Последний рассвет Трои - Дмитрий Чайка

крючья. От удара в монеру полетел целый сноп искр, ведь ветер дует в спину нашим парням. Вот какой-то воин роняет факел и падает, пронзенный брошенным копьем, а вот целая россыпь тлеющей соломы, которую порыв ветра бросил в ахейцев, воспламенила полотно паруса. Уцелевшие дарданцы попрыгали в воду. Они доплывут до фракийского берега, если бог Тархунт будет благосклонен к ним, а мы развернулись и пошли на сближение. Нам нужно перестрелять тех, кто сейчас с воплями прыгает за борт, а потом вместе с соседями-фракийцами добить оставшихся в лагере. Кое-кто из них попытается уйти сушей, но шансов почти нет. Полуостров, который много позже получит название Галлиполи — длинный и узкий, и мы на самом его острие. Ахейцам негде там спрятаться. Их будут гнать как бешеных собак, мстя за сгоревшие деревни.

* * *

Знаете, в чем сходство шестнадцатилетнего воина в неизвестно каком поколении и бывшего научного сотрудника, который не дрался ни разу в жизни? Мы оба обижаемся, когда о совершенном нами подвиге не вспоминают каждые десять минут. Собственно, никто и не собирался этого делать, меня здесь просто признали за своего. Все равно что паспорт выдали. Прошел пир в честь победы, на котором помянули павших, а потом тела убитых сожгли, принеся в жертву несколько овец и одного быка. Выжившие утешили вдов, потрепали по макушкам осиротевших детей, и на этом все. Жизнь пошла своим чередом. Крестьяне вернулись на поля, купцы — к торговле, а рыбаки — к сетям и лодкам. Тот корабль, что мы потеряли, принадлежал самому царю, и это стало немалой утратой. Теперь ему нужно построить новый, а ведь добыча не окупила потерь. Кое-какую бронзу взяли в виде оружия и его обломков, и все на этом. Никто из воинов не носил на себе золотых браслетов, а если и носил, то ушлые соседи сняли их первыми. Рабы из воинов никакие, поэтому мы и заморачиваться не стали. Перебили их всех после допроса, включая раненых. Как и следовало ожидать, никто ничего не знал, они просто пришли грабить. В общем, ерунда какая-то получилась, а не война, даже в ноль не вышли. А потом отец обрадовал.

— Через пару недель поедем в Трою, — заявил он как-то на обеде, макая лепешку в вино и отправляя ее в рот. — Я собрал выкуп за твою жену. Ты хорошо воевал, мне не будет стыдно перед тестем.

Это он так сказал, что я герой или мне послышалось? Нет, послышалось, он точно этого не говорил. В его понимании я просто выполнил свой долг. Такое здесь в порядке вещей, и отдельной благодарности не требует. Я же воин из старого рода, это моя работа. Богами отмерена нам такая судьба, как крестьянам и рабам. Они-то как раз воевать не обязаны.

— Она красивая хоть? — спросил я его с кислой миной.

— Я ее никогда не видел, — поднял на меня удивленный взгляд отец. — А это что, важно? Она хорошего рода, и за нее дают большое приданое. Я с Париамой еще поторгуюсь. У него столько дочерей, что он точно уступит.

— Понятно, — опустил я взгляд в кубок со слабеньким вином.

Вариантов соскочить у меня нет вообще. Тут еще не понимают, что такое любовь как явление. Оно появится лет через пятьсот-шестьсот, когда в Греции возникнет философия и порожденная ей тяга к красивым мальчикам. Да и в то время семейная жизнь и жизнь личная отделялись непроницаемым барьером. Брак — это, прежде всего, сделка двух семей, направленная на объединение активов и укрепление личных связей. А если там еще какая-то симпатия взаимная случится, то это, конечно, неплохо, но совершенно необязательно. Замужняя женщина должна быть домовитой и иметь широкие бедра, чтобы родить здоровых детей. Больше к ней особенных требований не предъявляется. Свои плотские желания муж может удовлетворять с рабынями, здесь на это плевать абсолютно всем, включая законных жен. Они не рассматривают совокупление с собственным имуществом как супружескую измену, им это и в голову не приходит. Вы же не станете ревновать к лопате или к чайнику. К тому же такое увлечение мужа приводит к увеличению поголовья домашней прислуги, что делает легкий адюльтер штукой не только приятной, но и довольно прибыльной.

— А что за нее дают? — все с той же кислой миной спросил я.

Говорить-то надо о чем-то. Тут с досугом совсем плохо, а люди на вкус человека из двадцать первого века чрезмерно молчаливы. Досужей болтовни среди мужей не бывает в принципе, все строго по делу и лаконично. Болтают лишь бабы, и то между собой. Скука смертная здесь.

— Доспех хороший возьму, — сказал довольный отец. — Себе его заберешь. У него есть, я точно знаю. Поговорю насчет тканей и украшений. Ну и золота за дочь он много даст.

— Лучше корабль возьми небольшой, если уломаешь Париаму, — со вздохом сказал я. — Хочу торговлей заняться.

— Ты потомок царей! Невместно тебе торговать!

Анхис даже подавился и начал кашлять, показывая Скамии, которая стояла рядом с кувшином вина, чтобы та постучала ему по спине. Он спит с ней много лет, она родила ему сына, но ему и в голову не приходит сесть с ней за один стол. Это все, что нужно знать о жизни рабыни.

— Сам не буду торговать, — успокоил я его. — Да и не потяну я. Так, кое-какие мысли появились. Человечек один есть, думаю с ним поближе сойтись. Не все же нам в этой дыре сидеть безвылазно. Скоро, отец, такие дела начнутся, что небо с овчинку покажется.

— Красиво сейчас сказал, — одобрительно кивнул Анхис. — Небо с овчинку! Мне нравится.

Вы думаете, он испугался? Конечно же, нет, потому что только боги решают, кому и сколько суждено прожить. А если так, то зачем беспокоиться понапрасну.

1 Понятие монера — явный анахронизм, но другого термина просто нет. Аутентичные названия кораблей микенского периода нам неизвестны. Древнегреческая монера, судно с одним рядом весел, появилась через сотни лет, хотя по своей сути описываемые корабли являются именно монерами. Пример такого судна — легендарный Арго.

Глава 7

Свадьба — это худший день в жизни каждого мужика, особенно когда невесту ты еще не видел, но точно знаешь, что она очень искусна в изготовлении тканей и в вышивке. Это достоинство в дополнении к хорошему роду и крепкой заднице