Троя. Пепел над морем - Дмитрий Чайка

— Этот поход закончится плохо для Идоменея, — сказал я. — Его ждут несчастья, ибо такова воля богов.

— Откуда знаешь? — впились в меня взглядом цари.

— Я заложил богатый храм богу Поседао, — небрежно сказал я. — Пока там только основание и жертвенник, но бог моря уже посылает свои пророчества в благодарность за наши подношения.

— Надо же-е… — завистливо протянули цари. — И большой храм ты хочешь построить? Мы слышали, за морем, в Вилусе и Арцаве, богам строят большие дома, но у нас тут такого нет.

— Большой, — сухо ответил я. — Я чту бога Поседао, и он помогает мне. Плыви назад, Мерион! Передай своему царю, что предстоящая война не будет удачной, а сам он потеряет свое царство, если двинет на Трою свои корабли. Таково пророчество.

— Может быть, — криво усмехнулся посол, — мне нужно передать ему, что ты и вот эти люди, — тут он обвел сидящих вокруг стола царей, — ударите ему в спину, когда он уведет войско?

Не дурак! Волчьим смехом засмеялись цари, по достоинству оценив его догадливость. Войско уйдет за море, и уйдет надолго. Сами боги велели наведаться в гости к неосторожному соседу.

— Так что? — посол обвел всех испытующим взглядом. — Нападете на нас?

— Это ты сказал, — сделал я загадочное лицо. — Я всего лишь передал тебе волю божества, а решение принимать твоему царю.

— Ты услышан, тиран Эней, — Мерион с достоинством встал из-за стола. — Я должен отправиться в путь немедля. Я думаю, царственные, вы и сами понимаете, почему.

Посол царя Кносса вышел, а мое сердце запело от радости. Третий по численности контингент армии вторжения, после Микен и Пилоса, никуда не пойдет. Царь Идоменей останется дома и поневоле будет держать в узде изрядно ослабевших басилеев-критян. Все же пять сотен — это огромная сила для этих мест. Хватило бы только серебра!

* * *

Четыре недели спустя в мою бухту зашли последние корабли с новобранцами. С математикой тут скверно, а потому каждый из царей, стыдливо отводя глаза, высаживал кто шестьдесят, а кто и семьдесят человек, стремясь сплавить мне всех, кого только можно. Впрочем, насильно сюда никого не гнали. Стать царским воином — мечта несбыточная. А уж если есть возможность получить панцирь, бронзовый шлем, как у господина Абариса, и щит из воловьей кожи, так это и вовсе сладкий сон любого мальчишки на нищих островах.

Пухлый парнишка со стилосом и свинцовой дощечкой в руках считал критян по головам. Он выстраивал их шеренгами по десять, стоять в которых те категорически не желали и разбредались тут же. Парнишка отрывался от своих записей, крыл их почем зря и грозил отправить обратно пасти коз. Угроза действовала моментально, и вскоре дурацки улыбающиеся критяне стояли на месте, позволяя себя пересчитать.

— Сто двадцать восемь человек, господин, — шепнул мне сын писца Корос, юный мозг которого принял десятичную систему сразу и навсегда. — Царь Прессоса привез.

— Талас! — раскинул я руки при виде царя, щеголявшего плащом синей ткани и золотыми браслетами. — Тут больше ста человек, почтенный!

— Ай! — отмахнулся он. — Не обращай внимания! Парнем больше, парнем меньше! Какая тебе разница, Эней? Каждый из них может со щитом биться! Просто от сердца отрываю! По два сикля за каждого давай!

Город Прессос стоит в горах, а потому и пришел его царь позже всех. Этот сценарий мы уже проходили восемь раз. Каждый из царей Крита считал себя самым умным, а меня, строго наоборот, непроходимо тупым. И раз за разом все заканчивалось одинаково, без сюрпризов.

— Начинай, — я кивнул Абарису, который стоял рядом недвижимо, словно бронзовая статуя.

Первого из критян вытащили из строя, который вновь рассыпался в гомонящую толпу, обступив нас шумным кольцом. Пополнение, все как один, после зимы было тощим, напоминая телосложением весло, перевитое веревками. Невозможно разожраться на горсти зерна и соленой рыбе.

— Пошел! — крикнул я, и критянин, которого Абарис толкнул щитом в щит, полетел в пыль кувырком.

— В фалангу не годится! Следующий! — крикнул я, и из строя вышел малый лет восемнадцати, такой же худой, нескладный на вид, как будто состоящий из одних острых мослов. Глубоко посаженные глаза его сверкали свирепым огнем. Злой парнишка, и в кости пошире будет, чем первый. Мясом бы ему обрасти, могучий воин получится.

— Пошел! — крикнул я.

Абарис ударил парня щитом, и того отбросило на пару шагов назад. Он пропахал землю босыми ногами, покачнулся, но устоял.

— Годен! — сказал я, и показал по правую руку от себя. Парень усмехнулся и с победоносным видом оглядел толпу своих товарищей. Он теперь знатный воин, а тот, кто только что упал на землю, в лучшем случае станет лучником или пращником.

— Сколько выдерживает испытание? — негромко спросил Талас, который с тоской во взоре прощался со своим серебром. Его люди раз за разом летели в пыль.

— Один из пяти примерно, — ответил ему я. — Но ты не волнуйся, дружище, за лучников я тоже плачу. Только посмотрю, что они умеют.

— А если они… э-э-э… не очень хорошо стреляют? — осторожно спросил царь, который привез мне все отбросы из своих владений.

— Тогда вези их назад, — засмеялся я.

— Даром забирай, — сплюнул Талас. — Их уже дома никто не ждет. Матери и отцы не знают, каким богам молиться, что сплавили лишний рот. Парни в возраст вошли, женить пора, а где я им наделы возьму? Забирай их, и точка! Не нужно мне за них ничего.

Это я проходил тоже. Четверть из тех, что мне привезли, в воины не годятся. Ни сил, ни здоровья, ни умений нет. В рыбаки пойдут. У меня лов тунца на носу. Вот в рыболовецкие бригады я их и определю.

— Все, господин! — сказал мне Корос, когда испытания закончились. — В фалангу — двадцать семь человек господин Абарис отобрал, в лучники — сорок два, пращников — двадцать девять, остальных в дворцовые люди определим.

— Сколько всего их у нас теперь? — спросил я его.

— Тысяча девятнадцать воинов, господин, — поднял он на меня глаза. — Пришли наниматься парни с Милоса, Пароса, Наксоса, десяток наших рыбаков свои сети бросили, ватага карийцев приплыла в купеческую