Владимир Поселягин - Я - истребитель

Ознакомительный фрагмент

Привычно перепрыгивая через корневища, я бежал по узенькой тропинке, стараясь не сбить дыхание. Добежав до болота, забрался на проложенную гать и по мосткам медленно потрусил к видневшемуся берегу со стоящими меж деревьев домами. Эти мостки проложены довольно давно, и местные используют их для походов в ближайшее село с магазином. Место расположения деревеньки таково, что длинный язык болота перерезал жителям деревни кратчайшую дорогу к цивилизации. Болотный язык был шириной всего метров триста, местами проложили гать, а где топь, просто проложили эти мостки на плотах. И сейчас, идя неспешным шагом по поскрипывающим доскам, я надеялся, что ни одна из них не треснет. Заметив на берегу маленьких детишек, махающих мне рукой, ускорил шаг. Детишкам я сегодня обещал вместе с ними запустить змея.

Вдруг часть мостика резко ушла в сторону, и я, с испуганным матерным криком, вверх ногами, спиной вошел в торфяную кашу. Проблема была в том, что я свалился в топь на выдохе и кислорода в легких было катастрофически мало. Едва не теряя сознание от ужаса своего положения, я стал быстро отстегивать ремни рюкзака, утягивающего меня вниз. Шевеля плечами, скинул лямки и, разбросав руки, старался дотянуться до мостков. Попытка открыть глаза ни к чему не привела, кроме того, что набившаяся в нижнее веко торфяная масса стала жечь правый глаз. Тут мне под руки что-то попалось. Ухватившись за корявое нечто, похожее на корень, я из последних сил рванул наверх. Держась рукой за кочку, я приподнимал голову над болотной жижей, дергаясь всем телом — меня судорожно рвало. Я все-таки успел наглотаться грязи. Немного отдохнув, стал промывать глаза водой, набранной на поверхности болота. Тут я понял, что не слышу криков и воплей детворы. Странно, они же видели, что я навернулся с мостков! Почему же никто не идет на помощь?

Промыв один глаз, я осмотрелся, смахивая набегающие слезы. Сквозь оставшуюся муть я никаких мостков не обнаружил, так же как и деревни. Вокруг, насколько хватало взгляда, простиралось болото. От неожиданности я чуть не отпустил кочку. Быстро ухватив ее руками, завыл:

— Эй, есть тут кто-нибудь?

Ответа на все мои крики я так и не дождался.

Вдали послышался знакомый рокот авиационных двигателей. Быстро закончив промывать второй глаз, я всмотрелся в небо. Надо мной прошла тройка «ишачков», заставившая меня уронить челюсть от удивления. Какого хрена?! Сказать, что я был шокирован, значит, ничего не сказать. Проводив истребители взглядом, я стал думать, что произошло. Версия о попаданстве пришла в голову четвертой. Первые три были на гране фантастики. Неделю назад один из поисковиков рассказал в лицах книгу одного автора о похождениях парня в сорок первом, Лисов, кажется, его фамилия. Так, может, я тоже так же перенесся? Черт, пока не выберусь из болота, ничего не смогу выяснить.

Хорошо промытые глаза позволили мне осмотреться. И сразу же я обнаружил, что за спиной, метрах в двухстах, находится лес. Взобравшись на кочку, которая стала медленно тонуть, я оттолкнулся ногами и на животе скользнул к следующей, находящейся в трех метрах от меня. Потревоженная моими прыжками болотная гадюка метнулась в сторону под моим испуганным взглядом. Никогда не любил змей — склизкие, холодные, брр.

Путь по болоту занял у меня почти шесть часов — часто приходилось возвращаться назад, если дальше была открытая топь. Когда я выполз на берег, то вполне серьезно несколько раз поцеловал мох, растущий на земле, и, повернувшись к болоту лицом, высказал все, что о нем думаю. И добавил:

— Больше никогда я по доброй воле в болото не залезу.

После чего, упав спиной на землю, счастливо рассмеялся. Я выбрался и живой, что может быть лучше? Отдохнув с часок, под бурчание голодного желудка встал и осмотрелся. Где я находился, не знаю, но выяснить следовало осторожно, пока не определю свое местоположение.

Осмотр ничего не дал, кроме того, что лес был довольно густой и возвышался над болотом метра на три. После того как я закончил крутить головой, настало время посмотреть, чем я располагаю. Одет я в армейский комбез, который после купаний в болоте стал расцветкой ни чем не отличаться от самого болота. На ногах — новенькие китайские кроссовки, купленные на один сезон и надетые, чтобы пофорсить перед деревенскими. Однако хваленая китайская обувь российских болот не пережила, и сейчас, глядя на почти полностью оборванную подошву, я грустно размышлял, как ее починить. Пошарив по карманам, обнаружил смартфон с сочащейся из него водой и носовой платок. Больше ничего в комбезе, используемом мной для пробежек, не было.

— Нет, просто класс — всякие хмыри попадают в другие миры чуть ли не с танками, а у меня использованный носовой платок и неработающий телефон! Зашибись, б…я! — крик души, выданный мной вслух, немного успокоил.

Подумав, я снял комбез и содрал все ярлыки, что были. И вместе со смартфоном зашвырнул их в болото. Выжав насквозь мокрую одежду, я натянул ее на себя и, выбрав направление движения, тихонько поплелся, загребая листву оторванной подошвой. Постоянно попадавшиеся неглубокие овраги со стоящей в них водой изрядно замедляли путь. Поглядев на солнце, примерно определил время на данный момент — где-то около двух-трех часов дня.

Еще через час моих блужданий по этому лесу небольшая тропинка привела к поляне со скошеной травой, что обрадовало меня до щенячьего восторга. Обувка пришла в окончательную негодность, и я шел практически босиком. Осторожно выйдя на поляну, я подошел к стогу свежескошенного сена, после чего, сняв уже подсохшую одежду, разлегся в нем, прикрыв глаза. Усталость мигом накинула на меня дремоту, и я провалился в глубокий сон.

Разбудили меня грубо: схватив словно клещами за ногу, скинули с сена на землю и придавили чем-то острым живот. Открыв глаза, я разглядел в свете заходящего солнца стоящего надо мной хмурого мужика с длинной седой бородой, рядом стоял второй, помоложе, с вилами в руках. От вида, что мне упирается в живот, мне сразу поплохело. Это была винтовка, в которой я не сразу опознал изделие Бердана.

— Вы что, охренели?! Убери железку! — от звука моего голоса вооруженный мужик явно обрадовался.

— А, москаль проклятый, вот я тебя сейчас… — И стал поднимать винтовку, собираясь ударить меня.

— Сам ты москаль, урод!

Москалями поляки называли всех русских, и то, что я действительно москвич, было простым совпадением.

Мужик опустил оружие и задумался. Глядя на его складку на лбу, сообразил, что думать ему, похоже, непривычно. Видимо, придя к какому-то решению, он, отступив, повелительно дернул стволом и велел мне встать. Подождав, пока я оденусь, меня все так же под прицелом сопроводили к стоящей рядом телеге. Запряженный в нее конь меланхолично жевал траву и лишь дернул ухом, когда я прошел мимо.

— Стой, москаль! — рыкнул конвоир, после чего что-то сказал второму мужику. То, что это польский, я понял по шипящим звукам. Взяв веревку, лежащую в телеге, один связал мне руки спереди, пока второй караулил. Получив тычок прикладом, отчего я сделал два быстрых шага вперед, мы с бородачом направились по тропинке. Обернувшись, я успел до того, как меня грубо окрикнули, увидеть, что оставшийся мужик нагружает телегу сеном.

Путь занял почти час, пока мы не вышли на более укатанную дорогу. Заметив в просвете леса какие-то строения, я невольно ускорил шаг — вдруг покормят не только свинцом, но и нормальным обедом.

— Но-но, потише, москаль! — окрикнул сзади поляк. Открывшаяся картина невольно заставила меня остановиться. Не успев полюбоваться на прекрасный хутор, я получил мощный удар прикладом между лопатками, заставивший меня пробежаться немного вперед и продолжить движение. Шевеля лопатками и стараясь унять боль после удара, я прошел мимо плетеного забора и посмотрел, как на грядках работают три женщины разного возраста. Заметив меня, они засыпали вопросами на польском языке моего конвоира, после чего я шел под их любопытными взглядами. Теперь я точно утвердился во мнении, что нахожусь в Польше, судя по истребителям, скорее всего довоенной. Зная, как поляки «любят» русских, я заранее готовился к худшему.

Подойдя к явно жилому дому — их на хуторе было три, — конвоир усадил меня на пенек для колки дров и застучал в окно, что-то крича. Сидя на пеньке, я осматривался: дома стоят треугольником, несколько хозяйственных и скотных сараев, все добротно и аккуратно, сразу видно, что здесь хозяин следит за порядком. Скрип открывавшейся двери привлек мое внимание. На крыльце стоял командир Красной Армии. Я точно в сорок первом — у него были петлицы и лейтенантские кубари. Спокойно выйдя во двор, он что-то спросил у моего конвоира на польском. В это время из дома вышел, судя по рясе, священнослужитель и, подойдя к разговаривающим, тоже что-то спросил, мельком глянув на меня. Судя по тому, как оба болтуна вытянулись, он был старше их. Минуты три я слушал их непонятый мне разговор и замечал бросаемые на меня взгляды. Видимо, о чем-то договорившись, они подошли ко мне: