Миротворец - Сергей Тамбовский

также услышать и пути, так сказать, выхода из нее… согласно воззрений вашей организации… Народная воля она называется, так? Убить царя, свергнуть эксплуататоров и зажить свободно, правильно?

— Правильно… — в некотором замешательстве ответил Морозов, — хотя и не совсем уж так в лоб.

Глава 13

— Расскажите поподробнее, пожалуйста, — вежливо попросил Александр.

— В программе нашей партии относительно дальних целей говорится следующее, — продолжил Морозов, — смена монархического способа правления на демократическую республику с выборностью всех руководителей, национализация всех земель и справедливое ее перераспределение по едокам, отмена частной собственности на средства производства и передача управления промышленными предприятиями в руки рабочих.

— Смело, — усмехнулся царь, — смело и решительно. Но как говорится в одной народной пословице — гладко было на бумаге, да забыли про овраги. То, что эта ваша программа приведет к гражданской войне в стране, вы предусматриваете?

— Почему же она приведет к гражданской войне? — вступил в диалог Плеханов, которому в общем и целом терять было нечего, — поясните, Александр Александрович.

— Все просто, Георгий Валентинович, — царь опять сверился со своим списком и выудил оттуда ФИО основоположника социал-демократии в России, — земля же сейчас не бесхозная, правильно? У нее есть свои владельцы, и они, эти владельцы, будут, мягко говоря, против вашего перераспределения. А денег и влияния у них немало — поэтому сформировать свои вооруженные силы им раз плюнуть. И начнется вооруженное противоборство сил, в просторечии называемое гражданской войной. В которой могут погибнуть миллионы — это вас не смущает? То же самое по заводам и фабрикам… взять, к примеру, Савву Морозова, вашего однофамильца, — Александр обернулся к Николаю Морозову, — слышали про такого?

— Конечно, — в некоторой растерянности пробормотал тот, — миллионщик, хозяин нескольких ткацких фабрик.

— И известный меценат, между прочим, — добавил царь, — но это немного другая история. Сейчас о морозовских миллионах — думаете, он их просто возьмет и отдаст составителям вашей программы?

— Народным массам, — поправил его Плеханов, — составители программы ничего отбирать не будут.

— Хорошо, — не стал спорить Александр, — народным массам он вот просто возьмет и отдаст свои деньги? Заработанные, кстати, очень тяжелым трудом.

— Морозов эксплуататор, — сказал со своего места Ульянов, — он нажил свои деньги, присваивая прибавочную стоимость, заработанную потом и кровью народных масс. Поэтому будет весьма справедливо, если он расстанется с этими деньгами.

— Понятно… — погрузился в раздумья царь, — Владимир Ильич Ульянов, если не ошибаюсь?

— Да, — односложно ответил тот.

— После совещания задержитесь, пожалуйста, у меня к вам будет отдельный разговор.

Все с большим удивлением воззрились на будущего Ленина, а тот аж покрылся краской смущения. Но император тем временем продолжил обсуждение.

— Читал я вашего Маркса, читал… толковая книга «Капитал», очень толковая, как уж там… а если норма прибыли составит триста процентов, то нет такого преступления, на которое не пошел бы капитал, чтобы добыть ее, верно?

— Немного не по тексту, — дал справку Плеханов, — но смысл передан правильно.

— Анализ текущей ситуации схвачен Марксом идеально, — продолжил Александр, — однако, выводы и прогноз развития он сделал очень умозрительно… вот так ему представилось в Лондоне, или где он там написал этот труд… что следом за капитализмом неминуемо случится социализм, а там и коммунизм подоспеет. Лично я с этими прогнозами категорически не согласен.

— А почему, собственно, Александр Александрович? — вежливо переспросил Плеханов.

— Все очень просто, Георгий Валентинович, — тяжело вздохнул император, — природа создала человека собственником, поэтому отмена собственности никакого успеха иметь не будет — все равно люди начнут тащить к себе все, до чего дотянутся. Опять же еще одна непонятность с общественной собственностью на средства производства — все общество владеть ими явно не сможет, по крайней мере, нужен будет управляющий, способный распоряжаться и отдавать приказы… вот вам и новые собственники, целый класс возникнет, бюрократия и партократия, они же все из партии, взявшей власть, будут, эти руководители?

— Мы с этим категорически не согласны, — выразил готовность ринуться в бой Ульянов, — вы недооцениваете способность народных масс к самоорганизации.

— Давайте не будем попусту перемалывать воздух, — поморщился Александр, — а перейдем к конструктивному диалогу. Вот вы, к примеру, — он обратился к Засулич, — Вера эээ Ивановна, вы же, если я не ошибаюсь, входили в боевую организацию Народной воли и стреляли в эээ в губернатора Трепова, так?

— Все верно, Александр Александрович, — ответила она, сжав губы в куриную гузку, — и была оправдана судом присяжных. С тех пор в боевой организации я не состою.

— Вопрос к вам такой, Вера Ивановна, — царь опять встал и начал прогуливаться вдоль стола, — какие цели вы лично преследовали, стреляя в представителя власти? Мне правда интересно… на его же место, даже если вы убьете этого представителя, немедленно заступит заместитель. Который будет вынужден закрутить гайки еще сильнее, верно?

— Трепов отдал приказ о физическом наказании нашего товарища по партии, — объяснила Засулич, — так что это была простая месть за унижение. И потом — народные массы, увидев нашу решимость бороться с самодержавием такими способами, возможно, проникнутся нашими идеями, приток новых людей в партию увеличится… вкратце так.

— Понятно, — задумался царь, — ну что же, идея прозрачная… а что, приток масс действительно случился после того покушения?

— Ээээ… — от неожиданности запнулась Засулич, — мы, если честно, не вели такие подсчеты, возможно, что и случился.

— Зря, между прочим, вы не вели подсчеты, — наставительно заметил Александр, — статистика это очень нужная и полезная вещь. А насчет закручивания гаек что скажете?

— Я могу дать справку, — сказал Морозов, — после последнего на текущий момент покушения… точнее неудачной попытки покушения на вас, Александр Александрович, в 1887 году…

— Да-да, было такое прискорбное событие, — кивком подтвердил его слова царь.

— Так вот, после казней, последовавших за этим, последовал серьезный отток участников из наших партий…

— Казни это крайняя мера, — подтвердил царь, — но согласитесь, что любая власть не будет стоить ничего, если не сможет защитить саму себя… и существующий статус-кво в государстве. Российская же власть использует эту меру своей защиты очень редко и точечно — вот у меня тут справочка, составленная