Миротворец - Сергей Тамбовский

этот процесс продолжился, привилегию селиться на южных землях получили сербы, валахи и болгары. Но в основном, конечно, колонисты поехали в Россию уже при Екатерине 2-й, тогда активно заселялось Дикое поле, Новороссия и Поволжье. Большинство переселенцев вышло из Германии и Австро-Венгрии. На сегодня в России имеется 550 колоний-поселений с выходцами из других стран, общий земельный надел, принадлежащий им, составляет порядка пятисот тысяч десятин…

— И как у них с урожайностью, у этих колонистов?

— Специальных подсчетов по ним наше ведомство не ведет, — смутился министр, — но по общим впечатлениям у них все в порядке с этими показателями… гораздо лучше, чем у общин.

— Теперь дайте небольшую справочку по казенным землям, — продолжил свой допрос Александр, — сколько, где, кто владеет и так далее…

— Это земля, государь, принадлежащая государству, — начал свои пояснения Дурново, — распоряжается ими специальный комитет при министре финансов. Общая площадь казенных земель у нас порядка семисот миллионов десятин…

— Ого, — перебил его Александр, — это очень немало.

— Но тут есть одно но, — продолжил монотонный рассказ министр, — даже два но — во-первых, большинство их расположено за Уралом, в Сибири и на Дальнем Востоке, а там пригодных для занятия сельским хозяйством земель очень мало, сами наверно знаете. А то, что по эту сторону Урала, тоже, конечно, имеет большой объем, но, увы, 90 процентов его составляют леса и тундра на Крайнем Севере. Хороших земель что-то порядка 5 процентов. Так что в этой части земельного фонда мы вряд ли сможем чем-то помочь сельскому хозяйству страны.

— Хорошо, я понял… — отвечал император, вновь начав свои хождения взад-вперед по кабинету, — в Ковно есть такой предводитель местного дворянства, а заодно и руководитель Сельскохозяйственного общества губернии, зовут его Петр Аркадьевич Столыпин. Настоятельно рекомендую присмотреться к нему и по возможности передвинуть поближе к Петербургу — по части сельского хозяйства он может сильно помочь нашим общим делам…

Оппозиция

А начальник жандармского управления генерал Шебеко выполнил распоряжение начальства даже ранее отпущенного ему срока и собрал для беседы с царем арестованных и пока еще находящихся на свободе революционеров уже в начале августа текущего 1896 года. В список вошли следующие лица:

— Петр Лавров, главный идеолог движений «Земля и воля», а затем и «Народной воли»

— Николай Морозов, автор знаменитой брошюры «Террористическая борьба», его вытащили из каземата Шлиссельбургской крепости,

— Вера Засулич, известная в основном своим покушением на Трепова, которую в дальнейшем оправдал суд присяжных — сейчас она входила в руководящую верхушку «Черного передела»,

— Георгий Плеханов, основатель первого кружка социал-демократов в России, он приехал в Петербург из Швейцарии честное слово Шебеко

— Владимир Ульянов, пока еще начинающий социал-демократ, его привезли из тюрьмы Кресты, где он ожидал решения суда по поводу своей подпольной деятельности,

— Андрей Аргунов, один из руководителей зарождающегося движения социалистов-революционеров,

— Юлий Мартов, идеолог партии Бунд, зажигательная речь которого в прошлом году в Вильно по сути сформировала политику этой партии.

Назначено это мероприятие было в Царском селе, а конкретно в Камероновой галерее — пристрое к основному царскосельскому дворцу, задуманному Екатериной 2й, как место для прогулок и размышлений. На втором этаже этой галереи был установлен большой стол овальной формы, за ним император и собрался выслушать всех привезенных особ. Прессу представляли две петербургские и одна московская газета.

— Господа, — сказал им Александр, — все интервью и комментарии по окончании мероприятия, а сейчас можете сделать фотографии присутствующих лиц.

Фотографам второго приглашения не потребовалось, тут же засверкали вспышки осветительных устройств. После этого охрана выпроводила прессу на первый этаж, и Александр провозгласил начала совещания. Генерал Шебеко все же настоял на присутствии охраны непосредственно в зале.

— Мало ли что им в голову придти может, — пояснил он царю, — двое вообще прямиком из казематов прибыли, а одна бывшая террористка…

— Хорошо, — слегка поморщившись, согласился Александр, — только пусть ведут себя тихо и не вмешиваются без особой необходимости… вы, кстати, тоже можете занять одно из мест за столом — думаю, у господ оппозиционеров возникнут к вам некоторые вопросы.

Организационная неразбериха, наконец, утихла, все революционеры расселись согласно табличек на столе, свое место занял и министр финансов Витте (его пригласили как самого красноречивого представителя кабинета министров) и император выступил со вступительной речью.

— Господа, я собрал вас с тем, чтобы наладить хотя бы начальный диалог общественности с властями. Согласитесь, что метанием бомб какой-либо диалог наладить невозможно… поэтому давайте сядем за стол и поговорим о возможных путях обустройства России ненасильственными методами. Да, можете обращаться ко мне без титулов, просто Александр Александрович. Кто хочет начать?

Руки подняли почти все присутствующие, царь немного поколебался и предоставил слово Николаю Морозову, который выглядел старше остальных.

— Александр… эээ… Александрович, — начал он излагать свои мысли, — я только что из тюрьмы, поэтому заранее прошу прощения, если скажу что-то не так…

Царь кивнул ему и предложил говорить так, как получится.

— Само приглашение на такую встречу стало для меня большой неожиданностью, — продолжил Морозов, — приношу вам, Александр Александрович, благодарность за это… итак, давайте к теме собрания — вы хотите знать, за что борется наша организация, верно?

— Совершенно верно, Николай Александрович, — сверился царь с листочком, где были напечатаны имена всех присутствующих, — именно это я и хочу услышать в первую очередь… а во-вторую — почему вы хотите меня убить?

— Начну с первого вопроса, — спокойно отвечал Морозов, — дело в том, что у нас, членов организации «Народная воля» есть свое видение наиболее оптимального развития страны… и в этом видении нет места монархии вообще и вам, как главному монарху, в частности.

— Почему же? — с ледяным спокойствием продолжил царь, — я не просто так это спрашиваю, мне и в самом деле хочется разобраться.

— Немного теории, — продолжил Морозов, — мы считаем, что русский народ находится в состоянии рабства, и экономического, и политического. Его, русский народ, угнетают как непосредственные эксплуататоры, владеющие собственностью на землю и средства производства, так и государственная машина, стоящая на страже эксплуататоров. Поэтому мы и прилагаем все усилия с целью сломать этот вековой порядок и освободить простых русских людей от гнета помещиков, фабрикантов и государственной власти.

— Так… — побарабанил пальцами по столу Александр, — это, так сказать, ваш анализ ситуации, но хотелось бы