Адвокат вольного города.6 - Тимофей Кулабухов

экспертизу, причем поручить её главной экспертной лаборатории при полицейском ведомстве, на депозит оплатили, документы представили.

— Ну и хорошо, что государственных просите, а не частников, — хмыкнул судья.

Дело в том, что формально нигде в кодексе не было написано, чтобы эксперты были из официальных органов, более того, считалось, что госструктура могла бы на эксперта надавить и заставить выдать искажённый результат.

Но суды частным конторам доверяли неохотно. Да и все понимали, что в настоящее время политический вес фискальной службы (у которой под следствием сидело половина руководства, включая начальника, а сейчас вообще рулил исполняющий обязанности) не такой, чтобы на кого-то надавить.

— Назначаем экспертизу, чтобы у всех было время. Обязуем фискальщиков и заявителя свои экземпляры предоставить в суд для направления эксперту…

— Просим корректировки, — я поднял руку.

— Что такое?

— У нас нет «нашего» экземпляра.

— Утеряли?

— Нет, никогда у нас его и не было, это же подделка, его к нам и не помещали в бухучёт.

— Мы это отметим в протоколе. Значит на экспертизу идёт только вариант фискальной служба. Коллега? — он обратился к моему оппоненту. Тон был дружелюбный, но не стоило путать тон и смысл слов.

— Да, Ваша честь?

— Если Вы не предоставите свой экземпляр, оригинал, суд посчитает, что его у Вас нет и придёт к выводам… Что соглашения не существует вообще, Вы все его выдумали. Потому что одна фирма в бегах, другие говорят — у нас документа нет и никогда не было. И если завтра окажется, что и Вам показать нечего, то, значит, мы удовлетворим заявление в упрощённом порядке. В определении я это продублирую. Вы меня услышали?

Фискальщик хмуро кивнул.

— Образцы подписи будут затребованы из банка и регистрационной палаты, как независимых источников. Простите, стороны, но тут я вам не доверяю. Судебное заседание откладывается, текст определения получите по почте, дату заседания узнаете в определении. Всё ясно?

— Да, Ваша честь.

— Всем встать, суд уходит, — сказал судья сам о себе, кивнул, прощаясь и вышел.

…

Когда мы покидали здание суда, мой оппонент всё пытался засунуть в портфель помятую пачку листов своей неудавшейся речи. Пачка была сложена неровно и в портфель лезть не желала.

Я подсмотрел одним глазком — он ссылался на судебную практику, на теорию о придания силу документы печатью (а та была настоящей) и вообще провёл большую работу, а судья как опытное ПВО, сбил его на взлёте и вообще побыть оратором не дал.

— Ну что Вы расстраиваетесь, коллега? — неискренно утешил его я.

— Мы дело выиграем, даже не сомневайтесь! И налоги вы заплатите.

— Заплатим. Мы всегда платим свои налоги. Свои. А вот чужие не станем.

— Мы подпись не подделывали!

— Понимаете, коллега, сейчас некрасивость истории в том и заключается. В сделке было три участника, мы, фирма Владоса…

— Кого?

— Ну, фирма Смагулова. И Вы. А сейчас как в пословице, они сбежали, мы голосим, что это всё обман и подделка. И когда экспертиза выяснит, что это-таки подделка, на кого мы подадим заявление в полицию?

— Мы подписей не подделываем, — стоял на своём парень.

— А Вы донесите до начальства эту мысль. Вы же не должны сами принимать решения и нести ответственность за них? Каждый из нас делает свою работу. Вы услышали, что сказал судья?

— Что сказал?

— Про то, что можно не представлять документ и дело развалится само собой.

— Но тогда мы проиграем восемьдесят тысяч!

— Так и так проиграете, но не в смысле, что вы их простите или начисление было неверным. Вы просто не получите эти деньги с нас и всё. Зато если нет документа, то нельзя доказать и подделку, верно? Никто не виноват, произошла ошибка.

— Так мы же официально и неоднократно с вас деньги требовали по этому соглашению?

— Ну да. А Вы скажете, что операционист ошибся. Не разобрался человек, тем более у вас там столько перестановок, новых людей. Напишите письмо, в котором вину не признаёте, просто перестанете с нас требовать денег и всё.

— А Вы всё равно в полицию или прокуратуру обратитесь. Знаю я Вас, адвокатов.

— А что я скажу прокуратуре? Что мне показалось, что документ, который сейчас вроде как не существует, а у меня только серая копия, имел поддельную подпись? Но самой такой подписи у меня нет. Прокуратура, как Москва, она слезам, то есть «на слово», никому не верит. Нет документа, нет поддельной подписи, никто не виноват. И потом у нас же цель стоит те восемьдесят тысяч не платить, а не виновного найти. Разборки для нас не самоцель.

— Ну, — после некоторых раздумий выдал он, — И правда, пусть начальство решает, может и не было никакого соглашения. Я лично его пока что не видел в глаза. И тем более уверен, что мы подписи никогда не подделываем.

Глава 8

Нет документа, есть проблемы

Следующая поставка Вьюрковскому прошла гораздо менее стрессово, чем первая.

Охранник всё так же придирчиво осмотрел нас и машину. Причём по его поведению я понял, что так будет всегда.

Ну, история — штука занятная. В этом мире не было Романовых, не было (во всяком случае я про него не слышал) Ленина, не было и Троцкого.

Лев Троцкий в моём мире обоснованно боялся покушений и выступал против действующего руководства СССР. Боясь покушений, он общался с единственным своим другом, иностранным журналистом. И тот в какой-то момент оказался советским разведчиком и убил его ледорубом (если не врут).

Так что проверять смысл был.

Но мы ничего не проносили и не провозили. Проникновением были сами мы с Тайлером.

Детектив, даром что последние сутки пил с селянами на похоронах и после них, сейчас был выбрит, отглажен и собран куда больше, чем я, слегка вымотанный судебным процессом.

И пока я таскал коробки и ящики с минералкой, которую Вьюрковский, кажется, поглощал просто в огромных количествах, Тайлер доверительно общался со служанкой и выяснил, что «хозяин» периодически и без лишнего шума ездит в Челябинск и намерен сделать это в ближайшее время, так что будет возможность, не беспокоя барина, вывезти мусор.

Тайлер попросил проговорить вывоз с охраной, ведь она у графа самая серьёзная, но от ответа на вопрос о том, когда мы сможем начать вывозить его, дипломатично уклонился.

Дело в