Космонавт - Феликс Кресс

Глава 7

— Сейчас подойдут остальные члены приёмной комиссии, — спокойно сообщил майор и жестом указал на стул. — Присаживайтесь.

Павел Алексеевич снял трубку с зелёного телефона с диском и набрал номер — крутил медленно, с характерной точностью.

— Это Крутов. Римма Аркадьевна, мы готовы. Зайдите, пожалуйста. И захватите Брошкина. Да-да, внеплановое собеседование. Да, я вас предупреждал.

Последняя фраза прозвучала с легкой досадой. Видимо, на том конце провода Римма Аркадьевна уже успела выразить недовольство, потому что голос майора стал резче.

Пока он разговаривал, я осмотрелся. На стене висел портрет Юрия Гагарина, рядом доживает Никита Сергеевич Хрущёв. Чуть поодаль — плакат с лозунгом: «На лётном деле зиждется престиж державы!» Всё выглядит строго, официально, в духе эпохи.

Через минуту дверь открылась без стука, почти с грохотом, это влетела Злотникова. Та самая Шапокляк, секретарь приемной комиссии. Всё такая же собранная, колючая и вечно недовольная. При виде меня она мгновенно изменилась в лице: поморщилась, шумно выдохнула и обратилась к майору с нарочитым раздражением:

— Павел Алексеевич, у меня отчёты, мне некогда. Набор кандидатов мы уже завершили. Он опоздал, пусть приходит на следующий набор.

— Римма Аркадьевна, — спокойно, но властно сказал майор. — Присаживайтесь. Начнём. Где Брошкин?

— Я тут, — из-за двери показалась всклокоченная голова в очках с толстой оправой.

Молодой, интеллигентный до болезненности, по виду гражданский преподаватель. Видимо, один из тех, кто читает в аэроклубе теоретические дисциплины. В отличие от Злотниковой, он, несмотря на то, что дверь осталась открытой, постучался, а входя, слегка кивнул.

— Заходите, Брошкин, — кивнул майор.

Затем Павел Алексеевич повернулся ко мне. Лицо его стало официальным и сдержанным, ни намёка на недавнее знакомство. Всё строго, по уставу.

— Представьтесь, — коротко сказал он.

— Кандидат на поступление в аэроклуб, Громов Сергей Владимирович на прохождение собеседования прибыл! — выкрикнул я чётко, встал почти по-военному.

Брошкин вздрогнул, Злотникова закатила глаза, ну а майор еле заметно хмыкнул, и, кажется, сдерживал одобрительную улыбку.

— Садитесь, товарищ Громов, — отозвалась Злотникова, уже явно вошедшая в экзаменационный азарт. Видно было, что мой голос её и взбодрил, и раззадорил, дал ей некий вызов. — Скажите, с какой целью поступаете в аэроклуб?

— Хочу стать лётчиком, — уверенно ответил я.

— А почему не подали документы сразу в летное училище? — прищурилась она с лёгкой ехидцей.

Ну не стану же я им говорить прямо, что ни в военное, ни в гражданское лётное училище меня сейчас вряд ли возьмут — с моей физподготовкой туда не пробиться. А вот сюда, в аэроклуб, путь попроще: и требования по здоровью чуть мягче, и конкурс не такой бешеный. План у меня простой — наработать форму, подтянуть физику, а дальше — шаг за шагом. Не в сельскую авиацию, нет. Хотя диплом аэроклуба даёт и такую возможность, но я мечу выше — в военную академию. Тем более, после аэроклубов дают льготы при поступлении.

— Хочу, как Гагарин, — сказал я с улыбкой, вспомнив, что Юрий Алексеевич тоже начинал с аэроклуба в Саратове.

— Значит, мечтаете стать космонавтом? — усмехнулась она.

— Желание имеется.

— Космонавтом, — протянула она, как будто пробуя слово на вкус. — Аэроклуб — это не Звёздный городок, юноша. Летать на «кукурузнике» — не то же самое, что в космос. Раз уж вы так уверены, скажите, на чём совершил полёт Гагарин?

— Юрий Алексеевич Гагарин совершил свой легендарный полёт на космическом корабле «Восток», созданном советскими учёными и инженерами. Это был триумф нашей науки! Ракета, выведшая его на орбиту — мощнейшая в мире. За 108 минут корабль облетел Землю и благополучно вернулся, приземлившись в районе Саратовской области. Тем самым он доказал превосходство советской космической программы.

Злотникова прищурилась:

— И как же называется эта «мощнейшая ракета», если вы такой знаток?

— Она создана гением наших конструкторов, — уклончиво парировал я. — Её надёжность доказана — ведь Гагарин вернулся живым.

«А что она хочет, чтобы я сказал про Р-7?.. — при этом подумал я, — И чуть не сказанул ведь, хорошо, что вовремя остановился. Хотя кто в этом зале не знает, что наши космические ракеты — родственники боевых, с теми же ускорителями? Но вслух такое лучше не произносить…»

Злотникова слегка приоткрыла рот. Майор хмыкнул с одобрением и провёл рукой по усам. Брошкин даже зажевал губу.

Но Шапокляк не успокоилась и пошла теперь уже с козырей. Она прищурилась, на секунду прикусила губу, а затем резко бросила:

— А скажите-ка, товарищ Громов, раз уж вы в технике так подкованы… В чём принципиальная разница между баллистической траекторией и орбитальным полётом?

Я почти улыбнулся. Занятный вопрос — теоретически простой, но для большинства — как минное поле. Её интонация была явной провокацией. Хотела проверить, не запутаюсь ли.

— При баллистической траектории объект поднимается на определённую высоту и по дуге падает обратно на Землю, как снаряд. Он не выходит на орбиту, а лишь пролетает часть пути, пока действует импульс. При орбитальном полёте, как в случае с Гагариным, аппарат достигает скорости, при которой притяжение Земли на него действует иначе, уравновешивается центробежной силой — и он не падает, а продолжает двигаться вокруг планеты, совершая витки.

Сказал спокойно, без спешки. Видел, как майор при этом даже откинулся на спинку стула — по его взгляду я понял: попал точно в цель. Брошкин заулыбался, а Злотникова замолчала. Ее ловушка не сработала. Но и на этом секретарь приемной комиссии не успокоилась, видимо, считала, что только она имеет право задавать мне вопросы.

— Вот вы всё про космос, Гагарина, технику, — с нажимом продолжала она. — А скажите, товарищ Громов, зачем вообще Советскому Союзу было выходить в космос? Что нам, американцев догонять надо?

Пауза. Вопрос был с явным подвохом. Если ответить в лоб — прозвучит немного глупо или наивно. Если уйти в цитаты, то будут думать, что зубришь всё подряд. Я сделал вдох и ответил спокойно, но твёрдо:

— Советский Союз вышел в космос, не чтобы кого-то догонять, а потому что именно мы первыми были к этому готовы — и научно, и морально. Первыми запустили спутник, первым человеком в космосе стал Юрий Алексеевич Гагарин. Наша страна способна ставить цели, которые другим даже не снились. Мы вышли в космос не ради соревнования, а потому что верили: это будущее человечества. А если кто и