Предчувствие беды. Книга 1 - Борис Спартакович Акимов

провели стремительную мобилизацию, которую разведки европейских держав, и даже абвер, умудрились блистательно прозевать. Уж абвер-то должен был прознать, с его разветвленной сетью разведцентров вдоль всей границы. Правда, создаваться эта сеть начала всего за пару недель до начала войны, когда Канарис приехал в Эстонию для переговоров с руководителем 2-го отдела военной контрразведки эстонского Генштаба, так что эстонский центр, так называемая Группа 6513, успел за эти пару недель начать работу. Но не успел развернуться.

К концу марта 1936-го под ружьем у Советов было 4,5 миллиона солдат. С марта прошлого года вся промышленность работала на массовое производство легких танков, к весне 1936-го доведя их число почти до 96 000. В 1930-м, задолго до «Стального удара», Тухачевский обещал Сталину через шесть лет 130 000 танков. Такого количества даже полная мобилизация всех ресурсов страны дать, конечно, не могла, но и 96 000 – это было тоже очень много. Танки были в большинстве плохие, слабенькие, легкие, жизни им на поле боя предполагалось часа два от силы, но они должны были брать числом. Впрочем, средних и тяжелых танков тоже было довольно много – около 17 000. Эти были посерьезнее, и экипажи у них были лучше обучены.

А в легких танках, как в консервных коробках, сидели по два бойца: один водитель и один стрелок. Вооружены они были легкими сдвоенными скорострельными пушечками – или тяжелыми медленными пулеметами, кому как нравится. Официально называлась – пушка, давала тридцать выстрелов в минуту, стреляла в основном противопехотными. Одна задача была у водителя – давить на газ и гнать вперед. И одна задача у стрелка – давить на гашетку, поливая огнем все впереди, справа и слева, уничтожая все, что движется. Боеприпасов хватало.

Было у Егорова шесть воздушно-десантных дивизий. Задача – стремительный бросок в тыл, захват аэродромов, штабов, складов оружия, горючего, обмундирования и продовольствия, но главное – грузовики, как можно больше грузовиков. По плану с первых дней войны половину пехоты планировалось посадить на эти самые конфискованные грузовики, ибо девиз плана – темп, темп и еще раз темп.

Была у Егорова и штурмовая авиация. Задача – в первые сутки войны уничтожить прицельной бомбежкой все то, что не надеялись захватить – все заводы, аэродромы, мосты…

И вся эта армада, ежедневно пополняясь, ждала только сигнала. Но началось все не с приказа о наступлении, а с дипломатии.

28 марта 1936 года Блюхер через советского посла в Бухаресте неожиданно пригласил на маневры Южно-Украинского округа представительную румынскую делегацию. В число приглашенных входили военный министр и высшие чины армии, члены правительства, депутаты парламента и даже лидер фашистской Железной гвардии пан Кодряну. Согласились приехать все – любопытно же! – тем более что обставлено все было на редкость вежливо: мы тут, мол, устроили учения близко от границы и хотим вам все показать, чтобы у вас не было никаких опасений на этот счет. Немного настораживало только, что румыны оказались единственными приглашенными: больше никаких иностранных наблюдателей на учениях не было. Но и это объясняли тем же: мол, граница-то между СССР и Румынией, зачем еще кого-то звать?

Приехавшую в Каменец-Подольский делегацию встретили торжественно, разместили в Старом городе, над рекой, рядом с Руськой брамой, в специально отремонтированном доме на улице Петропавловской и наутро повезли смотреть войска. То, что увидели румыны, повергло их в шок. Мимо трибун командного пункта бесконечными рядами шли и шли боевые танки, ехала пехота на грузовиках, шли полки, над полем темными тучами летели самолеты… Такого количества войск гости не видели никогда…

Насладившись зрелищем, румыны запросились было домой, но получили в ответ исключительно вежливую просьбу погостить подольше и посмотреть завтра не просто войска, а учения. И вообще, зачем спешить? Такие учения устраиваются редко, неужели не любопытно? Просьбу погостить подкрепили почетным эскортом из трех десятков молчаливых автоматчиков. Пришлось приглашение принять.

А 4 апреля стало понятно, зачем нужно было продлить посещение. Утром телеграф принес сообщение о коммунистическом восстании в Будапеште, и за завтраком только о том и говорили. В 10 утра Блюхер пригласил всю румынскую делегацию в штаб округа и от имени Сталина попросил у дружественного соседа помощи. Разговор шел по-немецки. Румыны должны были связаться со своим правительством и добиться разрешения для Красной армии пройти через румынскую территорию по железной дороге Жмеринка – Бакэу и далее своим ходом по шоссе через Карпаты до городов Орадя и Салонта. Кроме того, Сталин просил выделить территорию в районе города Орадя на границе с Венгрией для создания склада горючего, развертывания тыловых госпиталей и размещения резервов.

– Это невозможно! – сказал военный министр. – Вы просите нас допустить создание советской военной базы на территории нашей страны!

– Господа, – сказал Блюхер, – вы же понимаете, что Красная армия должна выполнить свой долг и помочь нашим венгерским братьям. Эти несколько сот километров Красная армия преодолеет в любом случае: мы готовы к разным вариантам. Зачем нам проливать невинную кровь наших румынских братьев?

Румыны попросили доступ к телеграфному аппарату и час на размышление. Через сорок минут разрешение на проход войск через территорию Румынии было получено. Через час первые сигналы о готовящемся движении войск получили одновременно разведки Германии, Англии и Франции, но прошли минимум сутки, прежде чем ошеломленные разведчики отважились сообщить эту новость своим правительствам, да и то – сильно преуменьшая размеры двинувшейся армии. Ну, невмоготу им было признать, что проворонили концентрацию этакой армады на границе…

Уже днем 4 апреля началась массированная переброска войск к венгерской границе. Войска Южно-Украинского округа в строгом порядке снялись с места и уже через неделю заняли новые позиции. Стремительно возникали временные аэродромы, завозилось горючее, боеприпасы, провиант. Передовые танковые и пехотные части перешли границу с Венгрией и двинулись к Будапешту, практически не встречая сопротивления, – настолько все это было неожиданно. За танками и пехотой ехали отряды НКВД, которые раздавали крестьянам отпечатанные на венгерском листовки о совершившейся народной революции, о национализации и передаче крестьянам всей земли, об отмене навсегда всех налогов и податей, о всеобщей вечной свободе и всеобщей амнистии… В НКВД умели писать такие листовки. Одновременно наряды НКВД, руководствуясь какими-то загадочными списками, производили аресты, иногда отдельных людей, но чаще брали целыми семьями. В считанные дни в восточной Венгрии правительство Кальмана Дараньи потеряло поддержку населения, вместо него как из-под земли возникло новое коммунистическое правительство, объявившее социализм, Венгерскую Советскую Республику и вечную дружбу с СССР.

Еще несколько дней – и та же участь постигла западные районы Венгрии. Жесткие приказы Блюхера свели к минимуму контакты красноармейцев с населением и почти полностью исключили мародерство, поэтому в первые недели у населения оккупированной страны еще оставались какие-то иллюзии. Но затем НКВД взялся за дело всерьез, и популярность нового правительства быстро