Сумрачный гений князя Андрея - Августин Ангелов

Чичагов так часто бывает у вас… Неужели лишь для бесед о поэзии? Мне кажется, он гораздо больше может рассказать об англичанах, чем любой другой человек из нашего общества. Ведь у него жена англичанка, — с улыбкой роняла Иржина фразы, поправляя веер.

Графиня Шереметьева бледнела, но пыталась сохранять самообладание. Однако Иржина, играя на ее страхе, мягко добавляла:

— Вы слышали, что ходят слухи, будто в доме графа Ростопчина видели одного из родственников жены этого адмирала. Какого-то англичанина…

Нервный взгляд графини становился ответом. А Иржина понимала, что находится на верном пути. С каждым визитом в салон Шереметьевой баронесса фон Шварценберг все туже заплетала свои сети интриг. Она давно знала, что графиня — женщина впечатлительная, с тонкой душевной организацией, и страх перед политическим скандалом мог сломить ее. А потому Иржина продолжала плести паутину, осторожно, но неумолимо.

Однажды вечером, когда общество в салоне у Шереметьевой было особенно оживленным, разговор невольно зашел о недавнем аресте одного чиновника, заподозренного в связях с англичанами.

— Боже мой, какой ужас! — воскликнула одна из дам, прикрываясь веером. — Говорят, его уже отправили в Петропавловскую крепость…

— Ах, моя дорогая, но разве можно удивляться? — Иржина вздохнула, обводя присутствующих томным взглядом. — В наше время даже самые близкие друзья могут оказаться… не теми, за кого себя выдают, а английскими лазутчиками.

Графиня Шереметьева слегка вздрогнула. Иржина заметила это и продолжила, обращаясь к ней с мнимой заботой:

— Вы, кажется, неважно себя чувствуете, моя дорогая? Может, вам нужно отдохнуть?

— Нет, нет… Просто душно немного, — поспешно ответила графиня, но ее пальцы судорожно сжимали веер.

Тут же Иржина перевела разговор, будто случайно:

— Кстати, графиня, а правда ли, что граф Ростопчин на днях принимал у себя адмирала Чичагова? Говорят, они долго беседовали с глазу на глаз…

В салоне на мгновение воцарилась тишина.

— Откуда вам это известно? — резко спросила одна из статс-дам, княгиня Васильева, но Иржина лишь улыбнулась.

— О, это совсем не секрет, когда вокруг столько любопытных глаз и ушей.

Графиня Шереметьева встала, извинившись, и вышла. Иржина наблюдала за ней с холодным удовлетворением. Она решила нанести решающий удар. Через подкупленного лакея графини она передала анонимное письмо, якобы перехваченное у одного из слуг Ростопчина и адресованное Ростопчиным Чичагову. В нем были туманные, но красноречивые намеки на «секретные переговоры с британскими агентами». Когда графиня Шереметьева получила это письмо, ее охватила паника. Она понимала: если эти слухи дойдут до императора или его приближенных, последствия будут ужасны. А она была совсем не заинтересована в подобном развитии событий. Ведь граф Ростопчин был ее любовником! И Шереметьева не знала, что делать, пребывая в растерянности.

* * *

Настал день соревнований. Андрей стоял на мостике «Победоносца», глядя на три новеньких парусных фрегата, готовых к гонке. На берегу, вооружившись подзорными трубами, собралась вся знать, включая самого императора. Но, наслышавшись от Чичагова, что паровые машины ненадежны и могут в любой момент взорваться, император все-таки не решился подняться на борт.

— Ну что, князь, — крикнул с палубы одного из парусных фрегатов адмирал Чичагов, — вы готовы проиграть?

Андрей не ответил. Он знал: если сегодня «Победоносец» проиграет, то паровому флоту в России не бывать в ближайшие годы. Чичагов уж постарается обгадить идею пароходостроения, если только выиграет гонку. Тем временем зазвучали горны, играя сигнал к началу соревнования. И на фрегатах быстро поднимали паруса, пока на «Победоносце» прогревали машину, коптя небо дымами.

От причала отходили медленно, но, как только вышли на фарватер, князь Андрей скомандовал:

— Полный вперед!

Капитан Раевский рванул машинный телеграф, и паровая машина в глубине металлического корабля взревела, а винт вспенил за кормой воду, и «Победоносец», задрожав всем корпусом, рванулся вперед.

Первые минуты гонки гораздо более легкие и компактные парусники действительно шли быстрее, используя попутный ветер. Но потом летний ветер внезапно стих. И красивые белые паруса обвисли, словно крылья подстреленных птиц. А «Победоносец» продолжал идти. Изрыгая клубы дыма, он неумолимо настигал своих противников и вырывался вперед. На берегу раздались аплодисменты. Но ветер задул снова, и парусники опять обгоняли пароход, пока он набирал скорость.

На берегу аристократы перешептывались, а император, забыв обо всем, поднес подзорную трубу к глазам, азартно следя за ходом гонки.

— Это ничего не значит! — резко проговорил граф Ростопчин, стоявший в окружении самых знатных вельмож. — Эта железная посудина в любой момент может взорваться от нагрузки!

Но, слова его потонули в новых аплодисментах. «Победоносец» уже уверенно обошел один из трех парусников, участвующих в гонке, оставляя его за кормой.

Чичагов, стоя на корме своего флагмана, сжал зубы от злости. Его лицо исказила ярость.

— Не может быть, чтобы этот утюг выдержал такой темп! Мы делаем 12 узлов при попутном ветре! — прошипел он.

И тогда адмирал отдал приказ, который не должен был услышать никто, кроме самых доверенных помощников.

— Просигнальте флажками. По курсу парохода — выбросить боны!

Матросы в баркасах, заранее подготовленные по приказу адмирала на такой случай, притворяясь рыбаками, увидев флажный сигнал, стали сбрасывать за борт тяжелые деревянные бревна, связанные веревками, к которым были прикреплены рыбацкие сети. По плану Чичагова, они должны были застрять в винте «Победоносца» и вывести машину из строя.

Князь Андрей заметил подлый трюк конкурентов в последний момент.

— Право на борт! На воде препятствие! — закричал он.

Капитан Раевский, который сам встал к штурвалу во время гонки, быстро сориентировался, резко повернув штурвал, но было уже поздно. Раздался скрежет, корпус парохода содрогнулся — один из бонов ударил по левому борту, а сеть, привязанная к нему, скользнув вместе с бревном вдоль корпуса парохода, намоталась на лопасти винта. Машина захлебнулась, обороты упали.

— Доложите, что происходит? — крикнул капитан в переговорную трубу.

— Повреждение обшивки! В трюме течь слева по борту! — доложил старший механик. — Скорость снизилась! Винт, кажется, заклинивает!

Но, князь Андрей не сдавался.

— Давление пара поднять на максимум! — приказал он.

Машина «Победоносца» взвыла, как раненый зверь. Дым повалил гуще, корпус завибрировал еще сильнее, но винт, содрогаясь, провернулся, разорвав сети.

— Пошел! — ликовал Раевский.

Пароход рванул вперед снова, оставляя позади фрегаты. Сначала средний, а потом и первый, флагманский. И Чичагов в бешенстве швырнул на деревянную палубу свою адмиральскую шляпу.

Когда «Победоносец» пересек линию финиша, на берегу воцарилась оглушительная тишина. А потом раздались овации. Когда все закончилось, император обратился к