Первый очаг - Эльхан Аскеров

что станем на торгу железо, сталь, чугун, да горюч-камень искать.

– А деньги? – осторожно напомнил Векша.

– Есть деньги, друже. К тому же на торгу ещё украшения мои продадим. Так что покоен будь. Найду, чем платить, – решительно заверил его Беломир.

– Добре. Твоё слово, – чуть подумав, кивнул кузнец. – А чего хоть делать-то станем?

– Станки, друже. Станки, в которых после можно будет всякое нужное делать.

– И много станков тебе надобно? – не унимался кузнец.

– Не меньше трёх. Разных. Один сверлить, второй железо всякое обтачивать, третий, чтобы ровно на железе прямоту выводить, – как ещё объяснить, что такое фрезерный станок, парень не знал. – Ну, и ещё один, чтобы клинки затачивать.

– А получится? – усомнился Векша.

– Получится. Из чего они состоят, я помню. А остальное от нас с тобой зависит. Сразу скажу, работы сложной много будет. Ещё ругать меня станешь, – с усмешкой пообещал парень.

– И не подумаю, – затряс Векша головой так, что чуть из телеги не вывалился.

– Уймись, дурной. Я ж в шутку, – рассмеялся Беломир, хватая его за плечо.

Их разговор оборвала какая-то суета, возникшая в голове каравана. Моментально подобравшись, Беломир подхватил свой арбалет и, не взводя его, поднялся в телеге во весь рост.

– Чего там? – заинтересовался Векша, ловко удерживая его одной рукой.

Для здоровенного кузнеца вес парня был чем-то не особо тяжёлым.

– Непонятно пока. Всадники какие-то, – настороженно проворчал Беломир.

– Опять поганые? – скривился Векша.

– Не похоже. Скорее, горцы.

– А этим-то чего надобно?

– Не знаю покуда. Схожу, гляну, – ответил парень, спрыгивая с телеги и подхватывая шашку, которую отстегнул от пояса, чтобы не мешалась в дороге. – Ты езжай, как едешь, а ежели чего, про щит не забывай. В общем, поглядывай тут, – скомандовал Беломир, переходя на бег.

Караван шёл ровным шагом, так что обогнать неспешно катившие телеги было не сложно. Оказавшись в голове выезда, парень перешёл на шаг и, осторожно присоединившись к вознице головной телеги, тихо спросил:

– Чего у вас тут?

– Да вон, горцы хлеба купить хотят, – хмыкнул возница, со скрежетом почесав в бороде.

– А наши чего?

– Бают, мол, на торгу и продадут.

– А эти?

– Ждать не хотят. Бают, хлеб нужен.

Найдя взглядом Родомила, что шёл старшиной охраны каравана, Беломир проскользнул поближе к его коню и, зайдя так, чтобы от кавалькады горцев его закрывал корпус коня, дёрнул казака за штанину.

– Ты чего тут? – удивился Родомил, опустив взгляд.

– Горцы хлеба купить хотят? – уточнил парень.

– Угу.

– Ну, так продайте, коль цену честную дают.

– Сперва на станы наши нападают, а после просят хлеба продать, – заворчал казак рассерженным псом.

– А на торгу кому ты тот хлеб продашь? Не им? – усмехнулся парень.

– На торгу всякие купцы бывают, – насупился Родомил, понимая, что Беломир прав.

– А те купцы из тех же горцев или татар будут. А то вообще из хазар. Так что ж теперь, и не торговать вовсе? И чем их серебро от другого какого отличие имеет?

– Вот не просто так тебя Гриша приметил, – подумав, проворчал казак. – И вой ловкий, и мыслишь, что та дума боярская.

– Как учили, так и мыслю, – отмахнулся парень. – Не за то думаешь, друже. Сколь им хлеба потребно?

– Бают, воз купить готовы.

– Продавай, коль в цене сойдётесь, – решительно кивнул Беломир.

– А тебе что с того? – снова включил казак режим особиста.

– А мне с того радость, что станичники ещё до торга не доехав, барыш имеют, – фыркнул парень, пряча усмешку.

Вздохнув, Родомил с сомнением оглянулся на воз с зерном и, буркнув что-то себе в бороду, махнул рукой. Найдя взглядом одного из горцев, он жестом подозвал его поближе и, тряхнув поводом, чуть поторопил коня. Всадники съехались и принялись что-то обсуждать. Судя по активной жестикуляции, они с ходу приступили к торгу. Минут через десять торговцы ударили по рукам, и казак, обернувшись, громко скомандовал:

– Святополк, придержи коня. Сговорились мы.

Ехавший первым возница чуть натянул правый повод, уводя телегу с дороги и оказавшись на обочине, осадил лошадь. Родомил с горцем подъехали к телеге, и казак, не слезая с седла, развязал один мешок. Горец ухватил из него горсть зерна и, внимательно осмотрев его, кивнул. Дождавшись, когда он ссыплет пшеницу обратно, Святополк завязал горловину и вопросительно уставился на покупателя.

Обернувшись к своим, горец жестом подозвал молодого, крепкого мужика, и тот, подъехав, с мрачной миной выдернул из чересседельной сумы увесистый кисет. Распустив завязки, горец протянул кисет Родомилу. Быстро пересчитав монеты, казак одобрительно кивнул и ладонью указал горцу на телегу. Толкнув каблуками коня, Родомил отъехал немного в сторону, освобождая место и, горцы подогнали к телеге арбу. Мешки с зерном перегрузили быстро.

Стоя шагах в пяти от Родомила, Беломир внимательно отслеживал каждое движение горцев, понимая, что тут можно ожидать чего угодно. Ребята горячие, рисковать любят, могут и отчебучить чего. Воин, исполнявший роль инкассатора, заметив его взгляд, презрительно усмехнулся и, ткнув в парня свёрнутой плетью, гортанно спросил:

– Что, денег нет коня купить?

– Я не воевать, я торговать еду. А на торгу конь не нужен, – равнодушно отозвался Беломир, понимая, что его пытаются спровоцировать.

– Почему сабля неправильно носишь? Не умеешь? – не унимался горец, заметив, что шашка у парня висит дугой вверх.

– Это не сабля. Это шашка. Её так носят. Странно, что воин этого не знает. Не учился? – в свою очередь поддел его парень.

– Ты, гяур! – взвился горец.

– Ахмат! – словно плетью хлестнул голос старшего воина.

Дальше последовала длинная фраза на их языке. Сжимая повод, молодой боец зло насупился, но остался на месте. Наконец, зерно было перегружено, и горцы начали разворачивать коней. Мысленно радуясь, что всё закончилось почти мирно, Беломир направился к Родомилу. Святополк шлёпнул коня вожжами, выгоняя коня на тракт. Парень уже поравнялся с казаком и собирался на ходу запрыгнуть в телегу, когда молодой боец, улучив момент, отпустил плеть и, откинувшись в сторону, начал поднимать руку.

Что именно он собирается сделать, Беломир не знал, но в том, что удар плетью станет только прелюдией к драке, не сомневался. С ходу сменив направление, парень подхватил левой рукой ножны шашки, чуть разворачивая их дугой вбок от себя, и в тот момент, когда горец попытался хлестнуть Родомила плетью, вырвал клинок. Шашка свистнула в воздухе, перехватывая витой кожаный ремень. В руке горца остался только черен.

Недоумённо посмотрев на остатки явно новенькой плети, боец зло оскалился и схватился за рукоять сабли, но уже отъезжавший старший оглянулся и, гортанно что-то произнеся, тут же развернул коня. Подъехав, мужчина настороженно покосился на стоящего с шашкой в руке парня, на разрубленную плеть под копытами коней и, зло качнув головой, снова что-то произнёс. Боец, сплюнув, ударил своего скакуна пятками и с диким воплем погнал его галопом вслед за арбой.

Проводив задиру взглядом, Беломир не торопясь вложил клинок в ножны и, чуть пожав плечами, проворчал:

– И зачем было себе врагов наживать? Ведь по правде дело сладили.

– Он не из-за денег злится, – вздохнул воин. – Урусы его отца и брата убили. Мести хочет.

– В набеге убили? – осторожно уточнил Беломир.

– Да. Так было.

– Тогда злиться ещё глупее, – пожал парень плечами. – Они в набег пошли, их победили. Это бой был. Тут, кому удача улыбнулась, тот и жив.

– Верно сказал. В бою удача нужна, – одобрительно кивнул горец. – Езжай. Он больше не придёт. Не бойся.

– Я и не боюсь. Плётку срубил, могу и голову срубить. Поверь, даже пешим я в бою ему не уступлю, – жёстко отозвался Беломир и, чуть склонив голову, как старшему, зашагал к остановившейся на дороге телеге. Родомил, поравнявшись с весело тарахтящим транспортом, задумчиво подкрутил ус и, повернувшись к парню, спросил:

– Вот к чему ты меня уговорил? Ехали б они себе на торг, а мы бы и горя не знали.

– А у нас его и так нет. Дело сладили, серебром разжились, чего тебе ещё надобно? – усмехнулся парень.

– А ежели б он меня