Не тот год III - Михаил Владимирович Баковец

так можно сказать, — встал на защиту пришельца из будущего нарком. — Про царя он тоже, как говорят в его время, не в восторге. Об этом он куда чаще высказывался. Как-никак, а царское время для нас всех общее прошлое. А однажды он даже высказался очень интересно, скорее всего, сам не обратив внимание на свою фразу, в которой явно подразумевал своё время.

— Что за фраза?

— Он сказал, мол, как же нужно довести свой народ, чтобы в настоящем он мечтал жить в будущем, как в прошлом.

— М-да… однако. С другой стороны, в тех книгах, которые твои люди регулярно копируют с аппарата Дианова очень много таких, в которых советское прошлое России для народа предпочтительнее её капиталистического настоящего. Уже по этому можно судить, что мы идём правильным путем, — хмыкнул Сталин. — Но всё-таки всё может быть, — и следом едва заметно поморщился. После чего уставился на наркома холодным взглядом. Ему стало на миг стыдно за собственные мысли. И страшно, чего там скрывать. Страх, намертво укоренившийся с той ночи, когда приснился вещий сон, в подкорке, был вызван мыслями о неизвестной силе, которая привела в это время Дианова и дала шанс его, Сталина, стране выиграть войну с меньшими потерями и большим прибытком. А люди опасаются всего, чего не понимают. — Товарищ Берия, эти мои слова — просто слова, прошу это уяснить. Не нужно из-за них менять отношение к Дианову и как-то мешать ему. Полагаю, мы поняли друг друга.

— Да, товарищ Сталин.

— А что за НИИ и КБ серии А и Б родились в твоём наркомате, Лаврентий? — вновь сменил тему Сталин. Заодно давая понять своему собеседнику, что получает информацию из нескольких независимых источников. — Мне доложили, что появились документы о создании трёх учреждений данного типа под аббревиатурами А-один и А-два, а также Б-один.

— Проект только на начальной стадии, товарищ Сталин. Поэтому я про него не стал докладывать. Он создан для отвлечения и, наоборот, привлечения внимания…

Берия принялся объяснить суть будущего проекта. Он был необходим, чтобы залегендировать появление новейших схем, чертежей и прорывных идей, получаемых небольшой группой исследователей, занимающихся работой с устройством из будущего. План предусматривал создание нескольких лабораторий и контор секретного типа под мощной охраной НКВД. Конторы не «голые». Там реально предполагается работа. Вот только посаженные за столы сотрудники получат многотомные архивы, вплоть до царских. А к ним приказ, что за распространение деталей службы сам сотрудник и вся семья получат высшую меру социальной защиты с арестом ближайших родственников и последующей отправкой всех в лагеря.

На крайний случай и в качестве дозированной дезинформации разрешено обмолвиться о том, что в «конторе» ведутся секретные научные разработки. И даже если до кого-то дойдут слухи про архивы, то на фоне полной неразберихи и непонимания этот некто сам в подобную ерунду не поверит. Зато с появлением данных НИИ и КБ все пакеты с чертежами и фото, взятые с мобильного телефона двадцать первого века, получат легенду в виде происхождения в их недрах. Не озвученные вопросы многих конструкторов и инженеров с высшими партработниками получат, наконец-то, ответы. Да, не прямые и смешанные с кучей догадок и предположений. Но всё-таки ответы. Ко всему прочему такие КБ станут наживкой по ловле шпионов и предателей. При этом раскрыть секреты никто из них не сможет. Только выдать себя.

Глава 7

Мы с Сашкой без проблем доставили Маннергейма в расположение своих войск. Погони как ни странно не было. Может, финны посчитали, что их фельдмаршала завалило в здании или развеяло в пепел взрывом?

После двух исцеляющих заговоров и создания лекарского оберега из остатков янтаря товарищ полностью выздоровел. Не осталось даже шрамов на лице от ожогов. При этом я заметил, что в заговоры могу вложить больше энергии, и она восстанавливается быстрее. Возможно, так сказалось на мне тепло костра под дубом.

Не успели мы с ним перевести дух, сдав пленника и отчёты по рейду, как Панкратова вновь вызвали в штаб. А когда он вернулся, то огорошил меня:

— Андрей, пришёл приказ, чтобы ты создал не менее пяти сверхтяжёлых перунок, а после тебя отправляют в отпуск в Москву. Там получишь новую награду за нашу операцию

— Надо — сделаю, — кивнул я и следом слегка возмутился. — Но отпуск мне зачем? Я не устал, чтобы расслабляться в тылу.

— Так приказали… — ответил он таким тоном, который мне сказал: командир и сам теряется в догадках.

— Ясно, — вздохнул я.

Снаряды, предназначенные для зачарования, оказались нетипичными. Это были трофеи. Немецкие 1800-килограммовые авиабомбы. Даже не могу предположить откуда они у наших.

И вновь начались у меня десятичасовые циклы. К счастью, я поднаторел ранее на более слабых боеприпасах. И медитация у костра — теперь я в этом уверен — тоже сказала своё веское слово. Сейчас мне давалось заметно легче магическое усиление столь огромных чушек «чугуния». На пять бомб у меня ушло немногим более двух суток. Едва только Панкратов передал наверх, что гостинцы готовы, как уже спустя час за ФАБами пришли. В эту же ночь где-то в финской стороне прозвучали особо мощные взрывы, от которых сотрясалась земля в нашей палатке.

Уже на следующее утро я стоял с чемоданчиком на ленинградском вокзале, ожидая своего поезда, который домчит меня до Москвы. В столице меня встретили как дорогого и важного гостя. Молодой мужчина чуть-чуть моложе меня встретил у вагона и довёл до чёрной «эмки». За рулём сидел ещё один неуловимо похожий на первого. Оба были в гражданской одежде, но было видно, что пальто им не так уместно, чем служебный реглан или шинель. Мы очень быстро доехали до знаменитого здания, которым владел пугающий и своих и чужих наркомат. Там меня сдали с рук на руки целому капитану ГБ. Здесь мои коллеги не считали должным маскироваться, поэтому носили на форме все полагающиеся по должности и званию знаки с петлицами. В сопровождении капитана я был проведён в огромный кабинет, где сидел всего один человек. Но какой!

— Здравствуйте, товарищ Дианов, — скупо улыбнулся мне Берия, блеснув стёклами знаменитого пенсне в свете люстры.

— Здравствуйте, товарищ Берия! — чётко произнёс я, вытянувшись в струнку перед своим самым главным начальником и командиром. А про себя принялся гадать за каким чёртом я ему понадобился.

— Ну, не нужно так серьёзно и официально, Андрей Михайлович, прошу ко мне тоже обращаться по имени отчеству…

Разговор у нас был… ни о чём. О войне, о врагах, о личных взглядах, о мыслях, как служится,