Псы Господни - Олег Велесов

Он смотрел на меня растеряно. Что он сделает, если я не заплачу ему? Да ничего, даже рожу мне набить не сможет. Максимум завяжет узелок на память, чтоб впредь не доверять случайным знакомым.

— Ладно, постой у ворот, вынесу сейчас твои денье.

Во дворе Гуго чистил мула, мама и Перрин сидели в зале у камина. Толстуха пряла, мама смотрела в раскрытую дверь. Увидев меня, медленно поднялась. Я нахмурился. Во мне ещё оставалась обида, хотя я прекрасно понимал, что ничего ужасного по меркам своего времени мама не совершила, просто вызвала врача на дом, а тот отвёз меня в больницу. Слава богу, выпустил. Пора забыть об этом.

Перрин выскочила из дома, всплеснула руками:

— Пресвятая Дева Мария, молодой господин вернулся! Госпожа Полада, не зря вы молились… А чего этот оборвыш опять припёрся? Ну-ка брысь отсюда!

Щенок проворно отскочил от ворот, но далеко уходить не стал, спрятался за углом.

Я зашёл в дом. Первая мысль была пройти мимо мамы, демонстрируя свою обиду. Не смог. Остановился, вздохнул и склонил голову. Она перекрестила меня и поцеловала в лоб, и обида резко прошла, вместо неё возникло тягучее чувство вины. Как я вообще смел обижаться?

— Вольгаст, ты пропах пауками. Тебе нужно привести себя в порядок, — мама неодобрительно покачала головой и выглянула в окно. — Гуго! Затопи печь и нагрей воды. Господину необходимо помыться.

Смыть с себя грязь и пот было бы здорово. Я кивнул, соглашаясь и поднялся в свою комнату. Под тюфяком в изголовье лежала деревянная шкатулка. В ней хранились серебряный перстень с крупным тёмно-синим почти чёрным сапфиром и горсть мелких монет. Сначала я достал перстень. На вид совсем не дорогой: серебро потускнело, ободок помят; но стоило солнечному лучику упасть на сапфир, как внутри камня заиграли звёзды — светло-голубые на чёрном фоне. Я надел его на безымянный палец левой руки, поднёс к глазам. Перстень подарил мне отец. В голове отпечатались слова: только когда станешь взрослым… Стал ли я взрослым? Мой предшественник точно затерялся в детстве, проживая жизнь в мире книжных иллюзий и вздыхая из-за необходимости становится тем, кем он не хотел становиться. Я так не буду. Хватит мечтать о геройских поступках, пора воплощать их в жизнь.

Взял два денье, убрал шкатулку на прежнее место и спустился вниз. Во дворе меня окликнул Гуго:

— Господин…

— Погоди.

Я протянул монеты Щенку.

— Держи, заработал.

Мальчишка схватил деньги, расплылся в улыбке и бросился верх по улице.

— Имя поменяй! — крикнул я ему в спину, и добавил в полголоса. — А то не по-человечески как-то.

Гуго подошёл ко мне и, настороженно глядя в глаза, проговорил:

— Господин Вольгаст, они вернулись.

— Кто?

— Люди вашего брата.

Сердце ёкнуло. Желание становиться взрослым как-то резко пошло на убыль, захотелось сунуть голову под подушку и переложить ответственность за принятие решения на… маму? Больше не на кого. Но…

Это было лишь секундное замешательство. Я давно повзрослел, с тех самых пор, как Катя поменяла меня на Кураева.

— Уверен?

— Да, господин. Вчера я провожал госпожу в собор и увидел наёмников, которые приходили в тот раз с господином Мартином. Прошёл за ними сначала до Суконного рынка, а потом до Рытвины. Они остановились в доме с большим перечёркнутым кругом на двери. Внизу трактир, наверху съёмные комнаты. Я покажу вам этот дом.

Мой единокровный брат держит слово. Вернулся, и наверняка с подкреплением. Сколько их может быть?

— Больше никого не видел?

— Только этих двоих.

Нет, их точно больше. В прошлый раз они втроём со мной не справились, сейчас должно быть пятеро или шестеро. Нужно проверить. Следует разобраться с ними как можно скорее. Подкараулить хотя бы одного, сломать нос, проредить зубы и допросить. Инициатива — вот что главное в таких вопросах. Не ждать, когда нападут на тебя, а нападать первым. Пока ты стоишь на месте, мнёшься, враг придумывает планы и осуществляет их. Он концентрирует силы в одном месте и бьёт, часто туда, где ты не ожидаешь. Нужно действовать на опережение. Всегда нападай, всегда будь впереди на шаг.

Глава 7

Я надел гамбезон и чёрный шерстяной плащ в пол, надвинул капюшон на глаза. В таком наряде можно сойти за монаха — хорошая маскировка для Средневековья. Для большей правдоподобности перепоясался верёвкой, бросил в поясную сумку несколько денье. Меч брать не стал. Как ни старался, не получалось закрепить его таким образом, чтобы он полностью был незаметен, где-то да выпирал. Пришлось взять стилет и клевец.

Мама пыталась расспросить: куда, зачем? Но я отговорился встречей с бывшим сокурсником, и она лишь удручённо вздохнула.

Из дома я направился к площади Святого Петра. Гуго сказал — Рытвина. Это трущобы в северо-восточной части города. Райончик так себе, без оружия и поддержки лучше не заходить. Я раньше и не заходил, поэтому совсем не знал расположения местных улочек и переулков. Гуго подробно описал, как добраться до нужного здания, но всё равно это так себе подсказка, тем более что скоро начнёт темнеть.

Движение на улицах было оживлённое. В преддверии ночи люди торопились закончить начатое днём. Впрочем, ночью народу тоже хватало, особенно на кладбищах. Удивительно, но средневековая молодёжь предпочитала тусоваться среди могильных плит и склепов, устраивая вокруг поросших травой холмиков светские песнопения и пляски. Я и сам принимал участие в подобных неформальных пати, особенно в Париже. Мы пили вино, читали стихи, ухлёстывали за девицами. Сейчас, открывая в памяти те вечеринки, хотелось воскликнуть: О времена, о нравы!

От площади Святого Петра я добрался до Суконного рынка. Торговля завершилась, последние продавцы убирали с прилавков не проданные холсты и тюки с шерстью. Возле крайней повозки возникла суматоха, кто-то закричал истошно:

— Вон он, вон он, лови!

С чего-то я решил, что крики летят в мой адрес, остановился, сунул руку под плащ, нащупывая клевец, однако кричавший торгаш указывал на волов. Там суетливо дёргался кто-то, не зная, в какую сторону бежать. Подскочил возчик, схватил беглеца за шиворот и вытащил на открытое место.

— Ах, паскудник…

— Дяденька, ой больно! — заверещал детский голосок.

— А не воруй!

Подбежал торгаш, перехватил воришку за волосы, приподнял.

— Попался, гадёныш! Попался… Я тебя ещё в прошлый раз приметил. Теперь за всё ответишь.

В мальчишке я узнал Щенка. Торгаш держал его на