Тучи сгущаются - Лориана Рава

учителе. Помнишь, я возмущался, что Ветерка не приговорили к смерти, а только сослали на лесоповал?

-- Ты не можешь ему простить того, что случилось со мной?

-- Простить? А разве он в этом раскаивался?

-- Ну, сожалеть сожалел.

-- А толку от его сожалений?! Ведь он не стал ради из-за них пересматривать своих взглядов. Но не в этом дело. Просто нельзя такое спускать с рук, иначе мы погибнем. Даже мелочь может стоить многих жизней, я это на своей шкуре испытал, -- Уайн показал на груди то место, где под туникой были расположены шрамы. -- Конечно, и Инти, и Горный Ветер со мной в этом согласны, но только их власть имеет свой предел: они могут изобличить преступника, но не они его судят и не они определяют, как об этом будут судить в обществе. Ведь что мне по сути ставят в вину -- саму принадлежность к разведке. Хотя в это нет никакого преступления. Но те, кто меня осуждают, считают иначе. Они считают, что личная незапятнанность важнее Долга и Родины. О таком не говорят вслух прямо и откровенно, но это не так уж редко подразумевают. И... мне страшно за наше будущее. Я боюсь, что в случае серьёзных потрясений Тавантисуйю может и не устоять... Неужели мои товарищи зря отдали свои жизни?

-- Ты знаешь, что не зря, любимый, -- ответила Заря, -- Тавантисуйю стоит, и мы живём. И наши дети жить будут.

Уайн с улыбкой погладил супругу по животу, решив, что продолжать эту тему не стоит:

-- Я вижу, у тебя тут гости были. Надеюсь, к тебе не мамаша заходила?

-- Нет, ко мне приезжал Диего с подарками от Инти и Горного Ветра, -- и Заря рассказала всё и показала предсмертное письмо Томаса.

-- Никогда не понимал этого "на небесах нет ни замужних, ни женатых", -- сказал Уайн, -- хотя я к нему, конечно, не ревную -- что к мёртвому ревновать?

-- А мальчика в его честь Томасом назовём?

-- Назовём. Пусть мои родные думают, что это в честь деда.

Потом, поглядев на так и не закрытую страницу со стихами, он хмыкнул что-то неодобрительное, спросил:

-- Откуда это?

-- Эти стихи переводил сам Горный Ветер. Тебе не нравятся?

-- Как тебе сказать... смущает меня кое-что. Вот это вот про "девственность поруганную грубо" он зачем вставил? Ни к чему всему свету намекать, что над твоей женой в девичестве надругались. Вот я умру лучше, чем про твою беду кому не надо расскажу. И ладно бы о таком какой-нибудь глупый поэт писал, а уж Горный Ветер должен знать цену таким тайнам.

-- Уайн, ты ничего не понял -- Горный Ветер всего лишь перевёл стихи английского поэта. В оригинале то же самое.

-- Отмазала. Всё равно надо было заменить эту непристойность точками.

Заря внутренне подосадовала, что её супруг так непонятлив в отношении искусства -- но что поделать, у каждого свои недостатки.

Уайн всё-таки оставался каким-то напряжённым.

-- А с другим учителем договориться сложно будет?

-- Надеюсь, что нет. Но для этого надо будет ехать в город Звездочётов. Заодно и решу вопрос, когда мы туда переехать сможем. Всё равно это придётся делать рано или поздно.

-- Потому что ты сможешь работать только там?

-- Не только поэтому. Потому что там подальше от нудящих родственников, и потому что в случае войны это надёжная крепость. Белые люди туда просто не смогут залезть поначалу. А война... война, мне кажется, неизбежна.

-- Почему ты так думаешь? Ведь скандал с послом вроде удалось уладить...

-- Дело не в этом скандале. Заря, я не хотел поначалу говорить тебе об этом... но я потом видел Мясного Пирожка вместе с Хорхе...

-- Ты уверен?! -- испуганно спросила Заря. -- Но как он может быть здесь, в Куско?

-- Не уверен... я видел его только со спины и чуть-чуть в профиль. Они с Мясным Пирожком заходили в Обитель Дев Солнца с чёрного хода...

-- Но ведь такого быть не могло! Я знаю, что Радуга в своё время его не просто прогнала, а со скандалом! Подробностей, я, впрочем, не знаю.

-- А за что прогнала?

-- Да будто он то ли соблазнил, то ли чуть ли не шантажом принуждал кого-то из девушек ему отдаться... Не знаю точно. Но я не думаю, что незнакомец рядом с ним мог быть Хорхе. Ведь чтобы он тайно мог жить в Куско... это сколько людей его покрывать должны, пайком делиться, кров предоставлять...

-- Вот то-то и оно. Или я обознался, или тут такое гнездо... Да и явится он мог сюда никак не ради мести нам с тобой, из-за нас он бы так рисковать не станет. Явиться он мог, только рассчитывая на войну или переворот.

-- Любимый, мне страшно... пусть он нас специально не искал, но если найдёт... ты понимаешь, что нам не поздоровится?

-- Разумеется, понимаю. Хотя ведь это нелепость. Мы дома, на своей земле, а вынуждены бояться его так, как будто мы в Испании. Не, конечно, не так как в Испании, но всё-таки боимся. Ведь знаешь что самое неприятное: вот в Испании, чуть заподозрив, даже не имея веских доказательств, эмигранты доносили без колебаний, хотя и знали, что участь попавшего в когти инквизиции будет ужасной. А у нас среди амаута стараются преступника скорее покрыть. Даже не потому, что сами настроены на измену. Нет, не обязательно. Большинство из них просто НЕ ВЕРИТ, что преступник и в самом деле желает дурного, что его действия могут стоить жизни другим людям. Это в Испании убийства привычны.

-- Дело не только в этом, Уайн. Вот скажи, слышал что-нибудь о Хорхе от своих соучеников?

-- Нет. Я только о звёздах с ними говорил.

-- А вот я слышала от матери... Хорхе считается автором интересной теории о государстве.

-- О том, что инки ? господа Тавантисуйю. Помню, как Инти назвал эту теорию глупой и вредной. Могу только согласиться с его словами.

-- Да, разумеется, теория глупая и вредная, к тому же довольно путанная. Но дело не в этом. Дело в том, что многие уверены, что у Хорхе проблемы с нашим государством исключительно из-за его инакомыслия. Не может же человек, всю жизнь проводящий среди книг, делать что-то насильственное, да и вообще плохое! Кто поверит, что он пытался меня обесчестить, а тебя в