Русская война 1854. Книга третья - Антон Дмитриевич Емельянов

успел продать на сторону — так наши девушки его так застращали, что он не выдержал и застрелился.

Я чуть не присвистнул. Вот тебе и мирные дамы в коричневых платьях с белыми чепчиками. Такие действительно способны навести шорох где угодно, главное, направить их энергию в правильную сторону… Мы еще какое-то время болтали с Пироговым, пока повозка не доехала до госпиталя. Здесь Николай Иванович начал прощаться. Сказал, что хочется взять сутки, чтобы разобраться в ситуации, а потом звал в гости — снова обсудить медицину и некоторые мои «странные идеи».

Я был совсем не против. Главное, чтобы война не вернулась раньше времени.

* * *

Кирилл Вяземский ехал во главе конного разъезда. С момента заключения перемирия они начали уходить дальше от стоянки армии, стараясь держать под контролем все южное побережье Крыма.

— Поручик! — один из ускакавших вперед егерей замахал руками. — Посмотрите, там творится что-то невероятное!

Кирилл ударил шпорами по бокам своего коня. Дома у него был конь, которому он дал имя, а этот, армейский — сколько их уже погибло под ним и сколько погибнет… Князь доехал до вершины холма и замер, пытаясь осознать, что же он видит. Английский корабль стоял на якоре у берега, а в воздухе парили десятки «Ласточек», взлетая с него, делая круг над берегом и возвращаясь назад. Смертельная карусель…

— Они что-то сбрасывают, — стоящий рядом егерь так разволновался, что забыл про субординацию. Что-то часто они в Севастополе стали о ней забывать…

— Это бомбы, — догадался еще один.

— Они не взрываются.

— Пустые ядра, пока без пороха, но как придет время, его просто добавят…

Все замолчали. Вяземский не знал, о чем сейчас думали егери. У него самого в голове крутилась только одна мысль: почему так не делал Щербачев… Хотелось бы сказать, что тот просто не додумался, но поручик видел, что при схожести форм английские «Ласточки» выглядят и летят куда как неловко. Определенно, капитан сводного отряда лучше разбирался во всех этих небесных делах.

А англичане неожиданно прервали свою карусель и засверкали фонарем, передавая сообщение. Кому?

— Что-то блестит! Там! — на этот раз егерь указал куда-то вглубь Крыма, и теперь Вяземский все понял.

Там был еще один отряд, который специально стоял в отдалении, чтобы перехватить любого случайного зрителя. Куда бы тот ни попытался уйти… Англичане оказались готовы к тому, что их заметит один из разъездов, и оставили на этот случай ловушку.

— Скачем навстречу! — принял решение Вяземский.

Он видел, что большую часть пути они смогут проделать, скрывшись от врага в балке. Да, наблюдатели с неба не дадут им затеряться, но, зная о возможностях «Ласточек» Щербачева, Вяземский на это и не рассчитывал. Им бы просто подобраться к врагу поближе, чтобы их дальнобойные ружья не смогли сыграть свою роль. А там рывок, натиск и верная сабля в крепкой руке — и они еще вырвутся на открытое пространство.

Он должен вернуться и рассказать. В отличие от остальных князь обратил внимание еще и на выложенный мешками контур крепости, над которым тренировались английские «Ласточки». Крепости, которую те собирались забросать бомбами. И Вяземский узнал ее — Керчь. Ключ от Азовского моря, от путей снабжения, без которых Севастополю не устоять.

Он просто не имел права умереть!

Глава 6

Сижу, жую, слушаю рассказы Ефима. От выпивки с татарами и матросами во время перемирия мой денщик перешил к выпивке с союзниками. Солдаты и офицеры строго придерживались линии фронта, а этот жук по собственной инициативе пролез в английский лагерь, и чудо… никто не обратил на него особого внимания. Или обратил, но не стал останавливать, а просто взял под присмотр. Но главное, для него даже языковой барьер не стал помехой в поисках компании и сборе информации.

— Ты же не знаешь иностранные языки? — еще раз спросил я у Ефима.

— Не знаю, — кивнул тот.

— И твои собутыльники не знали русский?

— Нет, но после второй бутылки это не имело уже никакого значения, — ответил Ефим и продолжил рассказывать.

Сейчас вот он делился сплетнями о некоем докторе Робертсе. Тот, мучаясь от диареи, был вынужден сдать мундир в стирку и отправился спать в одном нижнем белье. А ночью началась буря — его палатку просто сдуло, а самого доктора словно бабочку, вцепившуюся в одеяло, носило по всему лагерю. К счастью, его слуге вскоре удалось зацепиться за ногу своего господина и закинуть его под защиту стены в крупную лужу[6].

Я бы предпочел какие-то другие, более полезные истории, но Ефим собирал то, что казалось интересным именно ему.

— Или вот еще! — искренне радовался он. — В палатке генерала Буллера обломался столб, и он застрял там как крыса в мышеловке. А когда выбрался, то был настолько без сил, что даже не пошел в дом, а еще несколько часов сидел под защитной насыпью вместе с лошадьми. А еще анекдот. Помните того репортера, что к вам приходил?

— Говард Рассел?

— Да! Он был уверен, что его палатка выдержит что угодно. Ночь, буря, его слуга кричит ему: «Вставайте, палатка падает!» Репортер отвечает: «Этот столб простоит века». И именно в этот момент тот хрустнул и обвалился!

Ефим аж фыркнул, представляя эту ситуацию. У нас под защитой каменных домов буря прошла без подобных курьезов. На передовой же помогли землянки, в итоге раненых в эту страшную ночь набралось всего пара десятков. В основном, с кораблей и с обморожениями.

— А «Принц», знаете, как утонул? — Ефим вспомнил еще один случай, и на этот раз было уже интересно.

— Его побило о скалы. По крайней мере так говорили те двое, которых мы с него спасли.

— Ха! — фыркнул денщик. — С берега все видели! Его якоря не выдержали, капитан испугался и приказал рубить мачты. А те упали неудачно и повредили винт, вот и вся история.