Русская война 1854. Книга третья - Антон Дмитриевич Емельянов

Я вспомнил, как выглядели с высоты дороги. Сначала не обращал внимание, а потом пригляделся и… Это было ужасно. Все плывет, все в грязи. Сотни подвод, которые тянули в Севастополь продовольствие и снаряды, еле передвигались. И казалось чудом, что запряженные в повозки волы в принципе умудрялись сдвинуть их с места. Так что получить со стороны дополнительные припасы сейчас было бы очень сложно.

Удивительно, что хотя бы еда для солдат и жителей успевает вовремя. Кстати, может, Волохов в курсе, как Меншикову это удалось?

— Ничего удивительного, — мой компаньон, как и ожидалось, был в курсе поставок продуктов. — Привезти еду сложно, заготовить заранее не смогли. Не ожидали просто… Так что пресветлый князь отдал приказ выкупать всю живность у местных жителей, даже ту, что они обычно оставляют на прирост.

Я сначала не понял, почему голос Даниила Кирилловича дрогнул. А потом понял… Живность на прирост — это те, кто должен был родить новых телят, свиней и птиц в следующем году. Кто должен был давать молоко и яйца, чтобы людям было что есть… А сейчас армия выгребает все подчистую, и если хоть что-то нарушит поставки, то полуостров будет ждать страшный голод.

— На что рассчитывает Александр Сергеевич? — спросил я.

— Зима приближается, — ответил Волохов. — Скоро дороги схватятся, будет проще довезти все необходимое. Сейчас, пока реки еще открыты, забиваются склады Ростова, а потом все это повезут уже к нам.

— Что ж, кажется, теперь я понимаю, с чем нам действительно сможет помочь «Севастополь», — в голове начал выстраиваться план.

Еще несколько минут мы потратили, чтобы вместе с Даниилом Кирилловичем обсудить наши дальнейшие действия. Постройка ангара, отправка человека в столицу, чтобы тот подготовил все, что нужно для прибытия нового «Кита», а потом… Пришло время воплощать в жизнь еще один мой план. Еще одну авантюру.

— Григорий Дмитриевич, спасибо, что спасли наши корабли, — Корнилов встретил меня в очень хорошем настроении. Адмирал стоял над большими картами города и Черного моря, было видно, что все его мысли сейчас сосредоточены на войне, которая уже скоро вернется в Севастополь.

— У вас очень серьезный вид, капитан. Неужели приехали мины, которые вы хотели испытать вместе с нами? — стоящий рядом Новосильский попытался угадать причину моего странного настроения.

Хороший человек и хороший капитан, но… Ведь то, что я сейчас предложу, собравшиеся могли бы сделать и сами. Вот только не подумали! Не потому, что им плевать, а потому что привыкли разделять. Снабжение для интендантов или статской службы, а для военных — красивые сражения. И тот же Меншиков, решая вопросы по подвозу в город продуктов или снарядов, использовал привычные ему средства, но даже не подумал о тех, кто сейчас мог сделать гораздо больше.

— В городе может начаться голод. Вместе с ним — болезни. Флот может помочь, — слова вырывались из меня короткими рублеными фразами.

— Чем мы можем помочь? — Корнилов блеснул глазами.

— Привезти продукты. Собрать корабли, которые не могут сражаться, но могут плавать. С помощью «Севастополя» мы доведем их до Ростова, где они загрузятся и привезут в город то, на что иначе потребовались бы тысячи подвод.

Я не стал называть цифры. Адмиралы не хуже меня знали, что одна подвода при крымских дорогах в межсезонье — это максимум двести килограммов. То есть даже самый обычный фрегат с грузоподъемностью в две тысячи тонн мог заменить десять тысяч телег. А два корабля? А небольшая эскадра?

— Это возможно, — поддержал меня Новосильский. — Готов возглавить эту экспедицию, тем более что «Императрица Мария» почти не пострадала во время шторма.

— «Императрица», «Кулевчи» и «Мидия», — кивнул Корнилов. — Вы пойдете в качестве прикрытия и груз возьмете не больше, чем влезет на замену балласта. Вы должны будете сохранить скорость, чтобы справиться с любым случайным кораблем, если он пойдет вашим курсом.

Я не ожидал, что все получится так легко, но… Кажется, я не зря старался в этом времени. Меня слушали, мои аргументы имели значение, в мои слова верили. Ну и, в конце концов, адмиралы на самом деле хотели помочь городу. Полчаса, чтобы обсудить детали, и подготовка к операции началась, а я неожиданно осознал, что все… Нет у меня срочных дел, закончился аврал, и сейчас надо просто ждать, пока идеи и планы превратятся во что-то реальное.

Я вышел на улицу, вдохнул морозный ноябрьский ветер. В рот попытались забиться с десяток снежинок, я с радостью их проглотил. А потом и вовсе высунул язык, чтобы поймать побольше… Рядом раздался шелест замедлившихся колес случайной пролетки.

— Не стоит так делать, молодой человек, — пожилой мужчина в гражданском мундире повернулся ко мне с пассажирского места. — Здоровье не шутки, и ни одна улыбка не стоит жизни.

Почему-то сразу представилось, что этот человек мог бы преподавать. Стоять в аудитории и уверенно рассказывать что-то студентам. И, несмотря на менторский тон, было что-то в голосе незнакомца, вызывающее желание прислушиваться к его словам.

— Григорий Дмитриевич Щербачев, капитан сводного морского отряда, — представился я.

— Пирогов Николай Иванович, действительный статский советник, — так же спокойно, как и раньше, представился в ответ незнакомец. — А ведь я о вас слышал. Вы же помогали доктору Гейнриху с его исследованиями? — я кивнул. — Тогда, если у вас будет время, может быть, составите мне компанию? Я только недавно приехал и не отказался бы пообщаться с тем, кто так много сделал для организации лечебного дела в Севастополе.

Кажется, я только недавно думал, что у меня выпала свободная минутка? И вот именно сегодня в город прибыл Николай Иванович, а значит, и Крестовоздвиженская община сестер милосердия. Скоро в госпитале станет очень людно.

— Конечно, — я не стал отказываться от приглашения и забрался в повозку, невольно оценивая внешность легендарного доктора.

Худой, жилистый, сразу видно, что у человека нет свободной минуты, чтобы нормально поесть. На голове ранняя лысина и широкие бакенбарды, переходящие в усы. А еще он