Стивен Кинг - 11/22/63

Тут возникло неодолимое желание коснуться носа, чтобы убедиться, что он не растет.

– ...но он был первостатейным мудаком, пардон за мой французский. Из-за этих безумных идей у него не складывалось с работой. По его словам, стоило ему куда-то устроиться, вмешивалось ФБР и ему указывали на дверь. Так случилось и с его работой в фотолаборатории.

– Это чушь собачья, – фыркнул Хости. – В своих проблемах этот парень винил всех, хотя создавал их исключительно сам. Кое в чем мы полностью с вами согласны, Амберсон. Он был первостатейным мудаком, и мне жаль его жену и детей. Чертовски жаль.

– Да? Рад за вас. В любом случае он работал, и я не хотел, чтобы ему дали пинка под зад только из-за его болтливого рта... а болтать он умел. Я сказал Сейди, что собираюсь пойти к книгохранилищу завтра – то есть сегодня, – чтобы проверить, чем он занимается. Она заявила, что пойдет со мной. Я сказал «нет». Если Ли действительно рехнулся и что-то задумал, ей будет грозить опасность.

– Он выглядел рехнувшимся, когда вы разговаривали с ним за ленчем? – спросил Фритц.

– Нет, держался невозмутимо, как и всегда. – Я наклонился к нему. – Я хочу, чтобы эту часть вы выслушали очень внимательно, детектив Фритц. Я знал, что она решила поехать со мной, что бы я ей ни сказал. Я слышал это в ее голосе. Вот я и удрал. Я сделал это, чтобы защитить ее. На всякий случай.

И это классический случай самозащиты, прошептала Сейди у меня в голове. Ей предстояло жить там, пока я вновь не увижу ее во плоти. И я поклялся, что увижу, несмотря ни на что.

– Я собирался провести ночь в отеле, но выяснилось, что свободного номера не найти. Тогда подумал о Мерседес-стрит. Я отдал ключ от дома 2706, где жил, но у меня оставался ключ от дома 2703 на другой стороне улицы, где жил Ли. Он дал мне его, чтобы я мог поливать комнатные растения.

Xости. У него были комнатные растения?

Я не отрывал глаз от Уилла Фритца.

– Сейди встревожилась, когда обнаружила, что я сбежал из «Эден-Фоллоус». Дек тоже. Поэтому он позвонил в полицию. Не один раз – несколько. И всякий раз коп, снимавший трубку, советовал ему не пороть чушь и обрывал связь. Я не знаю, записывал ли кто эти звонки на магнитофон, но Дек это подтвердит, и ему нет нужды врать.

Теперь пришла очередь Фритца багроветь.

– Если бы вы знали, сколько мы получили звонков с предупреждением о смертельной...

– Не сомневаюсь. А людей у вас в обрез. Только не говорите мне, что Сейди осталась бы жива, если бы мы заранее позвонили в полицию. Не говорите мне этого, хорошо?

Он промолчал.

– Как она вас нашла? – спросил Хости.

Об этом я мог не лгать и сказал правду. Потом они спросили о нашей поездке с Мерседес-стрит в Форт-Уорте до Техасского хранилища школьных учебников в Далласе. Эту часть истории я полагал наиболее опасной. Меня не волновал Ковбой-Студебекер. Сейди полоснула его ножом, но лишь после того, как он пытался украсть у нее сумочку. Его колымага доживала последние дни, и скорее всего ковбой даже не стал заявлять об угоне в полицию. Разумеется, мы угнали еще один автомобиль, но, учитывая поджимавшее нас время, полиция не стала бы предъявлять мне обвинения. Если бы попыталась, пресса распяла бы ее. Что меня волновало, так это красный «Шевроле» с задними плавниками, напоминающими женские брови. В багажнике лежали два чемодана, но объяснить их появление там не составило бы труда: мы провели в «Кэндлвуд бунгалос» не один непристойный уик-энд. Однако если бы они заглянули в тетрадку Эла Темплтона... об этом мне не хотелось даже думать.

В дверь комнаты допросов осторожно постучали, и появилась голова одного из копов, доставивших меня в участок. Сидя за рулем патрульного автомобиля и просматривая вместе со своим напарником мои личные вещи, он выглядел типичным суровым копом из криминального фильма. Теперь же, когда на его лице читалась неуверенность, а глаза горели от волнения, я увидел, что он не старше двадцати трех. На коже еще оставались юношеские прыщи. За ним толпились люди (в форме и без), и все они пытались взглянуть на меня. Фритц и Хости нервно повернулись к незваному гостю.

– Господа, извините, что прерываю, но мистера Амберсона просят подойти к телефону.

Мясистое лицо Хости густо покраснело.

– Сынок, мы ведем допрос, и мне без разницы, кто ему звонит, пусть даже президент Соединенных Штатов.

Коп шумно сглотнул. Его кадык непрерывно ходил вверх-вниз.

– Э... господа... ему звонит президент Соединенных Штатов.

Как выяснилось, разница все-таки была.

Они повели меня по коридору к кабинету начальника Карри. Фритц поддерживал меня под одну руку, Хости – под другую. Поскольку они взяли на себя шестьдесят или семьдесят фунтов моего веса, я практически не хромал. Коридор забили репортеры, телекамеры и мощные лампы, которые подняли температуру воздуха градусов до ста. Эти люди – стоявшие на одну ступень выше папарацци – не имели никакого права находиться в полицейском участке после попытки покушения на убийство президента, но меня они не удивили. В другой реальности они также толпились здесь после ареста Освальда, и никто их не выгонял. Насколько я знал, никто даже не заикнулся об этом.

Хости и Фритц с каменными лицами прокладывали путь сквозь толпу. Вопросы сыпались и на них, и на меня. Хости крикнул:

– Мистер Амберсон сделает заявление для прессы после того, как сообщит властям всю необходимую информацию!

– Когда? – гаркнул кто-то.

– Завтра, послезавтра, может, на следующей неделе!

Послышались стоны, вызвавшие у Хости улыбку.

– Может, в следующем месяце. А сейчас президент Кеннеди ждет, когда он возьмет трубку, так что пропустите нас!

Они раздались в стороны, треща как сороки.

Устройства для охлаждения воздуха в кабинете начальника Карри ограничивались единственным вентилятором, который стоял на книжной полке, но движущийся поток вызывал божественные ощущения после спертости комнаты для допросов и коридорной жары. Посреди стола стоял черный телефонный аппарат со снятой трубкой. Здесь же лежала и папка с надписью «ЛИ X. ОСВАЛЬД» на обложке. Совсем тоненькая.

Я взял трубку.

– Алло?

От гнусавого новоанглийского голоса у меня по спине побежали мурашки. Я говорил с человеком, который сейчас лежал бы в морге, если бы не мы с Сейди.

– Мистер Амберсон? Это Джек Кеннеди. Я... э... понимаю, что мы с женой обязаны вам... э... своей жизнью. Я также понимаю, что вы потеряли очень близкого вам человека. – Вместо близкого получилось «блиского», как я и привык слышать с детства.

– Ее звали Сейди Данхилл, мистер президент. Освальд застрелил ее.

– Я очень сожалею о вашей... э... утрате, мистер Амберсон. Могу я называть вас... э... Джордж?

– Если вам угодно. – Подумав при этом: Такого разговора не может быть. Мне пригрезилось.

– Страна отблагодарит ее подобающе... и выразит вам свое сочувствие, я в этом уверен. Позвольте мне... э... быть первым, кто это делает.

– Благодарю вас, мистер президент. – Мое горло сжималось, и я мог лишь шептать. Я видел ее глаза, такие яркие, когда она умирала у меня на руках. Джейк, как мы танцевали. Волновало ли подобное президентов? Они вообще знали об этом? Может, лучшие знали. Может, потому они и служили стране.

– Есть... э... еще один человек, который хочет вас поблагодарить, Джордж. Моей жены здесь нет, но она... э... собирается позвонить вам этим вечером.

– Мистер президент, я не знаю, где буду этим вечером.

– Она вас найдет. Она... э... становится очень решительной, когда хочет кого-то поблагодарить. А теперь скажите мне, Джордж, как вы?

Я ответил, что у меня все хорошо, пусть и соврал. Он пообещал в самом скором времени увидеться со мной в Белом доме, и я поблагодарил его, заранее сомневаясь, что мне предстоит визит в Белый дом. И во время этого разговора-грезы, когда вентилятор гнал воздух на мое потное лицо, а матовое стекло верхней панели двери в кабинет начальника Карри освещалось мощными лампами телевизионщиков, в моей голове стучали два слова:

Я спасен. Я спасен. Я спасен.

Президент Соединенных Штатов позвонил из Остина, чтобы поблагодарить меня за спасение его жизни, и теперь я чувствовал себя в безопасности. Теперь я мог сделать то, что требовалось.

Через пять минут после завершения этого сюрреалистического разговора с Джоном Фицджеральдом Кеннеди Хости и Фритц спустились со мной по лестнице черного хода в гараж, где Джек Руби застрелил Освальда. Тогда в нем толпился народ, ожидая, когда убийцу выведут, чтобы отвезти в окружную тюрьму. Теперь он пустовал, и наши шаги гулко отдавались от стен. Мои телохранители доставили меня в отель «Адольф», и я не удивился, оказавшись в том самом номере, где жил по приезде в Даллас. Говорят, все возвращается на круги своя, и хотя я так и не могу понять, кто эти загадочно мудрые маги, изрекшие сию истину, когда дело касается путешествий во времени, они попали в точку.