Стивен Кинг - 11.22.63

— Он их всех поубивает кувалдой, — закричал я ей. — В вечер Хэллоуина! Мне нужно его остановить!

— Кого? — схватила она меня за руку, лицо у нее было испуганное. — Кого остановить?

Но вспомнить я не сумел и просто заснул. Спал я много, и не только потому, что травма головы заживала медленно. Я был изможден, я был фактически призраком себя самого, бывшего. На тот день, когда я был избит, я весил сто восемьдесят пять фунтов. А когда меня выписали из госпиталя и поселили в «Эдемских садах», вес у меня был сто тридцать восемь фунтов[630].

Таким была внешняя жизнь Джейка Эппинга, человека, которого сначала хорошенько поломали, а потом он чуть не умер в больнице. Внутренняя жизнь проходила в черной тьме, которую пронизывали голоса и вспышки понимания, точно молнии: они ослепляли меня своей яркостью и угасали раньше, чем я мог разглядеть что-то большее, чем освещенный ими ландшафт. Преимущественно я находился в потерянном состоянии, тем не менее, изредка приходил в себя.

Находился весь разгоряченный от жара, и какая-то женщина кормила меня кусочками льда, и они на вкус были божественными. Это была ЖЕНЩИНА СО ШРАМОМ, иногда ее звали Сэйди.

Находился на унитазе в уголке комнаты, без единого понятия, как туда попал, выливая из себя чуть ли не галлоны жгучего водянистого дерьма, бок мой болел и гудел, мое колено рыдало. Помню свое желание, я мечтал, чтобы кто-нибудь меня убил.

Находился, стараясь вылезти из кровати, так как должен сделать что-то крайне важное. Мне казалось, судьба всего мира зависит от того, что мне нужно сделать. Там был МУЖЧИНА В КОВБОЙСКОЙ ШЛЯПЕ. Он меня поймал раньше, чем я успел упасть на пол, и помог вновь лечь в кровать. «Рано еще, сынок, — сказал он. — Ты еще очень слабый».

Находился болтал — или старался говорить — с парочкой полисменов в форме, которые пришли задать мне вопрос о моем избиении. На нагрудном знаке у одного из них было написано ТИППИТ. Я пытался сказать, что ему угрожает опасность. Пытался сказать, чтобы он берегся пятого ноября. Месяц был правильный, а число нет. Я не мог вспомнить правильную дату и начал в отчаянии бить себя по глупой голове. Копы переглянулись, удивленные. НЕ-ТИППИТ позвал сиделку. Медсестра появилась вместе с врачом, врач сделал мне укол, и я отплыл.

Находился, как я слушаю Сэйди, как она читает мне сначала «Джуда Незаметного», потом «Тесс д’Эбервил» [631]. Я эти истории знал, и услышать их вновь было приятно. В одном месте, слушая «Тесс», я кое-что вспомнил.

— Я заставил Тессику Келторп оставить нас в покое.

Сэйди подняла глаза от книжки:

— Ты имеешь ввиду Джессику? Джессику Келтроп? Ты заставил? Как? Ты помнишь?

Но я забыл. Воспоминание уплыло прочь.

Находил себя, как я смотрю на Сэйди, как она стоит, смотрит через мое маленькое окно на дождь во дворе и плачет.

Но по-большей части я находился в потерянном состоянии.

МУЖЧИНА С КОВБОЙСКОЙ ШЛЯПОЙ был Диком, но однажды я подумал, что он мой дед, и это меня очень сильно напугало, так как дедушка Эппинг уже был мертв, и…

Эппинг, это же моя фамилия. Держись за это, приказывал я себе, но сначала мне это не удавалось.

Несколько раз меня посещала какая-то ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА С КРАСНОЙ ПОМАДОЙ. Иногда я думал, что ее зовут мисс Мими; иногда думал, что мисс Элли; а один раз был уверен, что это Айрин Раян, которая играла бабушку Клемпет в «Деревенщине из Беверли» [632]. Я ей сказал, что выбросил свой мобильник в ставок.

— Он теперь спит там с рыбами. А мне так бы хотелось, чтобы этот гад был сейчас у меня.

ЮНАЯ ПАРА приходила. Сэйди сказала:

— Посмотри, это Майк и Бобби Джилл.

Я произнес:

— Майк Коулсло.

ЮНОША сказал:

— Очень близко, мистер Э.

Он улыбался. А по щеке у него сползала слеза.

Позже, приезжая в «Эдемские сады», Сэйди и Дик обычно сидели со мной на диване. Сэйди брала меня за руку и спрашивала:

— Как его зовут, Джейк? Ты никогда не называл мне его имени. Как же мы сможем его остановить, если не знаем, кто он и где он должен быть?

Я сказал:

— Я его осалю. — Я старался изо всей силы. От этого у меня заболело в затылке, но я постарался еще сильнее: — Я его остановлю.

— Вы без нашей помощи и блохи не можете остановить, — сказал Дик.

Но Сэйди была мне очень дорога, а Дик слишком старым. Да и не должна была она ему об этом рассказывать, прежде всего. А впрочем, может, все нормально с этим, так как он ей на самом деле не поверил.

— Мистер Желтая Карточка остановит вас, если вы ввяжетесь, — сказал я. — Я единственный, кого он не может остановить.

— Кто это такой, мистер Желтая Карточка? — спросила Сэйди, наклоняясь ко мне, беря мои руки в свои.

— Я не помню, но он меня не может остановить, так как я не здешний.

Вот только он меня останавливал. Или не он, а что-то. Доктор Перри говорил, что моя амнезия не глубокая и временная, и он был прав… но лишь отчасти. Когда я силился припомнить что-то важное, у меня дико начинала болеть голова, хромая походка становилась совсем калечной, спотыкающейся, а зрение туманилось. Самой плохой была тенденция внезапно засыпать. Сэйди спросила у доктора Перри, не нарколепсия ли это. Он ответил, что, вероятно, нет, но я подумал, что у него обеспокоенное лицо.

— Он просыпается, если вы его позовете или встряхнете?

— Всегда, — сказала Сэйди.

— Это обычно случается, когда он расстроен, так как не смог чего-то вспомнить?

Сэйди подтвердила, что именно так.

— Тогда я почти уверен, что это пройдет так же, как проходит его амнезия.

Наконец — понемногу — мой внутренний мир начал смыкаться с внешним. Я уже знал, что я Джейкоб Эппинг, учитель, и каким-то образом я попал сюда из будущего, чтобы помешать убийству президента Кеннеди. Сначала я старался выбросить из головы эту идею, но слишком много я знал о другом времени, и эти знания не были надуманными. Это была реальная память. «Роллинг Стоунз», слушания в Сенате по поводу импичмента Клинтона, горящий Мировой Торговый Центр, Кристи, моя проблемная экс-жена.

Как-то вечером мы с Сэйди смотрели «Битву» [633] и я вдруг вспомнил, что я сделал с Фрэнком Даннингом.

— Сэйди, я застрелил человека, перед тем как приехать в Техас. Это было на кладбище. Он собирался убить всю свою семью.

Она смотрели на меня широко раскрытыми глазами, с разинутым ртом.

— Выключи телевизор, — попросил я. — Актеру, который играет сержанта Сондерза, не припоминаю его имени, отрежет голову винтом вертолета. Прошу, Сэйди, выключи телевизор.

Она послушалась, а потом опустилась на колени передо мной.

— Кто собирается убить Кеннеди? Где этот убийца в тот момент будет?

Я старался изо всех сил, я даже не заснул, но вспомнить не смог. Я проехал от Мэна до Флориды, это я помнил. В «Форде-Санлайнере», замечательный был автомобиль. Я поехал из Флориды в Новый Орлеан, а из Нью-Орлеана я приехал в Техас. Вспомнил, как, пересекая границу между штатами со скоростью семьдесят миль в час по шоссе № 20, я слушал по радио песню «Ангел земной, будешь ли ты моей» [634]. Я вспомнил щит с надписью: ТЕХАС ПРИВЕТСТВУЕТ ВАС. И рекламный бигборд «БАР-Б-КЮ СОННИ», 27 миль. После этого обрыв пленки. Всплывали на поверхность и другие воспоминания, о моем учительстве, о жизни в Джоди. Ярчайшее, как мы танцуем с Сэйди, как лежим с ней в кровати в «Кендлвудских Бунгало». Сэйди мне сказала, что я жил также в Форт-Уорте и Далласе, но она не знает тамошних адресов; у нее били всего лишь два телефонных номера, которые больше не отвечали. Я также не знал, где я жил, хотя думал, что одно из тех мест где-то на Кадиллак-стрит. Она проверила по картам улиц и дорог и сказала, что ни в одном из этих городов нет Кадиллак-стрит.

Я теперь вспоминал много вещей, но, ни имени убийцы, ни того, где он будет находиться в момент покушения, вспомнить не мог. А что здесь странного? Прошлое скрывало это от меня. Сопротивляющееся прошлое.

— У убийцы есть ребенок, — сказал я. — Кажется, девочку зовут Эйприл[635].

— Джейк, я хочу кое-что спросить у тебя. Это тебя может страшно разозлить, но поскольку так много от этого зависит — судьба мира, как ты уверяешь, — мне нужно.

— Хорошо, спрашивай, — я не мог себе представить вопрос, который мог бы меня разозлить.

— Ты меня обманываешь?

— Нет, — ответил я. Это была правда. Тогда.

— Я сказала Дику, что нам надо позвонить по телефону в полицию. Он показал мне статью в «Морнинг Ньюс», там пишется, что уже зафиксировано свыше двух сотен угроз и доносов о потенциальных убийцах. Он говорит, что правые из Далласа и Форт-Уорта и левые из Сан-Антонио стараются взять на испуг Кеннеди, чтобы тот не приезжал в Техас. Он говорит, что далласская полиция все угрозы и доносы передает в ФБР, но никто не делает ничего. Он говорит, что есть всего лишь один человек, которого Эдгар Гувер ненавидит сильнее, чем Джона Кеннеди, и этот человек брат президента, Бобби Кеннеди.