Не в этот раз - Максим Владимов

кавая очень далеки, а магазин стоит точно на границе зон влияния двух разных «районных» банд, поэтому поляну надо пасти: пинок по бидону с молоком от проходящего мимо гопаря — такое и с взрослым случиться может запросто. Хлеб, который здесь продают и носят без всякой упаковки, тоже не стоит держать в руках — толкнут «случайно», чтоб ты его уронил в лужу. Над салагой, в слезах обтирающим буханку, будут тупо ржать, пока не шуганёт кто из старших. В наезде на взрослых риску больше, потому, скорее всего, сразу сделают ноги. Короче, ушки надо держать на макушке. Я держу, насколько помню — ни разу не попадался.

Больше в продуктовом ловить было нечего, пошёл дальше. На полпути остановился, решая: то ли зайти домой и сбросить добычу, то ли завернуть налево и проверить последний магазин — овощной. Лень победила, и я был за это вознаграждён: издали увидел, как в Коопторг очень уж целеустремлённо заныривают люди. Ускорился, подняв руку с бидоном на уровень груди, чтоб не расплескать, заскочил в магазин буквально «на плечах» у какого-то мужика, не глядя, встал в очередь и не прогадал: яйца привезли! Это порядочная удача, жаль, дают только по десятку в руки. Вот и пакет мой пригодился.

Что? Какой сорт? М-м-м… У нас яйца бывают только двух сортов: «яйца есть» и «яйца нет». Второй в продаже постоянно, в любом магазине, отпускается неограниченно! А вот первый… За первым придётся побегать. И почти всегда — впустую.

Когда разгрузился дома, идти в овощной расхотелось, но я пересилил лень — надо выходить из зоны комфорта. Хотя… это я там, в будущем всё стремился зачем-то оную зону покинуть, хоть, так подумать если, никогда в ней и не бывал толком. А тут-то чего? Какой тут, к чертям собачьим, комфорт? До комфорта ещё лет десять, никак не меньше. А пока — одна сплошная борьба за плавучесть.

В овощной ходил зря. Сначала показалось, что толк будет — внутри циркулировал народ, хоть и довольно вяло, но, войдя, я скривился: картошка. Нам не нужна, у нас своя, с огорода, здесь их называют «сады». Тем более, тут она сейчас такая… расфасована по бумажным пакетам, размер — от перепелиного яйца до куриного, но мелкого. И половина пакета — земля. Ну ладно, ладно, треть! Но всё равно обидно. Особенно обидно тем, кого осенью гоняли «помогать работникам села убирать урожай»: на полях-то картофан вполне нормальный. Как ни странно, у нас его растят вполне успешно, несмотря на не самый подходящий с виду климат, средний размер — с кулак, и не детский даже. Куда эта нормальная картошка девается по дороге с поля в магазин — загадка природы.

Сады есть не у всех, потому народ берёт, вяло переругиваясь с раскормленной продавщицей на тему качества товара. Дело это заведомо провальное, у неё опыта таких пикировок — на роту солдат хватит, меньшими силами и не подходи.

Я невольно хмыкнул. Вот интересно, а ведь мужик, которого сейчас так безапелляционно «поставили в стойло», выглядит ощутимо приличнее среднего уровня. Шапка-формовка меховая — это нутрия, наверное? Или ондатра. Пальто такое солидное, шарф мохеровый. Морда холёная, уверенная, гладко бритый. Печатка золотая блестит на руке, брюки из-под пальто выглядывают явно не фабрики «Красный Пахарь». При делах дядя. На рабочем месте такому попадись — сожрёт ведь без соли! А тут позорно спасовал — так, пробурчал чего-то под нос себе, ткнул тётке в руки чек, взял два пакета из решётчатой телеги и пошёл восвояси.

А продавщица? Вон какая крутая здесь — никто ей не указ! Зато дома она запросто будет тихой женой, покорно сносящей побои мужа-алкоголика, и уж точно засунет свою спесь поглубже, случись ей прийти в поликлинику. Они оба будут послушно сдавать деньги «на облигации госзайма» или помощь очередным голодающим Африки на работе, пойдут на демонстрацию 7 ноября по снегу, хоть они, вполне вероятно, в гробу её видали, и ни у кого из них не возникнет даже мысли, что в стране что-то не так.

Получается, синдром вахтёра в чистом виде? Только кому чуток власти отсыпали, как все окружающие — грязь под ногами? А стоит ролям перевернуться, и тот, кто ещё пять минут назад был грозным повелителем магазина, приёмной или класса, превратится в покорную овечку.

Что-то меня на философию потянуло… опасненько это! И так я тут человек откровенно чуждый. Я и тогда-то был пацаном заметным, собирая все возможные и невозможные шишки, а уж теперь… Аккуратнее надо. Язык за зубами держать. И с Голосом — что-то я раздухарился! Пожалуй, стоит пойти домой — осмыслить.

* * *

Дома по-прежнему не было никого. Сначала я позанимался немецким — благо, на него отказ от ДЗ не распространялся. Выписал себе несколько листов «носимого комплекта» занятий, причём, сделал не так, как когда-то с английским: не гнал все слова из словарика в конце учебника подряд, а старался отбирать наиболее «важные», распространённые, то есть. Чтоб сразу же привнести опыт будущего в нынешнюю допотопную методу изучения иностранных языков, сводящуюся, если по-простому, к тупой зубрёжке. Ещё и зубрить предполагается всякую маловажную хрень. Ещё бы партнёра найти какого… но пока с этим придётся подождать.

Или не ждать? Вот есть же девчонки, с которыми вполне можно… хотя бы дружить. У нас это пока ещё не очень поощряется, не по-пацански, могут дразнить. Но — уже с отчётливо различимой примесью зависти, так что, уж я-то точно перетерплю. Тем более, что теперь я не стану повторять прошлые ошибки и упираться лбом в стену самых популярных и «красивых» девочек школы, класса, курса и так далее. Почему в кавычках? Да потому, что моё видение женских человеков изрядно изменилось, и, глядя на старые фотографии, я не мог понять сам себя: ну как, как я мог так настойчиво (и совершенно безнадёжно) таскаться за вот той девчонкой, когда рядом была вот эта? Да она ж красивее в сто раз! И умнее! И ко мне лучше относилась! почему-то не была особенно популярна? Так мне-то что с того⁈ Короче, надо будет к кому-нибудь подкатить — найду я себе партнёра по немецкому, найду. Только вот послушаю на уроке — у кого из девчонок с языком получше?

Покончив с тактикой изучения немецкого, я снова подвис в нерешительности: чем бы заняться теперь? Были позывы «хотя бы посмотреть» на домашку, но я их отбил — и, признаться, уже без особенного труда. Чему полезному учиться неохота,