Трудовые будни барышни-попаданки 5 - Ива Лебедева

человечке бы проверить. На мужике, на мужи́чке, а коли на двоих, так лучше некуда.

Первые несколько секунд князь слушал без особого интереса, а когда дошло до «сублимированной вытяжки», заскучал. Зато на последних словах ожил, будто сам принял волшебный бальзам.

— На человечке проверить вам надобно?

— Пощадите, — пискнула Татьяна.

— Пощажу, коль повезет, — заскрежетал князь. — Испытаем лекарство змеиное на тебе да дружке твоем. Помрете сразу — счастье и пощада. Живы будете — обычной методой вас покараю. Эмма Марковна, от вашего лекарства человечкина плоть к розгам-плеткам, огоньку-тискам чувствительней становится?

Я поспешила заметить, что если подопытный не погибнет сразу же, то будет охвачен жизненной силой и не помрет, даже если его пилить пополам. И тут же добавила, что хочу не только испытать лекарство, но тотчас же вскрыть умершее тело и посмотреть — не озмеилось ли сердце?

Князь не успел отозваться, как заглянул еще один прислужник.

— Ваше ясновельможное сиятельство, по дому басурманка ходит!

Бабанов-Ростовский опять оторопел, а я улыбнулась — поняла, в чем дело.

— Это моя ассистентка Таснасия. Незаконная дочь преступной страсти имеретинской княгини и русского генерала, греховна тремя смертоубийствами, помогает мне в делах чудесных, понимая, что душу уже не спасти.

В эту минуту в зал вошла Настя — Анастасия, обозванная мною Таснасией. Моя презентация была правдой лишь в одной детали. Настя была плодом преступно-принудительной страсти мелкого помещика средней полосы к дворовой девке. Но стоит ли посвящать собеседника в такие нюансы?

Тем более наряд моей верной секретарши-компаньонки вполне соответствовал характеристике. Лицо девушки скрывал синтез никаба и профессиональной шапочки ниндзя — загадочно и пугающе. Настя была одета в коричневую амазонку — дамский верховой охотничий костюм. В моих вместительных возках хватало места для всякого гардероба.

Завершающая деталь облика компаньонки — длинные, почти по локоть, красноватые перчатки из бычьей кожи.

— Они ей необходимы для работы с ядами, — пояснила я, не без радости отметив, что удивление на лице хозяина дополнилось еле скрываемым страхом.

— Благодарю вас, что нашли ее и задержали, — коротко бросила Настена стражникам. — Здравствуйте, ваше сиятельство. — И, не дожидаясь ответа, обратилась ко мне: — Госпожа Шторм, я готова к манипуляции.

— Ну тогда десерт после отведаем, — заявил опомнившийся князь. — Пойдемте, применим вашу вытяжку.

Хочет контролировать ситуацию, сукин сын. Хотя она непривычна: дамочек такого облика он еще не встречал.

Хозяин что-то приказал капитану стражи, встал из-за стола и направился из залы, мы — следом. Я заметила, что караул сменился — видимо, не всей дворне, даже обряженной в псевдоландскнехтские мундиры, полагалось присутствовать при исполнении приговоров господина.

За время пересменки Настя успела немного пошептать Татьяне. Из монолога я разобрала «дура!» и «всё будет хорошо».

Каюсь, я обрадовалась, что выпила немножко вина. Небольшой кураж необходим.

Зал Справедливости был обильно освещен. Кроме романтических факелов, имелись подсвечники. Я обратила внимание, что напротив дыбы стояло кресло — вип-ложе, полюбоваться с комфортом на страдания.

Возле стены под охраной двух конвоиров стоял Степан — парнишка в белой сорочке, с мутным, почти невидящим взглядом. Когда я входила, он откинулся назад, но не успели конвоиры его выпрямить, как сам отпрянул от оштукатуренной поверхности — коснулся спиной и простонал.

Гримаса боли сменилась ужасом — Степан увидел Татьяну.

— Зачем? — выстонал он. — Мне и так не жить.

— Обоим вам не жить, голубчики, — злобно успокоил его князь. — Покараю вас за своеволье, как еще никого из мужицкого рода не карал. Зелье змеиное вам проглотить подлежит. Умрете сразу — ваше счастье. Нет — примете смерть обычных ослушников. На дыбе, под плеточками! А тебя, холопку, уж простите, Эмма Марковна, может, и утешу немножко. У древних народов девственниц казнить плохой приметой считалось.

Степан застонал, мне опять стало муторно.

— Ваше сиятельство, — вежливо, но повелительно сказала Настя, — велите смотрителю этой залы принести доску или рогожу, на которой мы тела вскрывать будем — кровь прольется.

Несчастная Татьяна побледнела и обвисла на руках стражи. Конвоир отвесил ей пощечину, девушка дрогнула, но не пришла в себя.

Мерзавцы! Хотя такой поворот на пользу нашей задумке.

Глава 11

Еще немного дней вперед. Москва

Ваше Императорское Высочество.

Как Ваше здоровье? Как поживают Императорские Высочества — Ваши маменька и папенька, сестрица (sœur) Мари и сестрица Оленька? Каковы Ваши успехи в верховой езде и в упражнениях на коньках (patins à glace)?

Это письмо написано мною уже в Москве. Дорога оказалась быстрой, интересной и утомительной. Когда мы путешествовали с маменькой, то останавливались ночевать в придорожных гостиницах, а иногда — в экипаже. На этот раз мне приходилось почивать только в пути, и ни разу не удалось заснуть. Я ни разу не сказал или намекнул папеньке, будто мне доставляет неприятность эта поездка. Я вспоминал, как играл с маленьким Алексеем в курьера. Он позавидует мне (envie), у меня было путешествие курьера, в котором спать не положено.

Наши остановки были коротки, и каждый раз мне приходилось заниматься правописанием, а учителем и экзаменатором был папенька.

Когда мы проехали Тверь, я уже мог немного спать сидя. Когда я в очередной раз задремал, папа взял меня на руки, и я проснулся на кровати в нашем особняке.

Мы приехали ночью. К моему удивлению, горничная из московской прислуги разбудила меня еще затемно. Я сказал, что хочу спать.

— Барич, вам встать пора, — сказала девушка. — Вечер уже, скоро Михаил Федорович вернутся, вам бы его умытым-одетым встретить.

Я удивился и засмущался — я спал всю ночь и весь день. А ведь настоящий курьер, прибыв в город, спешит во дворец.

Наш московский особняк — большой, но теплый и уютный. В нем живут гости и кошки, чтобы не водились мыши. Правда, кошки немного недовольны тем, что вместе с папа в доме поселились две собаки.

Уже скоро появился уставший папа. Мы ужинали с Ильей и Андреем, все были усталы и хмуры (renfrogné). Десерт подали всем, но Илья уступил мне свою порцию, потому что захотел поспать, а Андрей пошел следом.

Мы остались вдвоем с папа. Он отвел меня в библиотеку, стал выбирать книги, которые я должен читать.

И тут я решился.

— Папа, — сказал я, — давайте поговорим как мужчина с мужчиной (сomme d’homme à homme).

Ваше Высочество, это звучит грубовато — «как мужик с мужиком». Но папа именно