Конунг Туманного острова - Дмитрий Чайка

вышли раскланяться с публикой. Мария, которая сумочки не имела, и отчаянно этому завидовала, достала кошель из кармашка в поясе и тоже кинула его туда. Она нипочем не уступит сопернице. Град кошелей, перстней и колец, который последовал за этим, привел князя к единственно правильной мысли: театру быть! Ведь, как говорил великий Ленин, «Из всех искусств для нас важнейшим является кино». То есть, в данном случае, театр.

— Я тебе за сумочку по гроб жизни должна, — шепнула ему на ухо Людмила. — Все бы отдала, чтобы такую рожу у нее еще раз увидеть. Удовольствие получила даже больше, чем от спектакля.

— Обращайся, — фыркнул князь, разглядывая ошеломленных своим успехом артистов. Они трясущимися руками собирали кошели и кольца, раскатившиеся по всей сцене.

— Я тут, княже, вон чего подумал, — повернулся к нему Збыслав, который, по обыкновению, сидел на ряд ниже и скучал, обнимая ревущих в голос жен. — А пусть лицедеи сами театр достраивают. И налоги они у нас не платят. Непорядок!

— Оставь ты это, — поморщился князь и повернулся к Людмиле. — От Берислава есть вести? Он на учебу вышел?

— У него все хорошо, — кивнула та, снова нацепив на лицо маску ледяного спокойствия. — Он уже в своем взводе.

* * *

Сентябрь был все еще погожим. Берислав лежал под дубом за казармой, разглядывая листья, которые лениво колыхал ветерок. Ужин уже прошел, а значит, час до отбоя принадлежит только ему. Ему и Арни, который развалился рядом. Двенадцатилетние мальчишки были счастливы. Берислав так и не сблизился больше ни с кем, хоть и перешел во взвод лекарей, а Арни балансировал на грани двоек по всем предметам и вспоминал княжича со слезой.

— А моя сеструха за конунга вышла! — похвалился вдруг Арни. — Когда мать мне об этом сказала, я чуть в обморок не упал. Жили-жили, и тут на тебе! Из рабынь прямо в королевы! Бывает же такое!

— Все бывает, — философски ответил Берислав. — И не такое в жизни случается. У франков так совсем часто. Там герцоги могут не позволить королю знатную жену взять, чтобы отдельную семью не усиливать.

— Давай побратаемся! — предложил вдруг Арни, которому на франков было плевать. — У нас многие так делают. Нам с тобой все равно не светит ни хрена, так давай друг друга держаться. Выслужим пятнадцать лет и махнем в этот Кент. Знать бы еще, где это… Шурин какую-никакую должность даст при дворе, а то и надел земли доброй. Не пропадешь со мной, Иржи. Я и за тебя попрошу, сестра мне не откажет. Представляешь, у тебя, сироты безродной, свой собственный хутор будет! И корова!

— Ты сейчас серьезно? — Берислав приподнялся на локте и пристально посмотрел на напрягшееся в раздумье лицо товарища, который только что породил первый в своей жизни осмысленный план.

— А чем плохо? — простодушно ответил Арни. — Чего тут, в Словении торчать? У жупанов свои сынки есть, нам с тобой здесь не обломится ничего.

— Я согласен, — решительно сказал Берислав и потянул нож из ножен. — Да не вздумай ладонь резать, дурень! Вот ведь горе! Сухожилие пересечешь, калекой останешься! Палец уколи, и все!

Они сжали руки, перемазавшись в крови друг друга и снова улеглись на спину, пытаясь осознать произошедшее. Побратимская клятва — это такая штука, что серьезней ее и не бывает. За побратимов жизнь отдают, и наследует побратим своему товарищу, если у него родни нет. И биться у его тела будет до последнего, если что. И сам ляжет рядом, почитая это высшей честью. А теперь вот и у них свой побратим есть.

— Как там парни наши? — спросил Берислав, который с ребятами из взвода пересекался теперь нечасто.

— Да нормально все, — махнул рукой Арни. — Иву помнишь? Ну, того чудака, которого как дерево зовут, а он не дерево вовсе, а сириец.

— Помню, конечно, — ответил Берислав. — А что с ним?

— Боярина Симеона сын оказался, из Ремесленного, — сказал Арни. — Вот ведь жук какой скрытный. А я еще думал, что это он себе на уме.

— Да вроде хороший он парень, — возразил Берислав. — Лямку тянет, как все.

— Ну да… — ответил Арни. — Давай просто полежим. Глянь, облака какие!

— Давай, — согласился Берислав.

— Мост достроили. Слышал? — спросил его товарищ.

— Ага! — ответил Берислав. Ему было очень хорошо. Как никогда в жизни.

* * *

Первой по мосту проехала княгиня Мария на своей карете. Людмила ехать побоялась и наблюдала за этим действом со стены замка, непритворно вздохнув, когда карета все-таки добралась до места целой и невредимой.

Люди, собравшиеся на обоих берегах, радостно заорали и начали бросать вверх шапки. А стражники, перегородившие мост живой цепью, разошлись в стороны и махнули рукой: проходите, мол. Горожане повалили валом, и каждый старался успеть первым. Мост! Через Дунай! Восторг был полный. Тот, кто не мог поверить в чудо, возвращался назад и шел снова, наслаждаясь видом текущей под ногами реки. Тут ведь не Италия, и не Испания, где римских мостов сохранилось множество. Здесь ведь даже не Австразия, где их уцелело аж два. Это же Лимес, дикое пограничье, где лагерь легиона — единственный очаг цивилизации на десятки миль вокруг.

— Слава богу! — перекрестился владыка Григорий, который только что мост освятил. — До чего же на душе радостно мне, государь! Не верится даже.

— Самому не верится, — ответил князь. — Будем теперь как люди на левый берег добираться. И строиться там теперь можно, опять же.

— Кстати, — повернулся к нему Григорий. — А скажи мне, княже, почему не дозволяешь монастырь в столице открыть? Хоть бы и на правом берегу. Там ведь пустоши, а многие прихожане хотят грехи свои замолить перед смертью.

— Дармоедов не потерплю, — отрезал князь.

— Да как у тебя язык-то повернулся! — Григорий даже задохнулся от возмущения. — Как молния тебя не убила за слова такие!

— Может быть, потому, что я прав? — лукаво усмехнулся Самослав. — А если серьезно, Григорий, то монастырям быть. Если я не разрешу, то люди в Галлию уедут, и огромные деньги туда увезут. Так что дозволю я тебе монастыри открывать, но при одном условии.

— Это при каком же? — напрягся владыка. До этого все его попытки разбивались о стену непонимания.

— Письменный устав мне представь, — твердо сказал князь.

— Э-э-э, — промычал епископ. — Какой еще устав? Как в армии, что ли? Да в себе ли ты, княже?

— Именно! — князь поднял палец вверх. — Устав! Мне тут дуреющие от скуки богатые бездельники не нужны. Вспомни, что королевские дочери в монастыре святого Креста устроили.

Это был удар ниже пояса, и Григорий поморщился. Очередная гадостная история, как и