Николай Берг - Лёха

– Формально отменен. Березкин этот отменил, когда мы ему под команду пошли, – из любви к точности, а не от души заметил Леха.

Он побаивался, что начнет сейчас напарник въедливо расспрашивать о житье-бытье в будущем времени, и тут получалось странно – то, что для Лехи было плохим и фиговым, этому молодому бойцу показалось бы раем небесным. И потомок всерьез опасался стать в глазах этого сидящего рядом парня редкостной скотиной и свиньей неблагодарной. Раньше такого не было, а вот после блукания по лесам и скудного житья в отряде как-то язык не поворачивался говорить о малом выборе французских вин или там сыров с колбасами. О более высоких материях Леха, который, в общем, не против был поболтать о всяческих недостатках в «этой стране», сейчас и думать забыл.

Семенов пожал плечами, вздохнул. Почему-то ему вспомнилось, как осторожно обращался взводный с неразорвавшейся гранатой. Почему-то сейчас Леха показался ему именно такой гранатой, которую черт поймет – опасна она смертельно или ею можно гвозди заколачивать безбоязненно. И самое главное – все-таки сильные сомнения были теперь у красноармейца в плане полезности потомка в больших делах. Хотя если пришлось бы рисковать шкурой, выручая этого балбеса, рискнул бы не задумываясь и без каких-либо колебаний.

– Ну поболтали, покурили, теперь пошли за самогонкой, – сказал Семенов, вставая.

– Во всяком случае, из меня получился недурной пехотинец, – заметил не без хвастовства Леха, поднимаясь на ноги.

– Не в укор скажу – до толкового пехотинца тебе еще далеко. Ни окопаться, ни атаковать, ни оборону держать – ты не учен. Да и не обстрелян толком, даже в строю не ходил, – вылил на потомка ушат холодной воды критикан Семенов.

– Я двух гансов кокнул, – ляпнул Леха, и тут же ему самому стало как-то неудобно.

– Это так, – кивнул Семенов и не удержался, добил: – Но до пехотинца ты недотягиваешь сильно. Выкопай десяток метров окопа – тогда поговорим. А «ганса кокнуть» – так и Сиволап смог. Что и его не делает пехотинцем. Война – это не одного «ганса кокнуть», война, – тут боец на несколько секунд призадумался, очевидно подбирая слова, – это чтобы вообще победить!

Дальше шли молча.

Боец Семенов

Легче после разговора не стало. И понятнее, что дальше делать, – тоже. Да еще и сбил с панталыку этот потомок, напомнив, что приказ – да, формально отменен. Красивое это слово – «формально» – бойцу понравилось, и он его запомнил и даже упоминал в разговоре. В паре с другим таким же словом – «фактически». Этими словечками любил козырять старшина Карнач, поучая красноармейцев из «городских». Так и говорил: «Формально вы, товарищ красноармеец, почистили картошку, а фактически – это издевательство над продуктом питания и уставом внутренней службы! Два наряда вне очереди!»

Когда слесарь Петров сказал серьезным тоном, что этот паренек из будущего – «носитель государственной тайны», Семенов понял важность момента. Пока жил в деревне – не очень понимал, что такое – вся страна. Вот сколько глазом видно – это понятно, а остальное – как-то отвлеченно. В армии же это сразу вразумилось. По многим признакам. Даже по приехавшему в часть из Владивостока капитану – командиру второй роты. Полмесяца человек ехал! А поезд – это Семенов своими глазами видал – очень быстро ездит. Даже дух захватывало, если представить – какой величины территория получается, если по «железке» через нее полмесяца шпарить приходится!

И государственный интерес вырисовывался весьма мощной силой. И то, как была оборудована дивизия, где служил Семенов, и то, как другое государство распотрошило эту дивизию вдрызг и вдребезги, ударив еще большей силой, выполняя уже свой государственный интерес, – все это было наглядно. В дивизии мужиков, машин и лошадок было поболе, чем в райцентре, а райцентр областному городу уступал в размерах, как кот быку, чего уж говорить о крупных городах. А ради государственных интересов дивизию распылили в прах. И не ее одну.

И вот теперь надо решать, что делать с этим «носителем». Сильно подозревал Семенов, что не выйдет толку из беседы начальства с Лехой. Не, языком болтать парень горазд, только вот отделить, умно говоря, зерна от плевел – ему не дано. Вывалит все чохом, а разбираться в этой куче – сложно. Правда, начальству за это и деньги платят, чтоб оно разбиралось.

Только вот, сидя уже в глубоком немецком тылу, верить в начальственную мудрость как-то не получалось. Да и насмотрелся уже Семенов на всякое за свою жизнь, и людей всяких поперевидал. Нечем Лехе свои слова подтвердить, одни трусы у него остались, и только краска в них сумасшедшая, а так – льняные и льняные, эка невидаль. И без того, чтоб чем-то сразу и четко свое происхождение подтвердить, – сложно будет Лехе. И Семенову, кстати, тоже, потому что они с Лехой одной веревочкой повязаны.

Самое паршивое – сильно сомневался боец, что из Лехиных рассказов выйдет что-нибудь путное. И обидно втройне будет, что доберутся они к своим, и даже поверит особист в то, что Леха не симулянт, прикидывающийся сумасшедшим, и не шпион вражеский, и даже его выслушают внимательно и все такое прочее, и сделают что-то по его словам – а потом погорят на этом. Знал боец на собственном опыте, что благими намерениями путь в ад вымощен. И хуже всегда можно устроить. Уж что-что, а хуже всегда может быть…

От этих мыслей отвлек послышавшийся спереди звук. Вроде как бежит кто-то. Но тихо бежит: что-то или мелкое, или осторожное. Оглянулся на попутчика: тот шел хмурый, но встретившись взглядом, сразу встрепенулся, уставился вопросительно.

Семенов показал взглядом на кусты, Леха понял, тут же укрылся. Боец поморщился – не очень хорошо Леха спрятался, ну да все лучше, чем столбом стоять. Сам тоже залег.

Топоток приблизился, и скоро Семенов не без внутренней удовлетворенности отметил, что оказался прав – и мелкое, и осторожное.

Девчушку, целеустремленно бегущую по лесу, он узнал сразу – лесникова дочка, того самого Жука. Потому негромко окликнул, по возможности доброжелательным голосом:

– Привет дочке Жука-лесника!

Девчонка шарахнулась в сторону, настороженно уставилась своими громадными, на пол-лица, глазищами. Что-то очень не понравилось Семенову в выражении ее личика.

– Добры дзень, кали не жартуеш, – сказала она настороженно.

– А мы к твоему батьке с бутылью идем – за самогоном, – поспешил успокоить бегунью Семенов и махнул напарнику. Тот неуклюже вылез из куста. Девчонка явно узнала обоих, но почему-то не успокоилась, а еще больше насупилась.

– Нельга исци, немцы у нас!

– Опаньки, менты! – ляпнул Леха и тут же смутился, когда малая полоснула его неприязненным взглядом.

«Серьезная деваха растет, – понял Семенов, – сообразительная. В папку своего, наверное. Одно слово – Жуки!»

– Ци не мянты, значна горш. Баця сказау, што гэта «ягодакоманда» – со значением сказала девчонка.

– Как это – ягода? – удивился Леха. Сам красноармеец промолчал, хотя и тоже удивился. Девчонка пожала плечиками, облизнула острым розовым язычком сохнущие после бега губы, не ответила ничего. Боец подумал, что, скорее всего, Леху она не воспринимает всерьез.

– Ну если так, то фигня делов. Если б нормальные фрицы были… а это, видать, снабженцы, – легкомысленно заявил потомок, не обратив внимания на это.

– Ага, больш брыдким, – непонятно, но самым ядовитым женским тоном заявила девчонка, взглядом списав дяденьку Леху в разряд последних дураков, если только Семенов правильно понимал женские взгляды. Ишь, малая еще, а откуда что берется!

– Ты ничего не путаешь, милая? Что это за ягода такая? – спросил ее озадаченный красноармеец.

– Не ведаю, так баця сказау. І сказау, што гэта самае дрэннае, што можа быць, – решительно заявила девчушка.

– А сколько их? Что делают? Какие они вообще? – наконец-то перевел разговор в нормальное военное русло красноармеец, который засунул свою озадаченность подальше и решил ее больше не показывать.

– Усяго дваццаць шэсць. Мацерыя. Лес добра разумеюць. Сабака у их есць неадчэпны, усе нюхае, яны яго берагуць. Стрэльбы ва усих, – речетативом зачастила юная разведчица.

– Стрэльбы – это что? – не понял боец местного говора.

– Ну винтоуки, – снизошла до пояснения очевидного чья-то будущая невеста. И добавила вроде как с угрозой: – Шукаць вас будуць, ад цягника.

– Какой еще ад? – удивился внимательно слушавший Леха.

– Ну дзе вы вагоны узарвали на чыгунцы, – недовольно поморщившись, разжевала малая то, что любому дурню было бы понятно.

– Только винтовки? А пулеметы у них есть? – уточнил Семенов, сомневаясь в том, что девочка ответит разумно. Ну не девочкино это дело, не по ее разумению так хорошо в оружии разбираться. А спросить все-таки надо.