По прозвищу Святой. Книга третья - Алексей Анатольевич Евтушенко

В крайнем случае, зенитки. За отдельно стоящей фигурой лётчика они охотиться не станут. Разве что случайное попадание. Но это вряд ли. К тому же «фридрихи» уже проскочили аэродром и начали уходить против солнца.

Развернутся на второй заход или нет?

Думай.

Два И-16 взревели моторами и начали выруливать со стоянки на взлётную. Один из них Максим узнал — машина командира полка майора Телегина.

Значит, постановка боевой задачи откладывается. Точнее, вот она, боевая задача — отбить налёт «мессеров».

Вернутся, гады, решил он.

— Серёга! — крикнул Тимакову. — Я на взлёт!

Повернулся и кинулся бежать к своей машине.

Услышал, какчертыхаясь выбираются из щели Тимаков с Никаноровым и бегут за ним.

Два, успевших подняться в небо И-16, закрутили карусель с вернувшимися «фридрихами», и это дало возможность Максиму, Тимакову и Никанорову завести моторы и взлететь.

Пятеро против шести.

А, нет, уже четверо, — задымил и пошёл на снижение куда-то к Дону второй «ишачок».

Краем глаза Максим заметил, как выруливают со стоянок ещё два биплана И-15 бис и один И-16.

Значит, отобьёмся. Немцы не любят, когда их численно превосходят. Даже самолёты, которые заведомо слабее.

Так и вышло.

Широким виражом Максим поднялся над «каруселью» и почти сразу подловил на вертикали один из «фридрихов».

Очередь из четырёх пулемётов и одной двадцатимиллиметровой пушки разнесла двигатель вражеского истребителя, а следом и фонарь.

Максим видел, как фонтан крови, брызнувший из пробитого тела врага, залил переднее бронестекло.

Ме-109 °F завис в воздухе, накренился на крыло и закувыркался к земле.

Есть двенадцатый! Он же четырнадцатый. Уничтоженные Ю-88 считать не будем. Пока.

Так, что у нас с ситуацией в небе?

Ситуация в небе была вполне себе неплохой.

Кому-то из наших удалось сбить ещё один «мессер», и счёт стал семь-четыре не в пользу немцев.

Они это быстро поняли и, набирая высоту, кинулись наутёк.

Стоп, не все.

Вон с одним из «фридрихов» явно что-то не в порядке отстаёт от группы, причём быстро.

Двигатель, или лётчик ранен?

А, вижу, двигатель, — вон струйка масла тянется. Видимо, какая-то удачная пуля маслопровод перебила.

Хорошо бы…

— Святой, Святой, — раздалось в наушниках. — Это Тимак, как слышишь меня, приём.

Всё-таки воевать с рацией — совсем другое дело.

— Тимак, это Святой, слышу тебя хорошо. Приём.

— Видишь «худого», внизу, на одиннадцать часов, едва ковыляет? Бортовой номер семьдесят два.

— Вижу.

— Давай посадим. Мы с Никанором его с боков зажмём, а ты сверху дави. Приём.

— Отличная мысль. Сам только что об этом подумал. Делаем.

Отстающий «фридрих» не дымил, но плохо тянул и уже совсем отстал от товарищей, которые его бросили и скрылись вдали, набрав высоту.

Тройка ЛаГГов догнала немца над Доном, сразу за островом Большая Буравка.

Догнала, взяла в тройные «клещи», зажав слева, справа и сверху. Недолгое время так и летели, потом рация снова ожила.

— Святой, это Тимак. Пальни ему перед носом из всех стволов, чтобы проняло до печёнок. Делает вид, сволочь, что не ферштейн. Приём.

— Тимак, это Святой, понял.

Максим чуть отстал от «фридриха», потом догнал с небольшим набором высоты и нажал на гашетки, беря упреждение больше положенного. Но не намного.

Огненные трассы пересекли курс «мессера» перед самым носом, давая недвусмысленный сигнал.

— Нормально! — раздался в наушниках радостный голос капитана Тимакова. — Кивает, гад. Понял, мол, всё понял. Рукой показывает. Хе-хе, идёт в разворот.

«Мессер» и три ЛаГГа рядом с ним развернулись над Доном и полетели обратно.

Вот и аэродром.

Немец, в точности подчиняясь жестам Тимакова, ещё сбросил скорость, выпустил шасси и пошёл на посадку.

Вслед за ним сели Тимаков, Никаноров и Максим.

Допрос немца происходил в штабе. Переводчиком вызвался Максим, поскольку никто в полку не владел немецким в достаточной мере.

— Имя, звание, воинская часть? — задал стандартный вопрос Максим.

— Лейтенант Херберт Виммер, — охотно ответил немецкий пилот. — Пятьдесят вторая истребительная эскадра.

Был он молод, не старше Максима, голубоглаз и светловолос. Можно сказать, идеальный ариец.

— Кто командир?

— Майор Вильгельм Лессман.

— Какое задание было у вашей группы?

— Разведка и штурмовка вашего аэродрома.

— Вы член НСДАП [2]?

Немецкий лётчик поморщился.

— Нет. Я не люблю наци.

— Вот как? Но вы воюете в их рядах.

— Я воюю в рядах вооружённых сил Германии, поскольку моя страна находится в состоянии войны с вашей страной. Не все в Люфтваффе и вермахте члены НСДАП. Отнюдь не все. Так же, как и у вас не все коммунисты.

— Попрошу воздержаться от подобных сравнений. Иначе наш разговор пойдёт совсем по другому сценарию.

— Как скажете, — едва заметно пожал плечами лётчик.

Максим перевёл всё сказанное лейтенантом Виммером.

— Спроси, что случилось с его самолётом, — попросил командир полка майор Телегин.

— Мы видели, товарищ майор, — сказал Максим. — Скорее всего, маслопровод перебит.

— Там не один маслопровод, — сказал Телегин. — Спроси, что он сам думает.

Максим спросил. Лейтенант ответил, что резко упало давление масла. Но в самолёт не попадали, он бы почувствовал. Возможно, отсоединился один из гибких шлангов, идущих к мотору от разъёмов на противопожарной перегородке. А может, и масляная помпа одновременно забарахлила. Он не механик, не может точно сказать.

— Ничего, — сказал Телегин. — Наши механики разберутся.

Максиму пришла в голову неожиданная мысль. Он вспомнил старый, ещё двадцатого века фильм «В бой идут одни старики», и новую версию, снятую к столетию первого фильма — в две тысячи семьдесят третьем году.