По прозвищу Святой. Книга третья - Алексей Анатольевич Евтушенко

помог ему освободиться от парашюта, Максим сел в машину, водитель лихо тронулся с места и помчался к штабу.

В небольшом кабинете командира полка было тесно и накурено. Присутствовали: командир полка майор Коробков, начальник штаба, командир одиннадцатого запасного полка майор Соломаха, ещё какой-то незнакомый широкоскулый и губастый майор-лётчик, капитан Тимаков и старший лейтенант Никаноров.

Все, как один, курили и разглядывали карту Ростовской области с линией фронта, красными и синими значками и стрелами, обозначающими наши подразделения, которые держали оборону и атакующие вражеские.

— Товарищ майор, младший лейтенант Свят по вашему приказанию прибыл! — по уставу доложил Максим.

Не будь здесь майора Соломахи, он обошёлся бы обычным приветствием, но тут присутствовал ещё и какой-то незнакомый майор — мало ли? Служебные отношения — дело тонкое.

— Молодец, — сказал Коробков. — Заходи, Коля.

— Все в сборе? — спросил незнакомый майор.

— Все, — сообщил Коробков. — Начинайте, товарищ майор.

— Для начала разрешите представиться, — произнёс майор. — Командир пятьсот девяностого истребительного полка майор Телегин Фёдор Михайлович.

Было ему на вид лет тридцать пять-тридцать семь, и Максим обратил внимание, что гимнастёрку майора не украшают награды. Плохо воевал? Вряд ли. Скорее всего, просто не отмечен пока. Не всем так везёт с наградами, как Максиму (хотя могло быть и больше, скажем честно!). Особенно сейчас, в начале войны.

— Семьдесят третья смешанная авиадивизия, — продолжил майор Телегин. — Пятьдесят восьмая армия. Базируемся на полевом аэродроме у села Кулешовка. Вот здесь, на левом берегу Дона, — он показал на карте.

— Летаем на «ишачках» и «чайках» [1]. Задачи: разведка, прикрытие наших бомбардировщиков, штурмовка. Скажу честно, приходится туго. Немец давит, у него превосходство не только на земле, но и в воздухе. Наша пехота встала насмерть у Чалтыря, это вот здесь, — он показал на карте. — Стараемся ей помочь изо всех сил. Но сил, повторю, маловато. Самое главное — не хватает нужных самолётов. Одними «ишачками» и «чайками» все задачи должным образом не выполнить. «Яков» мало, у нас в полку так и вообще нет, «мигов» тоже. Нужны «ЛаГГи». Особенно для прикрытия бомбардировщиков, разведки и штурмовки. Раньше их выпускал Таганрогский завод, но недавно, как вы знаете, нам пришлось оставить Таганрог и сразу возникла нехватка в этих самолётах. Не буду долго ходить вокруг да около. Есть мнение, что мой пятьсот девяностый полк можно усилить эскадрильей «ЛаГГов» с опытными лётчиками, — он замолчал, обвёл присутствующих взглядом широко расставленных карих глаз.

— А взять их, насколько мы понимаем, особо негде, — закончил за него майор Коробков. — Так, товарищ майор?

— Точно так, — подтвердил Телегин с некоторым, как показалось Максиму, облегчением. — Поэтому мы просим у вас помощи. Сразу говорю, что дело абсолютно добровольное, и с командованием нашей авиадивизии и пятьдесят восьмой армии всё согласовано. Откажетесь — никто не осудит. Но я очень надеюсь, что вы не откажетесь.

Он опять замолчал.

— Разрешите вопрос, — произнёс Максим. — Мы — это кто?

— Они просят лучшую эскадрилью, — сказал Коробков. — А лучшая у нас вторая. Капитан Тимаков командир всей эскадрильи и первого звена, вы с Никаноровым пойдёте командирами второго и третьего звеньев. Если не против, конечно. Я бы с вами пошёл, но мне хрен разрешат. Хоть добровольно, хоть как. Да и не могу я полк оставить.

Когда Максим совершал свой крайний боевой вылет, Никаноров летал в составе третьей эскадрильи, но за время его отсутствия перешёл во вторую.

— Оформим это как командировку, — добавил Коробков.

— А техники? — спросил Тимаков.

— И техники с вами, — сказал Коробков. — Кто согласится. Перебросим в Кулешовку всё, что нужно для обслуживания вашей эскадрильи. Тут пятьдесят километров всего.

Тимаков посмотрел на Максима, потом на Никанорова. Оба едва заметно кивнули.

— Мы готовы, — сказал капитан Тимаков. — Когда приступать?

Эскадрилья Тимакова в составе девяти ЛаГГ-3 перелетела на аэродром Кулешовки уже на следующий день. Накануне Максим попрощался с Клавдией Ильиничной, забрал вещи и съехал с квартиры на Московской. Что-то подсказывало ему, что сюда он больше не вернётся.

На аэродроме вновь прибывших разместили в командирском общежитии (по три человека в комнате), расположенного в пешей доступности от штаба и лётного поля. Бытовые условия здесь были, конечно, похуже, но Максим давно привык на этой войне к таким условиям, о которых раньше только в книгах читал. Плевать на условия. Главное, его снова ждала боевая работа.

Он даже не думал раньше, что настолько по ней соскучился. Всё-таки не зря поэт писал о том, что есть упоение в бою. Есть, есть, ещё какое. Тем более, если это бой за правое дело.

Утро двадцать второго октября выдалось холодным, но ясным.

После завтрака направились в штаб получать боевую задачу на сегодняшний день, как вдруг на аэродроме взвыла сирена воздушной тревоги.

— Воздух! — раздался чей-то истошный крик, перекрывший даже сирену.

Максим поднял голову, осмотрел небо из-под руки. Сначала услышал звук моторов с характерным потрескиванием и тут же заметил приближающуюся с северо-запада шестёрку немецких истребителей. Ме-109 °F.

«Фридрихи», мать их.

Два пулемёта и одна двадцатимиллиметровая пушка. Но главное — скорость. До шестисот километров в час — хрен догонишь. Не на ЛаГГе точно.

Ну, если не догнать, то хоть согреться…

«Фридрихи» пошли на снижение. На крыльях засверкали огоньки пулемётов.

Пах-пах-пах-пах-пах — заработали аэродромные зенитки.

Та-та-та-та — ударили в ответ пушки немецких самолётов.

Вспыхнул на стоянке И-16, уже заправленный топливом для боевого вылета.

Покачнулся и осел под ударами пуль и снарядов И-15 бис.

Фонтанчик пулемётной очереди пробежал по взлётной дорожке и впился в ещё один «ишачок».

— Сюда! — заорал Максиму из ближайшей щели Тимаков. — Что встал, идиот! Ложись!

Но Максим не слушал командира. Он спокойно стоял во весь рост и прикидывал.

По нему не попадут, не та цель, «худым» интересны самолёты.