Ювелиръ. 1808 - Виктор Гросов

толпы знакомое, ни с чем не сравнимое сияние. Живой, дышащий огонь, запертый в кристалле. Мой огонь. На руке мужчины в тяжелом костюме венецианского дожа горел перстень, который я сделал для князя Оболенского.

Он был не один. Рядом с ним, как вертлявая тень, стоял человек в пестром костюме Арлекина. Князь заметил меня. Его палец в перстне указал в мою сторону.

— А вот и наша Саламандра! — голос князя был пропитан шампанским и самодовольством. — Поздравляю, мастер, ваш выход был достоин лучших сцен французского театра! Выкрутиться из такой западни… Это талант! Не успели зайти, как весь свет только о вас и говорит.

Я поклонился, ощущая на себе взгляды его окружения.

— Ваше сиятельство, вы мне льстите.

— Григорий! — он дружески приобнял меня за плечи. — Я тут размышлял о том мерзком нападении. И мне в голову пришла ужасная мысль. Представляете, мне тут нашептали, что это могла быть месть… мне! А вы, мой друг, просто оказались под рукой. Ужасно, не правда ли? Впрочем, это лишь досужие сплетни, конечно…

Вроде логично. Но что-то не верится мне. Но я подыграю, мне не сложно.

— Что вы, ваше сиятельство, — сказал я с самым сокрушенным видом, на который был способен. — Я и подумать такого не мог.

Мой взгляд скользнул на его спутника. Арлекин. Под маской я разглядел презрительно поджатые губы придворного ювелира Дюваля. Его ядовито-синие глаза смотрели на меня с тонной высокомерия.

— Месье Дюваль, какая приятная встреча.

Он не удостоил меня даже взглядом. Он повернулся к Оболенскому и произнес, с преувеличенной усталостью в голосе:

— Mon Prince, здесь стало как-то душно. Не правда ли?

Он проигнорировал меня. Мелочный человек. Или это зависть? Попытка принизить меня?

Я ощутил, как к лицу приливает кровь. Так вот оно что. Я для них не конкурент. Я даже не человек. Я грязь на сапоге, которую брезгуют заметить. Ну что ж. Посмотрим, кто кого перешагнет, месье Арлекин.

Даже Оболенский почувствовал неловкость.

— Ах, месье Дюваль сегодня страдает мигренью, — пробормотал он. — Ужасная хворь. Пойдемте, друг мой, прогуляемся, свежий воздух вам поможет.

Он поспешно увлек ювелира прочь, оставив меня одного. Я смотрел им вслед. Князь, который пытается выглядеть благородным, и дружок, который не считает нужным быть вежливым. По крайней мере, здесь все было честно. Без масок.

Я пришел сюда не для того, чтобы выслушивать оскорбления. Пора было найти своего единственного проводника в этом лабиринте. Но как отыскать одну тень среди сотен других? Я блуждал по залу, тщетно пытаясь выцепить взглядом знакомую фигуру, пока тихий, чуть насмешливый голос не раздался прямо за спиной.

— Костюм мастера петровской эпохи. Я так и думал, что вы выберете образ, подчеркивающий ремесло, а не происхождение. Весьма предсказуемо и… правильно.

Я обернулся. Передо мной стоял безупречный денди в простом черном домино. Воронцов. Я узнал его по этой хищной неподвижности, по тому, как он стоял — в постоянной готовности. Он не удивился моему костюму. Он его одобрил. Хотя он его уже видел, когда заходил ко мне в дом. Или он так на публику играет?

— Алексей Кириллович, — я поклонился. — В этом маскараде без проводника — как в лесу без компаса.

— Именно поэтому я вас и нашел, — он усмехнулся одними глазами. — Перестанем быть тенями, пора заняться делом. Пойдемте, нас ждут.

Он уверенно повел меня сквозь толпу. Мы подошли к группе у высокого окна, за которым чернела ледяная Нева. В центре стояла женщина в маске Дианы-охотницы. Когда она обернулась, мое сердце сделало лишний удар. Аглая.

— Госпожа Давыдова, — произнес Воронцов, — позвольте представить вам мастера Григория.

— Мы знакомы, — холодным тоном ответила она. Девушка обратилась прямо ко мне, и ее тон стал официальным. — Сударь, я хотела сообщить, что мы с супругом пересмотрели наше решение. Мы готовы уступить вам дом.

Я был ошеломлен. Так просто? А еще меня радовало, что организм перестал на нее так бурно реагировать. Видимо стресс от обстановки.

— Это… крайне неожиданно, сударыня.

— Жизнь вносит свои поправки в наши планы, — отрезала она, и в ее голосе я уловил едва заметную горечь. — Все необходимые бумаги и доверенность от мужа у меня. Я бы предпочла закончить с этим как можно скорее. Назовите день.

Она говорила безупречно вежливо. Такое ощущение, что она избавлялась от дома, а не продавала. Странно. Очень странно.

Я получил то, что хотел. Мне отдали дом, как откупаются от назойливого просителя. И что-то в ее взгляде заставило меня почувствовать себя именно им.

— Я буду к вашим услугам в любой день, — сказал я, стараясь говорить так же отстраненно. — Все документы будут оформлены на имя Григория Пантелеевича.

Она коротко кивнула и, извинившись, отошла. Я остался с неприятным осадком.

Не успел я ничего сказать Воронцову, как к нам, расталкивая толпу, приблизился грузный генерал в маске Бахуса.

— Алексей Кириллович, голубчик! — проревел он. — Так вот он, ваш мастер-чудотворец! Сейчас только о нем и говорят!

— Он самый, ваше превосходительство, — спокойно представил меня Воронцов. — Генерал Громов. Артиллерия.

Генерал смерил меня взглядом, в котором пьяное веселье боролось с трезвой оценкой.

— Чудеса — это прекрасно! Но меня интересует другое, — пробасил он. — Скажи мне, умник, отчего пушку после сотни выстрелов разрывает к чертям? Говорят, металл «устает». Это как? Он что, на караул ходил?

Вопрос был издевательским, благо я уловил в нем неподдельную боль практика.

— Представьте, ваше превосходительство, — ответил я, — что ствол — это человек, которого постоянно бьют. Снаружи синяков может и не быть, а внутри кости трескаются. Сначала маленькие трещинки, волоски. Но удар за ударом — и однажды кость ломается. Так и с металлом. Он не устает, он ломается изнутри. Ему нужна упругость. Чтобы он мог принять удар, прогнуться и вернуться в исходное состояние, а не треснуть.

Я говорил о накоплении дефектов в кристаллической решетке, но облекал это в понятные ему образы. Маска Бахуса была неподвижна. При этом я видел, как внимательно слушают меня его глаза.

— Упругость… Ломается изнутри… — пробормотал он. — Черт побери, звучит толково. Очень толково. Зайдите ко мне на Литейный на днях, молодой человек. Есть у меня пара образцов… шведских. Поглядите на них своим глазом. Может, и впрямь что путное скажете.

Он с силой