Деньги не пахнут 4 - Константин Владимирович Ежов

будто в комнате разом выключили электричество. Прямой взгляд Сергея Платонова в упор врезался в лицо Уитмера, и слова прозвучали глухо, но твёрдо:

– Если уж взрывать, то самим и в тот момент, который выгоден нам. А этот момент настал. Подорвём мину замедленного действия. И….

Пауза растянулась, словно кто-то вытянул время, заставив сердце заледенеть.

– Используем взрыв в свою пользу.

***

За двадцать пять дней до собрания акционеров начался настоящий шквал дел. Стопки бумаг росли, как снежные сугробы после метели. С утра до позднего вечера – переговоры, расчёты, звонки. Теперь всё крутилось вокруг операции по разминированию.

Уговорить коллег оказалось задачей изматывающей, но в конце концов решение приняли. Иного исхода и быть не могло – сама логика диктовала этот шаг. Оставалось только воплотить его в сжатые сроки.

Раннее утро началось с видеоконференции с маркетинговой командой. Экран мигал зелёными и синими рамками, за которыми скрывались усталые лица, запах дешёвого табака и слабый гул голосов просачивались сквозь динамики. Для инвестиционного банка участие в рекламных кампаниях было делом редким, но здесь речь шла о борьбе за контроль над "Эпикура".

– Ставка делается на шумовой маркетинг, – прозвучало из динамиков.

Идея заключалась в том, чтобы намеренно разбудить общественное возмущение, поднять бурю споров и тем самым привлечь внимание к бренду.

– Работать будем по схеме, похожей на случай с "Тоскана Гарден".

Кто-то воскликнул "А!" – словно в голове щёлкнуло колесико замка. Несколько кивков подтвердили понимание. Скандал с безлимитным хлебом в "Тоскана Гарден" тогда прокатился по Уолл-стрит и захлестнул всю страну. В разгар шумихи на рынок вывели новое меню с бесконечными бутербродами, и в одночасье любопытство толпы превратилось в рекордные продажи.

– Общественное негодование рождает мемы, картинки, шутки, которые расходятся по соцсетям, – разъяснили на встрече. – Это же бесплатная реклама, и к тому же куда мощнее любой оплаченной.

Почему бы снова не использовать такую волну?

– Энергию скандала можно направить на усиление узнаваемости "Эпикура".

Кто-то осторожно спросил:

– А какую именно тему предполагается раздуть?

Ответ ударил по тишине, как тяжёлый камень о гладь воды:

– Истинная причина продажи "Харбор Лобстер". Решение избавиться от бренда объяснялось тем, что его основная аудитория – афроамериканцы – сочтена неприбыльной.

Комната застыла. Даже лёгкое потрескивание динамика стало оглушительным. Лица напротив застыли масками.

– Такой пожар уж точно не потушить малой кровью, – добавили тихо, словно бросая спичку в сухую траву.

Молчание резало слух.

– Самая большая беда новых брендов в том, что о них никто не знает. Этот спор заставит заговорить всех.

Лёд в выражениях коллег начал понемногу таять, но голоса звучали нерешительно.

– А вдруг это слишком?..

– Говорят, плохой рекламы не бывает, но здесь….

Взгляды метались между лицами, и каждый второй смотрел на Платонова так, будто перед ними сидел безумец. Та же реакция, что и вчера. Люди всегда так реагируют – сначала ужас, потом сомнение. Инстинкт подсказывал всем: опасность надо обходить стороной. Но деньги не приносят осторожные шаги – ими зарабатывают те, кто умеет управлять риском, а не прятаться от него. Вся суть высокорисковой стратегии – контролируемый риск с большим потенциалом отдачи. Меры по сглаживанию ударов уже были подготовлены; оставалось только собрать плоды.

– Кричать на крышах не станем, – прозвучало спокойно. – Операция выстроена по чёткой последовательности….

Первое видеосовещание кончилось, и сразу началось второе. На связи появились Уитмер и Пирс, вернувшиеся из командировок; в комнате прозвучал глухой щелчок микрофонов, и разговор перешёл к главному – как именно вытащить на свет правду о том, почему продали "Harbor Lobster": клиентская база, ориентированная на афроамериканцев, была объявлена неприбыльной.

Вариантов было два: признаться самому или позволить признанию выйти как утечке. Прямое заявление – извинения, признание вины, а затем оправдания – выглядело бы неубедительно. Лучше, если кто-то сделает это за компанию; тогда любые доводы компании станут "более естественными". И идеальный кандидат для такой утечки уже стоял в уме.

Shark Capital.

Вопрос о доказательствах не оставался без ответа.

– Материалы наготове, – сказал кто-то в эфире. – Исследование по расходам домохозяйств афроамериканцев было заказано под псевдонимом ещё раньше.

Это и должно было стать приманкой. План состоял в том, чтобы прикрепить эти данные к анонимному письму и подставить его под нос "Акуле".

Скептицизм прозвучал первым.

– Неужели "Акула" клюнёт на такую наживку? – прозвучал неуверенный голос.

Пирс обычно тут же взял бы инициативу на себя и начал бы успокаивать Уитмера, объясняя нюансы. Но сейчас Пирс молчал. Взгляд его через экран был странно сосредоточен, будто за этой тишиной скрывался другой план. И хотя внешне Пирс не пытался остановить, его глаза выдавали напряжение; срабатывала интуиция: у Пирса свои соображения, и они не совпадали с открытой линией.

– Если противник заранее почувствует ловушку, не потеряет ли она силу? – прозвучал практичный вопрос.

– Неважно, – ответили уверенно. – Даже подозревая подвох, "Акула" влезет. Она не боится ловушек – она их использует.

Ловушка для акул строится не как для неопытных: тут не просто подброс приманки, а тщательно продуманный трюк. Если соперник решит "сжечь троянского коня", полагая, что внутри солдаты, а на деле там бомба – проигрыш всё равно неизбежен. Главное – каким окажется сам трюк.

Письмо было отправлено. С экрана исчезли последние полосы текста, и в комнате повисло напряжённое ожидание: теперь оставалось одно – дождаться, когда противник ухватится за наживку. А за окном, казалось, сжималось предчувствие грома: ветер шуршал в ветвях, и где-то вдали зазвонил будильник – маленький удар времени по тонкой поверхности большого дела.

Глава 5

В штаб-квартире "Shark Capital" атмосфера была натянута, словно струна. Сотрудники то и дело бросали настороженные взгляды на стеклянный кабинет на втором этаже, за прозрачной стеной которого возвышалась фигура Декса Слейтера – Великой Белой Акулы. На первый взгляд его лицо оставалось спокойным, почти холодным, но стоило всмотреться внимательнее – сквозь стекло просачивалась едва уловимая угроза, как ледяное дыхание хищника перед броском.

До собрания акционеров оставалось двадцать четыре дня. Баланс сил складывался в пользу Акулы: 40% голосов против 31% у Уитмера. Но висели в воздухе ещё 7% неопределившихся институционалов и 17% розничных инвесторов. Обычно такие