Миротворец - Сергей Тамбовский

ответил тот, — мой прадед родом из Белостока, но все последующие предки жили уже в России, сам я родился в Омске, так что от польского происхождения у меня осталась только фамилия.

— Вот что, Михаил… эээ…

— Александрович, — помог художник.

— Александрович, — продолжил император, — в следующем году у нас намечено участие во Всемирной выставке, где уж она там пройдет? — обратился он к супруге.

— В Брюсселе, дорогой, — напомнила она, — надо будет посетить.

— Да, в Брюсселе… так вот — предлагаю вам заняться оформлением нашего павильона на этой выставке, если нет возражений, — и Александр строго посмотрел на Врубеля.

— Какие же возражения, — отвечал немного ошарашенный художник, — почту за честь.

— Значит, договорились… а этот вот холст вы сможете, к примеру, перенести на фреску?

— До сих пор я этого не практиковал, но попробовать могу…

— Приглашаю вас также поучаствовать в оформлении одного из павильонов Гатчинского дворца…

На этом художественная экскурсия завершилась, и вице-губернатор повел августейшее семейство к знаменитой Шуховской башне. Она уже точно находилась в периметре выставке и имела высоту двадцать пять метров. Инженер Шухов, тоже заранее предупрежденный, переминался с ноги на ногу и мерил шагами окружность вокруг своего сооружения с самого раннего утра.

— Рад встрече, рад встрече, — изобразил он на лице широкую улыбку при виде императора, — как у вас после вчерашнего, все в порядке?

— Благодарю, — усмехнулся в усы царь, — стрелок промахнулся, так что мое здоровье нисколько не пострадало. Расскажите лучше про свою башню — слухи о ней уже давно гуляют по столице.

Глава 10

— Охотно, государь, охотно — именно для этого я здесь и нахожусь, — быстро сказал Шухов, — итак, эта водонапорная башня вовсе не декорация, она выполняет важные служебные функции — снабжает всю Выставку холодной водой. Наверху у нее находится бак емкостью 140 тысяч литров, от него и расходятся трубы во всех четырех направлениях.

— Это правильно, — заметил царь, обходя тем временем башню по периметру, — а то, знаете ли, Потемкинскими деревнями мы уже сыты по горло. Расскажите теперь, что в этой башне такого необычного, что о ней так много говорят?

— Необычен способ ее возведения, — отвечал инженер, чрезвычайно довольный новой аудиторией, которой мог рассказать про свои успехи, — это так называемая гиперболоидная конструкция, состоящая из прямых балок. Идею такого рода сооружений я почерпнул из простых крестьянских корзин — видели, наверно, такие?

— Да, конечно, — кивнул император, а его супруга добавила, — у народа можно почерпнуть немало интересных вещей.

— Совершенно с вами согласен, — озарился радостной улыбкой Шухов, — народ мудр и вечен, а мы только проводники его идей в массы… так вот — обычные крестьянские корзины тоже плетут гиперболоидным способом. Что это дает? По сравнению с обычным сейчас способом возведения таких конструкций из треугольных элементов мой способ позволяет экономить до 25% массы при абсолютно такой же прочности конструкции. На этой выставке кроме водонапорной башни гиперболоидный метод применен еще в восьми павильонах, крыша там перекрыта таким же способом, как и дно у корзин из деревни.

— Хорошо, — благосклонно кивнул царь, — я вижу тут лесенку — на вашу башню можно подняться?

— Совершенно верно, — подтвердил инженер, — наверху оборудована площадка для осмотра всей Выставки… также с нее виден и почти весь Нижний Новгород.

— Мимо такой возможности пройти трудно, — заметил Александр, а потом добавил царице, — ты готова подняться на такую высоту?

— Сани, — ответила она, — я и так достаточно высоко поднялась, а от высоты у меня голова кружится.

— Хорошо, тогда полезем вдвоем, — предложил император, а Шухов тут же согласился.

— Расскажите немного о себе, — предложил по дороге царь, и инженер тут же начал.

— Родился в Курской губернии, в уездном городе Гайворон. Из дворянской семьи, предки получили личное дворянство от Петра I, а потом перевели его в потомственное. Учился сначала в Пятой Петербургской гимназии, а когда закончил, поступил в Московское техническое училище казенно-коштным студентом.

— Знаю-знаю и первое, и второе, — отозвался царь, — а в училище этом, кажется, преподают Жуковский и Чебышев.

— Правильно… по окончании училища был на стажировке в Североамериканских штатах… на Всемирную выставку в Чикаго нас отправляли. Там познакомился с американским инженером русского происхождения, Александр Бари его зовут. Потом, когда я уже вернулся, он тоже переехал в Россию и позвал меня работать в своей фирме… вместе мы проектировали первый российский нефтепровод в Баку, для предпринимателя Нобеля…

— Ого, — они тем временем уже добрались до верха, где дул довольно сильный ветер, — Нобель это который Людвиг?

— Да, государь, но Людвиг уже умер лет десять назад, поэтому мы с Бари работали в основном с его братом Альфредом — тем самым, который изобрел динамит.

— Отличный вид отсюда, — заметил царь, — а это вот Ярмарка, я правильно понимаю? — показал он в северном направлении.

— Точно так, государь, хорошо просматриваются две доминанты Ярмарки, это Спасский собор и собор Александра Невского.

— И Кремль прекрасно видно… но вы, впрочем, не закончили рассказ о себе.

— Мне очень льстит интерес к своей особе… но постараюсь быть кратким. По окончании работы на нефтепроводе Нобеля мой коллега Бари основал самостоятельное предпринимательство, в его конторе я и сделал все свои серьезные изобретения, включая гиперболоидные покрытия.

— Очень непростой, как я понимаю, ваш партнер, этот Александр Бари, — заметил царь. — Познакомьте меня с ним в ближайшее время… а вам я предлагаю принять участие в предстоящей Всемирной выставке в Брюсселе, в следующем году пройдет. Вместе с художником Врубелем будете работать.

— С Александром я вас с удовольствием познакомлю, назначайте время и место аудиенции, — ответил Шухов, — а за предложение самые глубокие благодарности, это будет большой честью для меня.

— А этот вот Нобель… который Альфред, — продолжил интересоваться Александр, — он сейчас чем занимается и где живет?

— Насколько я знаю, Альфред сильно болен и лечится сейчас где-то в Италии… семьи и детей у него нет, не обзавелся, а дела своей фирмы он поручил так называемому Нобелевскому комитету…

— Про Нобелевские премии я слышал, — ответил царь, — дело хорошее и нужное. Но впрочем,