Простой советский спасатель 3 - Дмитрий Буров

вытрезвитель — это отдельная песня. Прикрыли их в двухтысячных, в одиннадцатом году, а до этого были во всех городах. Даже я умудрился однажды в нем побывать, аккурат за год до их закрытия. Не помню, что мы так бурно отмечали, но я решил после кабака прогуляться домой пешком, нашим трезвым воителям и так работы хватало. Ну и прихватили меня, хотя шел спокойно, видимо план выполняли.

Жуткое место, однако. Сначала меня осмотрел врач, вдруг поранился или там отравился тем, что пил. Потом отобрали одежду и вещи, завели в комнату, кинули на кровать накрыли простынкой. Проснулся утром, зуб на зуб от холода не попадает. Оплатил штраф пятихаткой, и отправился домой.

Но это уже глубоко после развала Союза. При советской власти еще и бумагу на работу отправляли, а там могли и премии лишить, и уволить, из училища или института отчислить, если студент. Попал три раза за год — принудительно в наркологический диспансер на лечение. Кстати сказать, Героев Советского Союза или Социалистического Труда, малолеток, инвалидов, беременных женщин, военных и ментов в трезвяк не забирали. Их как белых людей развозили по домам или в больничку.

Так что да, Васькина судьба висела на волоске. Если докажут, что пожар начался из-за него, сидеть ему за решеткой. Надеюсь, медсестры, которые таскали баллоны, не пострадали и никто не погиб, иначе совсем дело плохо.

— Так сегодня-то что произошло? Почему кислород там оказался? Это ж не по правилам?

Медсестры вздохнули, практически синхронно хрумкнули бубликами, запили чаем и Василиса ответила:

— Да потому что… говорили завхозу, нельзя в том доме склад устраивать! Никак нельзя! Нет же, уперся рогом, пока мол, не организует место по технике безопасности, пусть полежат. А Васька под шумок там себе каморку оборудовал. Его-то келью снесли вместе со старым зданием. Вот и…

— Девочки говорят, им велели начать переносить баллоны в новую подсобку. Там все по инструкции и все такое. Вот они и занимались делом пока Василий не пришел, — Верочка печально вздохнула.

— А дальше-то что?

— А дальше… А дальше Ваське вожжа по хвост попала, и он поперся с сигаретой бачок в туалете чинить, — еще один тоскливый вздох.

— А там баллоны были? — удивился я.

— Где?

— Ну, в туалете, он же там бачок чинить собирался.

— Да не, что ты, — Верочка хихикнула. — Кислорода там не было. Этот гад с сигаретой поперся по комнатам искать свой инструмент. Вроде даже нашел и вернулся обратно в туалет. А вот где он оставил окурок, это уже другой вопрос! Хорошо хоть все началось не в том помещение, откуда девочки начали. Иначе все, — девчонка округлила глаза, демонстрируя это «всё», и отхлебнула чаю.

— Сестричка, можно таблеточку, — чья-то чубатая голова попыталась сунуться всем телом в сестринскую.

— Вас что. Стучаться не учили? — строгим звонким голос возмутилась Вера.

Василиса Тимофеевна спрятала улыбку в чашку с чаем и слушала, как молодое поколение персонал распекает нахальных пациентов.

— Забаделин! Я Вам сколько раз буду повторять: все таблетки только с разрешения лечащего врача! Какую еще таблеточку?

— Так ноет же! — заскулил невидимый Забаделин. — Прям сильно ноет! Анальгинчику бы мне, а, сестричка?

— Идите в палату! Посмотрю на вечернем обходе, что там у Вас ноет! — резюмировала Верочка свою нотацию. — Двери закройте с той стороны!

Голова исчезла, не забыв со всей осторожностью прикрыть двери, хотя могу поспорить на сто советских рублей, мужику хотелось хлопнуть от души, чтоб аж штукатурка с потолка посыпалась. Но отвлекать медсестер от дела, а уж тем более от чаепития, это последнее дело.

Довольна Вера деловито поднялась, пощупала бок у железной кастрюльки, долила воды и снова включила кипятильник.

— Лесаков, так все-таки, ты-то где был полдня? Мы ведь тебя действительно похоронили, думали все, сгорел наш беглец заживо. А ты вот он ты, живой и даже в меру упитанный и чистый.

Василиса Тимофеевна все-таки вспомнила, зачем мы тут на троих бублики соображали. Ну что ж, вот и повод проверить мою легенду.

— А что говорят-то? — уточнил я.

— Говорят голубь мой, разное. Одни сказали, мол выбежал, на себе Ваську вытащил, кинул на траву и опять в дом побежал. А потом мол, рыжего кота вышвырнул за порог тут-то тебя и накрыло последней взрывной волной и сгинул герой под стенами дома, которые в одночасье сложились как картонка и похоронили его под собой.

— Нормально, — я малость обалдел с такой версии. — Стены же на месте! Ни одна не рухнула! Таким стенам еще сто лет простоять и три пожара пережить и ничего с ними не будет, умели раньше строить.

— Вот и я говорю: врут, — кивнула Василиса Тимофеевна, не сводя с меня взгляд. — Был-то где?

— А еще говорят, — встряла Верочка, — будто выскочил ты как оглашенный, с котом под мышкой, крикнул пожарным, что Ваську в туалете завалило и ты ничего сделать не смог, а потом исчез.

— Где исчез?

— Так в дыму исчез, — доверительно пояснила Вера. — Потом тебя и не видел никто. Хотя нет сначала ты мужикам велел оцепление организовать, чтобы, значит никто к дому не лез и под ногами не мешался, а потом все, — девушка развела руками. — Пропал с концами, никто и не понял, куда ты делся.

— М-да, — я одним махом допил остатки чая, поставил чашку на стол и посмотрел на медсестре.

Обе замерли в ожидании, горя тайным желанием услышать историю из первых рук. И ведь я больше чем уверен, мой рассказ точно также перекрутят, и пойдет по больничному городку гулять еще одна версия моего так называемого героизма, внезапной гибели и чудесного воскрешения.

Я вздохнул, сделал таинственной лицо, с благодарной улыбкой принял вторую чашку чая из рук Верочки и начал свой рассказ с вопроса.

— А как там девушка? С ней все в порядке?

— Какая? Ну, та, которую я врачам на руки сдал. Возле крыльца нашел, без сознания лежала.

— Так это тоже ты? — ахнула Вера. — Ну, Дворкин, ну, паразит! — девушка погрозила кулачком в сторону двери. — А мне сказал, что это он Людочку отнес к Валентине Сергеевне! Ну я ему устрою!

— Я тебе давно говорю, меньше его слушай, он и не такую лапшу на уши навешает. Оглянуться не успеешь, как глупости натворишь!

Верочка отчего-то вспыхнула, но упрямо поджала губы, явно не желая соглашаться с Василисой Тимофеевной.

— Маруся, санитарка, которую ты спас, — уточнила в мою сторону старшая медсестра. — Видела его на днях в сквере с пациенткой из кардиологии.

— Неправда! Не мог он! — Веруня еще больше покраснела на глазах выступи слезы. — Дима он хороший. Это