Павел Дмитриев - Разбег Пандоры

Был не понят, но все же удалось «сторговаться» на 24, или что-то около 16 мегабайт памяти. Все равно технически четко обосновать свою позицию не смог никто из присутствующих. Зато мне удалось отстоять адресацию до 8-битного байта, а не 32-битного слова. Уж очень этот момент навредил нам зимой в обработке текстов на БЭСМ-4.

В завершение про себя прикинул, сколько ножек должно быть у однокристального процессора. Получалось, что более сотни[79]. Не думаю, что в СССР 66-го года смогут изготовить такого монстра. Но пока грузить себя и окружающих этим вопросом не стал – первую ЭВМ делать придется в любом случае на микросхемах логики. А там и видно будет, все равно Старос, если согласится на участие в проекте, техзадание под себя перекорежит так, что родной коллектив не признает.

Неожиданно решилась проблема с памятью. Правда, не обычной оперативной, а совсем наоборот, постоянной. При очередном медитировании над артефактами обнаружил исключительно удачные образчики для копирования, а именно микросхемы EEPROM[80] 24C02 на 256 байт с последовательным интерфейсом, название которого из-за своеобразной абревиатуры I2C[81] мне удалось запомнить. Но тут не обойтись без длинной предыстории, уходящей корнями в 21-й век[82].

Оптические модули SFP, уже успешно разобранные на полупроводниковые лазеры, в моей истории принято было отличать по брендам фирм-изготовителей коммуникационного оборудования. Каждый продавал свою, абсолютно уникальную линейку подобных устройств. Забавным моментом было то, что производили эти элементы «для всего мира» совсем другие заводы с мало кому известными названиями типа Finisar или Infinion. Но если изготовитель был готов продавать модуль за $20, то бренд типа Cisco хотел получить с потребителя все $200. Для этого в «фирменное» оборудование встраивалась простейшая защита, читавшая из SFP его название, которое хранилось в небольшой ППЗУшке.

Естественно, сообразительные умельцы быстро сориентировались, и руководствуясь знаменитым принципом «зачем платить больше», научились «перешивать» EEPROM в дешевых модулях на любой нужный. Благо, для этого не требовалось ничего кроме паяльника[83], десятка пассивных элементов, и обычного COM-порта. Знакомый собрал годное приспособление по схеме из интернета минут за двадцать, жалко только, я не захватил его с собой в Н-Петровск. Но сэкономило оно мне в 21-м веке не менее десятка килобаксов.

И вот именно таких микросхем у меня оказалось полтора десятка. С запасом хватит для копирования в «Пульсаре». С другой стороны, всего четыре корпуса – уже килобайт, а значит на небольшую плату легко влезет неплохая по нынешним временам операционная система. О программируемых калькуляторах и говорить не стоит, для них это должно быть вообще прорывом.

Пожалел, что не сообразил раньше. С другой стороны, там и без меня работа продолжает идти в четыре смены. Заказчики начали понимать, какой прорыв перед ними, и стояли в очередь, жестоко зарубаясь за место в схватках под розоватыми коврами ЦК КПСС. Уже на министерском уровне ловить там было нечего.

Везде бы так. С остальными проектами дела обстоят куда хуже. НИИ «Точной Технологии», которому еще в прошлом году передали микросхему последовательного порта RS-232, буксовало с разработкой. Сначала они слезно попросили «еще хотя бы десятка два, а лучше сотню подобных чипов». Потом им потребовались какие-то технологические нюансы, которые я даже не смог правильно выговорить. После закономерного отказа – ни слова в ответ, темнота в канале[84].

Заняться ими вплотную перед XXIII-м съездом КПСС не было времени и сил. Только ближе к лету свалил задачу на Ивана-второго, после отчета которого смог поставить точный диагноз по данному проекту – тяжелая организационная немощь в хронической стадии. При разборе их «великих» проблем главное было не удивляться, как СССР с таким менеджментом вообще смог дотянуть до 1992 года. Не иначе, призрак Ленина помогал, ведь без него тут можно уповать лишь на личное внимание и добрую совесть исчезающего подвида вменяемых homo soveticus.

Вообще, надо отдать должное Ивану-второму, в котором явно пропал талант писателя. По его отчетам работа советских НИИ проходила перед глазами как в кино. На широкоформатном цветном экране и со звуком Dolby Digital. Хотя зачем далеко ходить за примерами? Третьего дня зашел к соседу – директору ТЭЦ. А он прямо в своей приемной, лицо красное, в белых пятнах, орет на инженера лет сорока:

— Федотыч! Ты что наделал?!

— Проводил входной контроль самопишущих щитовых ваттметров и варметров по вашему распоряжению. — При этом спокойно так, на меня искоса с любопытством поглядывает.

— И что?! Ты вообще, сам понимаешь, что сделал? — начальник ТЭЦ указал в угол, где сиротливо стояла пара приборов, напоминавших размерами большую микроволновку, только за стеклом дверцы вместо вращающейся тарелки просвечивала полоса бумаги.

— Проверка показала, что все приборы бракованные.

— Идиот!!! — Директор практически взревел. — Да ты же их все и сжег. Пятьдесят штук!

— Я все делал по инструкции! — даже не дрогнув, возразил инженер. — Вот, паспорт на изделие. — Он протянул вперед зажатые в руку бумаги.

— Товарищ дорогой! — преувеличенно ласково возразил начальник. — Я понимаю, ты мог не заметить, что в типографии листок пропустили, на котором черным по белому написано, «включать через трансформатор с вторичным током не более одного ампера и ста вольт». Но зачем ты, сволочь, все пятьдесят приборов запорол?!

— Действовал по вашему указанию… — похоже, о сути своей ошибки инженер знал уже давно, по крайней в лице он не поменялся. — И не надо меня оскорблять!

— Да ты!!! Эх! Я два года пороги в главке обивал, заменить на диспетчерском пульте разваливающиеся самописцы на новые. Да их вся ТЭЦ ждала[85]! Как ты людям в глаза смотреть будешь?!

Директор устало сел на прямо на край стола рядом с пишущей машинкой, потер виски и полез в карман, как оказалось, за таблетками. Секретарша тенью метнулась за его спиной, и подала чашку с водой. Чуть переведя дух, начальник продолжил:

— Вот ты мне объясни, чем ты думал? Включил один прибор, посмотрел на дымок, отключил, взял следующий, включил, опять… И так пятьдесят раз!!! Ты же говорил, что двадцать лет инженером работал, когда устраивался?!

— Мне платят за выполненную работу. Я не виноват, что в паспорте Краснодарский «ЗИП[86]» страницу пропустил…

— Ну ты же инженер! Должен хоть изредка думать! — директор устало потер рукой левую сторону груди. — Хотя, поздно…

— Я напишу заявление, переводом… — о как, инженер-то не прост! Уже найти себе новое теплое местечко успел, скотина безрогая, даже непрерывный стаж терять не хочет[87]!

— Нет уж, я тебя по статье уволю, с волчьим билетом!

— В партком пожалуюсь! — и огрызается, собака! — Меня в партию на фронте приняли, не то что…

— Да пошел ты на. й! — Выругался директор, но тон заметно сбавил. — Свободен!

Дожидаться завершения разговора я не стал, тихо дал задний ход. Срочных вопросов у меня все равно нет, а текущие… Подождут недельку-другую.

Проблема с инженерами в СССР просто кошмарная. На первый взгляд, не слишком сложно вбить в людей набор знаний. Даже медведи на велосипеде ездят через пару лет дрессировки, а тут целый homo sapiens. Но с психологией тракториста нельзя эксплуатировать сложные приборы, и тем более руководить проектами.

Можно легко понять сантехника, который приперся в кирзачах в «чистую зону». Дуболому никто не объяснял, что он так приравнял к нулю недельную работу нескольких сотен людей и материальные ценности на сотни тысяч рублей. Но кто его пропустил?! Почему начальник цеха сохранил после этого свое кресло и стол? А ведь по словам Ивана-второго, такое происходило в НИИ «Точной технологии» чуть не каждый месяц!

И попробуй найти крайнего, это я еще по «Пульсару» помню. Любимая забава – свалить вину на отсутствующего руководителя другого подразделения. И так по кругу, до состояния агрессивной депрессии начальников и комиссий.

Впрочем, если смотреть с другой стороны, то… Все шло планово до нашего с Иваном-вторым вмешательства в процесс копирования RS-232. Нельзя сказать, что разработчики бездельничали. Нет, поставленная задача была им более чем интересна и важна. Поэтому МНСы и инженеры пытались повторить уже не самую сложную по меркам «Пульсара» микросхему честно и добросовестно. Но лишь с 8-00 до 17–00. Писали заявки на оборудование – и смиренно ждали, вламываться в кабинеты администрации с угрозами нажаловаться в ЦК им даже не приходило в голову. Такими темпами уложились бы как раз в пятилетку[88].