Бес лести предан - Элиот Лилит

Некогда чинная площадь походила на поле сражения в страшной войне. Проплешины взрытой ядрами брусчатки были залиты талым снегом и кровью – от первоначального построения не осталось и следа, так что жертвами снарядов становились не только бесы, но и другие солдаты. Слившийся воедино разлом располовинил площадь алой чертой, из которой лились все новые и новые силы тьмы. Пороховой дым клубился вокруг трещины багровым туманом. Крики, стоны и приказы раздирали воздух вперемешку с грохотом орудий. Рука продолжила рубить, но взгляд Алексея заметался. Он искал императора и нашел – вспышки белого огня продирались сквозь дым и багрянец, как солнце – в прогалины меж облаков. Ни о чем не думая, Алексей бросился на свет. Он чуть не сбил с ног Германа – старик орудовал шпагой с такой скоростью, что клинок превратился в стальной веер, а рука – в размытое темно-синее пятно. Бесы, будто боясь, облетали его по касательной, но неотвратимые удары сыпались на них сверкающим дождем.

Перепрыгивая через тело в черно-белом мундире, Алексей зацепился носком сапога за вывернутый под неестественным углом локоть, и вспорол колени покореженной брусчаткой. Не чувствуя боли, вскочил – крови не было, только чернота, торчащая сквозь разодранные штанины, – и нос к носу столкнулся с императором.

– Мне за спину! – рявкнул тот, и Алексей рванул. Подчиниться было так же естественно, как дышать.

Император, почитавший опрятность едва ли не главной человеческой добродетелью, представлял собой зрелище, одновременно пугающее и притягивающее: ничем не стянутые волосы торчали взъерошенными седыми космами, раскрасневшееся и мокрое от пота лицо исказила натуга, глаза метали грозовые молнии. Но, нырнув ему за спину, Алексей впервые с прорыва разлома обнаружил в себе то, без чего все казалось бессмысленным – надежду.

Оборачиваясь только затем, чтобы взглянуть, не разделились ли они, он с новой силой обрушился на мечущихся вокруг тварей. Те слетались на царский огонь, как пчелы на мед, но теперь их встречала двойная преграда – там, где оканчивались росчерки света, ждал горящий изнутри бес в человеческом обличии.

Он резал, и колол, и чертил, и снова резал. Бездумно принимал в себя тьму, и, когда та грозила перехлестнуть через край, отступал в спасительный круг света, который выжигал ее с той же легкостью, с какой два сражающихся спина к спине человека на мгновение переплетали пальцы. Годы тренировок в кадетском корпусе, служба в черно-белой гвардии под началом генерала Мелиссино, изнурительные гатчинские патрули, тренировки с Германом, планомерная зачистка Петербурга – все вело к этому моменту, к этой грохочущей эпохальной битве, развернувшейся на грани миров и веков.

«Мы никогда не умрем, – подумал Алексей, опьяненный черной эйфорией. – И этот день никогда не закончится. Мы застынем здесь, как насекомые в смоле, как два оловянных солдатика в закрытом на замок ящике с игрушками. Свет и тьма, день и ночь, жизнь и смерть…»

Разве мог он желать лучшей доли?

Над ними пронеслось черное пятно, похожее на лист исполинского дуба. Грохочущие слева пушки разом стихли. Где-то там должен был стоять полк Андрея, но ряды так смешались, что Алексей ни в чем не был уверен.

Зловещая тишина царапала слух. Неужели на том клочке земли не осталось ни одного артиллериста? Алексей постарался разглядеть хоть что-то, но ничего не разобрал сквозь дым. Потом прозвучал одинокий выстрел – ядро вспахало землю у самых его ног. Потом еще одно, в опасной близости от императора.

Да что они там, с ума посходили?!

Алексей бросился в гущу пороховой завесы. Землю у траурно молчавших пушек усеивали обожженные тела. Пушки были заряжены и нацелены на изливающий нечисть разлом, но поджечь запалы было некому – все тридцать расчетов лежали бездыханными. Белобрысый офицер в черно-белом мундире так и умер с улыбкой на устах. Присмотревшись, Алексей вздрогнул. Это был Фрейгольд.

Алексей не мог запалить все тридцать пушек. Даже если они уже наведены и заряжены, уйдет слишком много времени, и…

«Да нет же, можешь! – рявкнуло внутри. – Ты знаешь, что это возможно, ты знаешь, что это умел тот проклятый француз. Пусть Герман подавится россказнями о его исключительности, ты ничем не хуже!»

Алексей выставил руку, растопырил черные пальцы. Переполнявшая его тьма рвалась наружу, но не желала слетать с кожи. Он с досадой потянул ее назад – та возмущенно натянулась, будто тетива… Ну да, тетива!

Алексей рванул тьму в противоположные стороны, чувствуя, как бугрится под кожей тугое напряжение. А затем, едва не ослепнув от жара взбешенных таким обращением бесов, отпустил один край.

Темная волна сорвалась с его ладони. Она пронеслась по всему ряду выставленных орудий.

Запалы и не подумали загореться. Загорелся порох.

Двадцать семь пушек разом плюнули ядрами в кишащую у разлома гниль. Две не выстрелили, одна, ближайшая к нему, взорвалась, но Алексею не грозили ни лопнувшие барабанные перепонки, ни отлетевшие куски разорванного ствола. Он покорил тьму – снова.

Порыв ветра смел дым, и Алексей увидел, что уже не все небо полыхает закатным пламенем. Красный конус неравными урывками сужался с обеих сторон. От нахлынувшего облегчения Алексей покачнулся – значит, Александр пришел в себя.

Налетевший крупный бес, похожий на пернатую ворону, напомнил ему, где он находится. Алексей отскочил и замахнулся шпагой, но промазал – тварь оказалась шустрой. Он рванул ее на себя невидимым кулаком и пронзил одним стремительным ударом. Бес с шипением растаял.

Алексей искал глазами императора, но впереди уже вырос новый враг. Чтобы проложить дорогу к разлетающимся у дворцового крыльца белым вспышкам, каждые несколько секунд приходилось останавливаться и расчищать копошащуюся впереди черную стену. Все равно что вычерпывать озеро кружкой… Краем глаза Алексей замечал все больше и больше мертвых тел. Они падали друг на друга, громоздясь в горы, бесогоны и простые солдаты вперемешку. Приказы командиров звучали все реже, боевые крики больше не раздавались. Если кричали, то только от страха. Залп пушек с другой стороны площади испепелил крылатую тварь с тремя хвостами, но та перед этим успела иссушить десяток солдат разом.

Снова подкралась безнадега. А когда Алексей вспомнил, что черный исполин, которого они с Нелидовой видели на Изнанке, еще даже вылез, шпага налилась такой тяжестью, что он едва удержал ее в руках.

Кто-то толкнул его в бок.

– Шевелись, мальчик! – рявкнул Герман, пропуская мимо целый выводок шипящих тварей размером с кошек. – Носом не клюй!

– Их слишком много, – прохрипел Алексей, рассекая рванувшегося к нему беса.

– Справа уже почти! – гаркнул старик, тыча пальцем сквозь дым.

Алексей прищурился. Со стороны Александро-Невской