Василий Панфилов - Улан. Трилогия

Продавать их в качестве рабов*** – в РИ белые рабы в колониях были реальностью. Европейцы очень легко торговали своими соотечественниками и соседями вплоть до начала девятнадцатого века. До определённого момента белых рабов в американских колониях было больше, чем чёрных. И не удивляйтесь – за чёрными нужно было ехать специально в Африку, а белые… Да вот они – бунтовщики, нищие, случайные прохожие… Правда, обычно это обставлялось по всем правилам – приговор суда (неважно за что судили), после чего человека отправляли в колонии на пять, десять или больше лет. Иногда приговор был ещё веселей "до полного исправления". Кстати – такие вот "контракты" были в "старой доброй Англии" вплоть до конца девятнадцатого века.

Глава третья

Въезд в захолустный городок неподалёку от Скагеррака проходил дежурно: махать рукой из окошка кареты собравшимся на какое-то гуляние людям и слушать Готлиба, который в последние годы стал не столько камердинером, сколько секретарём. Тот зачитывал краткую справку о городке и самых значимых его гражданах, составленную ведомством Юргена.

— Что хоть празднуют-то?

— День святой Маргарет, одна из покровительниц городка.

Наконец, подъехали к Ратуше, король выдохнул, натянул на лицо улыбку и вышел из кареты.

— Дорогие сограждане…

Дальше была короткая речь об этом самом городке – как он ему понравился и какие чудесные открываются перспективы у его жителей, если они засучат рукава и как следует поработают. Затем – встреча с магистратом и "лучшими людьми", участие в празднике, ночёвка – снова в дорогу.

Поездка была задумана не столько против воровства – их уже повывели, по крайней мере, самых наглых. Основной идеей была возможность для граждан встретиться с членами королевской семьи. Для этого он, Наталья и четырнадцатилетний Богуслав отправились в поездку по разным маршрутам – так, чтобы охватить как можно большую территорию. Утомительно, но важно – для большинства людей возможность увидеть короля, королеву или наследника, событие невероятное. О таком рассказывают детям и внукам… Ну и патриотизм поднимается очень так неслабо. А заодно – возможность самостоятельно оценить ситуацию в своих государствах. Наконец – дать возможность людям не просто увидеть Грифичей вблизи, но и поговорить с ними. В основном, конечно, выражения верноподданнических чувств и всевозможные прошения… Но были и промышленники, изобретатели, учёные… Не сказать, чтобы много, но всё-таки. И главное – возможность самому представить свой проект! Стимул для предприимчивых людей получается неслабый, да и на бюрократов действует: когда знаешь, что кто-то из королевской семьи может приехать с проверкой даже в глухую провинцию… Бодрит.

Встречи были составлены достаточно шаблонно: перед прибытием прочитать краткую информацию о происходящем; поругать бюрократов и наказать самых наглых – обычно символически; похвалить усердных граждан и так же символически наградить (устная похвала перед строем, а для самых-самых – собственноручно нарисованный портрет карандашом – реликвия, которая будет храниться в семье веками); закатить речь о перспективах города (несомненно радужных); поучаствовать в каком-то празднике… Впрочем, шаблонно это было для самого Рюгена, так-то сценариев было больше двух десятков, плюс вносились коррективы на месте. Но не важно – людям нравилось и судя по оценкам агентов, теперь его "рейтинг доверия" вплотную приблизился к абсолюту.

Остановились в доме одного из местных "столпов общества" – в кавычках потому, что у городка с населением чуть больше восьмиста человек и "столпы" были соответствующие… Понятно, что свиту разместили по другим домам – пусть она и небольшая, но домишки здесь не самые солидные.

Помылся в тазу, поглядел на своё отражение в небольшом, мутноватом зеркале сантиметров двадцати диаметром… Всё ещё красив. Не Аполлон, но да – хорош, недаром до сих пор считают самым красивым мужчиной Европы* и его портреты пользуются бешеным успехом у дам. Особенно много разговоров идёт о "затянувшейся молодости" – в свои тридцать девять попаданец выглядел лет на двадцать семь. В принципе, ничего особенного, в двадцать первом веке таких было полно: хорошая генетика, спорт, правильное питание и чуточку везения. Но то – в двадцать первом веке, а в веке восемнадцатом большая часть его ровесников выглядела откровенными пенсионерами, приобретая порой и набор старческих болячек, вроде подагры, геморроя и радикулита. Понять, что болячки эти связаны с неправильным питанием (регулярное недоедание у бедных слоёв населения и столь же регулярное обжорство у богатых), алкоголь, табак и прочие "здоровые" привычки, могли не многие. Ну вон, как граф Нассау в прошлом году:

"— Есть овсянку!? Ваше величество, я ещё понимаю – вино умеренно употреблять, оно и в самом деле влияет не лучшим образом… Но овсянку, бобы и прочую грубую пищу? Не курить? Да все врачи говорят, что табак от чахотки помогает!** Это у вас кровь сильная*** и ваши аскеза не отражается негативно!"

Оскалил зубы… Увы, парочка зубов тронута кариесом, хорошо ещё, что не передние. Впрочем, для тридцати девяти, да без наличия нормальных зубных врачей – результат не самый скверный. Вообще, можно надеяться лет этак на двадцать активной жизни, когда при соблюдении нехитрых правил можно будет не думать об импотенции, скверно работающем кишечнике и прочих возрастных проблемах.

Экстрасенсорика… Помогает, но вот насколько… Какое-то воздействие на организм она оказывает, но вот беда – "сканировать" сам себя он не может. Хотя умение регулировать пульс, температуру и простейшие функции вроде перистальтики кишечника – уже неплохо.

Опомнившись, Померанский наконец оделся и вышел к ожидающей его свите, караулящей на улице.

— А неплохой городишко, — одобрительно сказал он после короткой прогулки.

— Княже, ну так они постарались к твоему приезду, — прогудел заметно уже поседевший Тимоня.

— Так кто спорит? Приготовились, но дороги камнем мощёные, люди вот – сытые, одеты неплохо.

Празднование шло на площади, где собрался буквально весь, не такой уж большой, город. Магистрат предложил было в Ратуше, но "приём" в крохотном, провинциальном городке… Лучше уж вот так, на площади с народом. Ну и запомнят, как сам король с ними ел, пил, да отплясывал…

Прошёлся по площади, поговорил с людьми – не только из-за сценария, ему и правда было интересно. Взяв кружку пива, отхлебнул. А неплохо…

— Вкусно.

— Наше, местное, с гордостью ответил стоящий у бочки с пивом пивовар, — дед ещё мой придумал.

Немного поел… А вот готовили здесь не слишком – на вкус Владимира. Танцы… Здесь нужно показать класс – пусть он и бывший МС по спортивным танцам, но форму не слишком потерял – благодаря усилившимся физическим кондициям. Народные шведские, европейская "сборная солянка" вплоть до польской мазурки… Гуляли весело и ближе к полуночи он даже научил членов магистрата самому простому варианту ирландской джиги, известной в этой реальности как "Танец русских улан". Танцевали на небольшом помосте, установленном на площади, так что собравшиеся от души повеселились, наблюдая за прыжками "столпов общества". Ну да ничего – прыгали-то вместе со своим королём, так что урона репутации не будет, а воспоминаний…

Часам к двум пополуночи праздник стал затихать и Грифич ушёл в предоставленный ему особняк.

— Тимоня, вели-ка воды принести.

— Сей минут, — денщик вприпрыжку унёсся и через десяток минут притащил корыто и емкости с подогретой водой.

— Княже, там девицы к тебе хотели пройти…

— Да не хочу, — отмахнулся король, — ну то есть хочу, но ты знаешь, сам привык искать.

— Да знаю, выучил уж за столько лет, — хохотнул денщик, поливая Владимиру на спину.

— Подустал, — пожаловался ему Рюген, — физически-то ничего, но надоело. Домой хочу, в Штральзунд, но нельзя, в Петербург ехать надо, с Павлом обговорить.

Разговор с Павлом должен был состояться с глазу на глаз – очень уж много секретной информации придётся обсуждать – такой, какую не доверишь бумаге. Так что в конце мая, после короткого отдыха с семьёй, Померанский отправился в Петербург.

Павел оказался в отъезде – в Москве, но не критично, всё равно он уже возвращался, так что два свободных дня король смог потратить на общение с Головиными и армейскими друзьями. Головины сейчас вовсю работали, восстанавливая родовые крымские владения. Дела шли настолько хорошо, что не так давно один из семьи стал генерал-губернатором Крыма – многие переселенцы ехали не просто "В Крым, к русскому царю", а именно к Головиным. Не только армяне и греки видели в них своих старинных правителей, но и болгары, входившие некогда в Восточно-Римскую Империю, относились к ним благосклонно. Как и сербы, румыны, молдаване…. Понять их логику было проблематично, очень уж густо она была замешана на древних преданиях, легендах, "сакральности" и прочей ереси. В основе такого отношения лежали мифы о "Золотом Веке" и южане считали почему-то, что если потомков готских и ромейских государей возвести на какой-нибудь престол, то этот самый "Золотой Век" вернётся сам по себе.