Стивен Кинг - 11/22/63

– Пожалуйста, – прошептал де Мореншильдт.

– Я удовлетворен. Но послушай меня, пустозвон. Ты больше никогда не встретишься с Освальдом. Никогда не позвонишь ему по телефону. Никогда не упомянешь об этом разговоре ни его жене, ни матери, ни Джорджу Бауху, никому из эмигрантов. Это понятно?

– Да. Безусловно. Мне он и так начал надоедать.

– Ты мне уже надоел в два раза больше. Если выяснится, что ты с ним говорил, я тебя убью. Capisce?[155]

– Да. А эти участки?..

– С тобой свяжутся. А теперь выметайся на хер из моего автомобиля.

Он так и сделал, очень быстро. Когда сел за руль своего «кэдди», я опять высунул из окна левую руку. На этот раз не подзывая к себе, а указывая пальцем на Мерседес-стрит. Он уехал.

Я еще какое-то время посидел, глядя на газетную страницу, которую он в спешке забыл забрать с собой. Де Мореншильдты и Джек Руби с поднятыми бокалами. Все-таки свидетельство заговора? Чокнутые теоретики, верящие в убийц, выскакивающих из сточных канав, и двойников Освальда, возможно, так бы и подумали, но я знал, что это. Еще одно проявление гармонии. Я находился в Стране прошлого, где все отражалось эхом.

Я чувствовал, что закрыл окно неопределенности Эла Темплтона. Если что и осталось, так только малюсенькая щелочка. Освальд возвращался в Даллас третьего октября. Согласно записям Эла, он устроится подсобным рабочим в Техасское хранилище школьных учебников в середине октября. Только этого не произойдет, потому что я намеревался положить конец его жалкой, опасной жизни между третьим и шестнадцатым.

Мне разрешили забрать Сейди из больницы утром седьмого августа. По пути в Джоди она сидела очень тихая. Я чувствовал, что боль не отпускает ее, но большую часть пути ее рука лежала на моем бедре. Когда мы свернули с автострады 77 под большим рекламным щитом «Львов Денхолма», она повернулась ко мне.

– В сентябре я возвращаюсь в школу.

– Точно?

– Да. Раз уж я смогла появиться перед всем городом в «Грандже», полагаю, что несколько учеников в школьной библиотеке меня не смутят. Кроме того, я чувствую, что нам понадобятся деньги. Если только у тебя нет источника дохода, о котором я не знаю, ты уже почти на мели. Благодаря мне.

– Я получу кое-какие деньги в конце месяца.

– Боксерский поединок?

Я кивнул.

– Хорошо. И шепот с хихиканьем мне придется слушать только короткое время. Потому что, когда ты уйдешь, я уйду с тобой. – Она помолчала. – Если ты этого еще хочешь.

– Сейди, это все, чего я хочу.

Мы повернули на Главную улицу. Джем Нидэм как раз заканчивал развозить молоко на своем пикапе. Билл Грейври выкладывал только что испеченные батоны на столике перед пекарней и накрывал их марлей. В проехавшем мимо автомобиле «Джэн и Дин» пели о том, что в Серф-Сити по две девушки на каждого парня.

– Мне там понравится, Джейк? В твоем месте?

– Надеюсь на это, милая.

– Там все совсем другое?

Я улыбнулся.

– Люди больше платят за бензин, и надо нажимать больше кнопок. В остальном отличий не много.

Для нас этот жаркий август больше всего походил на медовый месяц, и как же нам было сладко. Я перестал притворяться, что живу у Дека, хотя ночью по-прежнему держал автомобиль на его подъездной дорожке.

Сейди быстро восстанавливалась после последней атаки на ее плоть, и хотя веко по-прежнему нависало над глазом, а щека оставалась вдавленной в том месте, где Клейтон проткнул ее насквозь, Эллертон и его команда выправили многое.

Сидя под вентилятором бок о бок на диване, мы читали книги: она – «Группу» Мэри Маккарти, я – «Джуда Незаметного» Томаса Гарди. Мы устраивали пикники во дворе: садились в тени старого пекана и выпивали галлоны ледяного кофе. Сейди вновь начала снижать ежедневную норму сигарет. Мы смотрели «Сыромятную плеть», и «Бена Кейси», и «Шоссе 66». Однажды Сейди включила «Новые приключения Эллери Куина», но я попросил сменить канал. Сказал, что не люблю детективы.

Перед тем как лечь спать, я тщательно смазывал мазью ее изрезанную половину лица, а как только мы попадали в постель... нам было хорошо. Остановлюсь на этом.

Однажды около продуктового магазина я столкнулся с придерживающейся строгих правил Джессикой Колтроп, членом школьного совета. Она сказала, что хочет поговорить со мной, как она выразилась, на «деликатную тему».

– И что это за тема, миз Колтроп? – спросил я. – Потому что я купил мороженое и хочу добраться до дома, пока оно не растаяло.

Она одарила меня ледяной улыбкой, способной заморозить мою «Французскую ваниль» на долгие часы.

– Домой – в смысле на аллею Ульев, мистер Амберсон? К несчастной мисс Данхилл?

– А какое вам, собственно, дело?

Температура улыбки понизилась еще на несколько градусов.

– Как член школьного совета, я должна быть уверена, что моральный облик сотрудников школы безупречен. Если вы и мисс Данхилл живете вместе, меня это очень даже касается. Подростки такие впечатлительные. Они копируют все, что видят у взрослых.

– Вы так думаете? После пятнадцати лет, проведенных в школьных классах, я пришел к твердому убеждению, что они смотрят на поведение взрослых, а потом со всех ног бегут в другую сторону.

– Я уверена, что у нас может получиться увлекательная дискуссия о психологии подростков, но позволила себе заговорить с вами по другому поводу, пусть и чувствую себя несколько неловко. – Однако, судя по ней, никакой неловкости она не испытывала. – Если вы живете в грехе с мисс Данхилл...

– Грех, – перебил я ее. – Какое занятное слово. Иисус сказал: тот, кто без греха, пусть первым бросит камень. Или та. Вы без греха, миз Колтроп?

– Разговор не обо мне.

– Но мы можем поговорить и о вас. Я могу поговорить о вас. Могу, к примеру, начать спрашивать о ребенке, которого вы нагуляли в лесах.

Она отпрянула, словно я влепил ей оплеуху, и отступила на два шага к кирпичной стене магазина. Я сделал два шага вперед, держа в руках пакеты с покупками.

– Я нахожу это мерзким и оскорбительным. Если бы вы по-прежнему работали учителем, я бы...

– Не сомневаюсь, но я не работаю учителем, а потому вам придется выслушать меня очень внимательно. Как я понимаю, в шестнадцать лет вы родили ребенка, когда жили на ферме «Сладкая вода». Я не знаю, был ли отцом один из ваших одноклассников, или какой-то проезжавший мимо бродяга, или ваш отец...

– Вы отвратительны!

Чистая правда. Но иногда это так приятно.

– Мне безразлично, кто он, но мне небезразлична Сейди, на долю которой уже выпало больше боли и страданий, чем досталось вам за всю вашу жизнь. – Теперь она прижималась спиной к кирпичной стене, а я буквально нависал над ней. Она смотрела на меня снизу вверх, и ее глаза блестели от ужаса. В другое время и в другом месте я бы, наверное, ее пожалел. – Если вы скажете о Сейди хоть одно слово – одно слово кому угодно, – я приложу все силы для того, чтобы выяснить, где сейчас ваш ребенок, и расскажу об этом всем и каждому, от одного конца города до другого. Вы меня понимаете?

– Прочь с дороги! Дайте мне пройти!

– Вы меня понимаете?

– Да! Да!

– Хорошо. – Я отступил на шаг. – Живите своей жизнью, миз Колтроп. Я подозреваю, она довольно-таки серенькая с тех пор, как вам исполнилось шестнадцать, – хотя вы, конечно, человек занятой, копание в чужом белье отнимает много сил и времени. Живите. И не мешайте жить нам.

Бочком она двинулась вдоль кирпичной стены в направлении автомобильной стоянки позади магазина. С выпученными глазами. Ее взгляд не отрывался от моего лица.

Я обаятельно улыбнулся.

– Прежде чем наш разговор закончится и вы начнете убеждать себя, что его не было вовсе, хочу дать вам совет, милая моя. От чистого сердца. Я ее люблю, и вам совершенно незачем связываться с влюбленным мужчиной. Если вы полезете в мои дела – или в дела Сейди, – я сделаю все, чтобы от вашей пуританской репутации не осталось камня на камне. Это я вам обещаю со всей ответственностью.

Она побежала к стоянке. Неуклюже, как человек, который долгое время только важно вышагивал, исполненный собственного достоинства. В коричневой юбке до середины голени, полупрозрачных колготках и коричневых – в тон юбке и колготкам – туфлях она казалась духом времени. Волосы выбились из пучка. Когда-то – я в этом не сомневался – она носила их распущенными, как нравится мужчинам, но эти дни давно миновали.

– Хорошего вам дня! – крикнул я вслед.

Сейди вошла на кухню, когда я убирал продукты в холодильник.

– Что-то ты долго. Я уже начала волноваться.

– Зацепился языком. Ты же знаешь, как с этим в Джоди. Всегда кому-то хочется провести время с пользой.

Она улыбнулась. Теперь улыбки давались ей легче.