Тим Пауэрс - Гнёт ее заботы

С каждой секундой тела становились все более искаженными, словно облака или кольца дыма. ― Подожди, ― произнесли рты, что все еще были способны облекать мысли в слова. ― Я готов признать, что это… ничья, пат. Если вы сейчас уйдете, я прослежу чтобы вас двоих, а также всех кого вы назовете, нефелимы больше не беспокоили.

― До конца нашей жизни, верно? ― сказал Кроуфорд, все еще прокладывая путь через эфемерную толпу, пока Джозефина со звоном отражала удары лезвий за его спиной. Он услышал, как несколько мечей с лязгом ударились о мраморный пол, выпущенные руками, слишком вытянувшимися, чтобы продолжать их держать.

― Навечно, ― заклокотали голоса.

Кроуфорд не ответил. Он сделал еще три хромающих шага и сквозь искаженные фигуры мельком увидел обнаженное тело, лежащее в стеклянном коробе возле стены.

Он начал забирать в этом направлении, следя за тем, чтобы не отделяться от Джозефины и осторожно отбрасывая в сторону слабо преграждающие путь мечи. Повсюду вокруг них слышалось клацанье пистолетных курков вхолостую ударяющих о пороховые полки[445].

Теперь лишь несколько ртов все еще могли произносить членораздельные звуки, но те которые могли, от всего сердца смеялись. ― Я никогда не предполагал, что кто-нибудь сможет освободиться, а затем поймать глаз, ― хором пропели они. ― А следовало бы ― ведь Персей сделал это. А еще следовало бы держать стражу из людей, да посмелее, или даже слепых. Хотя теперь все это не имеет значения.

― Нет, имеет, ― пришел другой голос сверху, и когда Кроуфорд бросил взгляд в том направлении, он на мгновенье решил, что крылатый лев[446] с часовой башни оставил свой пост и теперь вниз головой повис на стене.

И только когда Джозефина слабо произнесла: «Полидори…», он узнал серое лицо под длинным крылатым телом.

Каменные крылья разошлись в стороны, подняв порыв ветра, «который, ― подумал Кроуфорд, ― должен был закрутить все копии фон Аргау в однородные ленты», а затем каменная пасть со скрипом распахнулась, и когти покинули отверстия, которые они пробили в мраморной стене, и существо, бывшее Полидори, бросилось вниз.

Оно бросилось к Джозефине ― и в тот миг, когда это случилось, Кроуфорд вспомнил, как оно пыталось врезаться в нее на мостовой перед Каза Магни четыре дня назад, и в мгновенной вспышке вспомнил перевернутую лодку в серых волнах, горящий дом и изувеченное тело на кровати ― и почти счастливо прыгнул к ней, отбрасывая ее с пути монстра и падая туда, где она только что стояла.

Волна сжатого воздуха ударила его и оторвала лицо от мраморного пола, но столкновение, в ожидании которого он застыл, не пришло; он перекатился и увидел, что тварь прервала свой нырок и взмыла под высокие своды комнаты, заставляя люстры раскачиваться от поднимаемого ее крыльями ветра. Фальшивые фон Аргау были теперь просто узкими лентами, извивающимися в воздухе, а их одежды беспорядочно валялись на полу.

Джозефина рухнула на колени, но смотрела через плечо на Кроуфорда, и в ее расширившихся глазах читались удивление и благодарность.

Крылатое существо с хлопаньем крыльев спикировало вниз, и на мгновенье Кроуфорда охватила надежда, что оно переживает ту же самую потерю формы, которую претерпели копии фон Аргау ― его крылья с громким треском надломились и, сложившись, втянулись в белое тело, которое повернулось вертикально и начало утончаться посередине. Передние лапы начали вытягиваться, разделяясь на пальцы. Морда существа быстро сужалась, и он услышал щелчок, с которым более медленно сжимающаяся челюсть встала на место.

Но оно прекратило изменяться и поднялось, и посмотрело на них с Джозефиной, и внутри у него все оборвалось, когда он увидел, что оно приняло форму Джулии, его давно мертвой жены.

― Посмотри на меня, Джозефина, ― сказала Джулия. ― Посмотри на меня и расслабься.

― Не слушай его, ― прохрипел Кроуфорд, вскидываясь на локте, ― не смотри ему в глаза…

― Но было уже поздно, она уже утонула в глазах существа, что все еще имело над ней власть.

― Кто я, ты узнаешь меня, Джозефина?

― Ты… Джулия.

Женщина кивнула и, улыбаясь, направилась к ней. ― Бедная моя маленькая сестренка! Посмотри на свою руку, а твой глаз! Что они с тобой сделали?

Джозефина судорожно опустила голову и подняла свои тощие руки. В этот миг она выглядела столь же неживой как бронзовые гиганты на вершине часовой башни, и нож, все еще стиснутый в ее руке, казался ее продолжением. ― Они, ― хриплым голосом сказала она, ― забрали почти всю мою плоть.

― Ты хотела этого?

Джозефина покачала головой, и зубы Кроуфорд обнажились, разделяя ее боль, когда он увидел слезы, блеснувшие в ее глазах. ― Я не помню, ― сказала она. ― Я… я ведь не могла… хотеть этого, правда?

― Они выжали тебя досуха, ― произнес призрак ее сестры.

― Досуха, ― словно эхо отозвалась она.

― Ты всегда хотела быть мною, ― сказала псевдо-Джулия. ― Теперь это возможно. Голос существа был полон сострадания. ― Ты можешь быть мной. Существо сделало еще несколько шагов и стояло теперь перед Джозефиной. Его улыбка была лучезарной и даже у Кроуфорда вызывала смутные воспоминания о доме в Бэксхил-он-си.

― Я всегда хотела быть тобой, ― тихо сказала Джозефина. Но…

Существо протянуло к ней свои белые руки. ― Но что, милая?

Джозефина порывисто вдохнула.

Кинжал метнулся вперед столь быстро, что у существа не было никакой возможности уклониться, и если бы Кроуфорда спросили, он сказал бы, что лишь преграда в виде рукояти помешала ее кулаку проникнуть вслед за клинком.

― Но я тебя ненавижу! ― крикнула Джозефина, падая на колени вместе с Джулией и таща лезвие вверх сквозь живот. ― Ты хотела, чтобы я поклонялась тебе и жила словно… словно отражение в одном из твоих зеркал! Ты любила, когда я одевалась как ты и притворялась тобой, и тогда ты могла… потешаться надо мной с остальными, выставляя меня как ужасную маленькую Джозефину, и высасывать из меня последние капли того, что делало меня мной! Она вырвала кинжал из раны и вонзила его в глаз сопротивляющегося существа. ― Я как Китс и Шелли ― с самого рождения досталась вампиру!

Существо перестало сопротивляться и клацало и скрипело под ней. Усыхающие конечности окончательно съежились, и Джозефина выдернула кинжал и медленно поднялась на ноги.

Кроуфорд собрал оставшиеся силы, а затем заставил себя подняться и дохромать до нее. Он приближался к ней с осторожностью, пока она не взглянула на него, и он не увидел узнавание в ее глазах.

― Это была не Джулия, ― сказал он, кладя руку ей на плечо.

― Я знаю, ― ответила Джозефина, пристально глядя на маленькую статую, лежащую на полу. ― Но все, что я сказала, было правдой. Как я… могла до сих пор этого не понимать?

Кроуфорд потянул ее прочь, и они повернулись и вместе медленно приблизились к стеклянному коробу у стены. Лежащий внутри мужчина слабо пошевелился на витиевато вышитом ложе и, кажется, издал тихий смешок.

На миг Кроуфорду показалось, что это ужасно древняя старуха, одно бедро которой скрывалось в отверстии в стене, и которая каким-то образом оказалась беременной ― ее лицо было ввалившимся и сморщенным, будто высушенное под солнцем яблоко, но живот был непомерно раздут, словно она вынашивала огромного младенца. Затем он заметил жидкую бороду, и рубец, прорезавший раздутое чрево, и, в конце концов, внизу, разглядел запрятанные, словно давно заброшенные школьником учебники, иссохшие мужские гениталии.

Шрам протянулся через раздутый живот, но он узнал его ― точно такой же был на плоском животе двойника фон Аргау, чью рану он сшил в кафе на берегу канала, так много лет назад.

― Добрый вечер, Вернер, ― неуверенно произнес Кроуфорд. ― Ты знаешь, кто эта женщина? Она та самая сиделка, которую ты с моей помощью пытался отравить в Риме два года назад.

― Посмотри ка на потолок, ― прокаркал кошмарный старик.

― Кроуфорд поднял взгляд.

И в груди у него похолодело. Потолок был шахматной доской составленной из тяжелых, квадратных каменных блоков, и казалось, сам спинной хребет Кроуфорда съежился, когда он внезапно осознал, что здесь недоставало поддерживающих его колонн.

― А теперь смотри на меня. Старик махнул скелетообразной рукой на свое левое бедро, которое при первом взгляде показалось ему засунутым в отверстие в стене. Сейчас же, вглядевшись более внимательно поверх тугого свода живота, он увидел, что таз и бедро старика были словно срезаны почти до самой спины, и тело его каким-то образом врастало в камень.

«Он и арка здания срослись в области бедра, ― подумал Кроуфорд. ― Словно две женщины на той маленькой лепешке, которую Джозефина должна была разломить, когда мы играли свадьбу с ее сестрой».