Космонавт. Том 4 - Феликс Кресс

— Это всё, что вы хотели сказать? — спросил я, поворачиваясь к Ершову, и увидел, что он тоже разглядывает танцующую Лиду.

— Хорошо двигается, — произнёс он невпопад.

Я посмотрел на окно, потом снова на Ершова. Он вздохнул, глубоко и устало, сбрасывая с себя маску отстранённости, и посмотрел на меня.

— Нет, это не всё, что я хотел сказать, Громов, — проговорил он, и из его голоса окончательно улетучились остатки сомнений. — Белоглазов или те, кому он подчиняется, копают под Королёва. А теперь и под нового Главного конструктора будут копать. Деталей я не знаю, сам только недавно узнал. И это было непросто. Не похоже на стандартное распоряжение.

Ершов испытующе посмотрел на меня, оценивая реакцию. Я не подал виду, что это меня взволновало. Но умом я понимал, что спасение Королёва и назначение отца могли разозлить некоторых людей, которым не нужны были столь резкие перемены. Они могли предпочесть тихое, управляемое болото.

— Вы намекаете на то, что он…

— Я пока не знаю, — резко перебил меня Ершов. — Буду копать. Но тебе стоит внимательно смотреть по сторонам. Хотя не уверен, что и это поможет.

Предупреждение было более чем серьёзным. Если за дело взялись на таком уровне, то никакая бдительность не спасёт от хорошо спланированной провокации.

Желая понять мотивы самого капитана, я сменил тему:

— Почему вы с ним разругались?

Ершов ответил не сразу. Он снова поднёс папиросу к губам и затянулся. Красный уголёк на конце папиросы осветил на мгновение его лицо, и я увидел в его глазах застарелую боль.

— Мы с ним со школы дружили, — начал он, немного отстранённо, будто он рассказывал не свою историю, а чью-то чужую. — Всегда стояли друг за друга. Вместе учились, вместе пережили войну, вместе поступили на службу. Он был мне буквально старшим братом. А потом… Мы тогда работали над одним делом. Подробностей говорить не буду, но в итоге он предал меня, не пошёл до конца, хотя это было бы правильно. Как итог: он начал стремительно расти по карьерной лестнице, а я выше капитана так и не смог пробиться за все эти годы.

Ершов горько усмехнулся и снова затянулся. Дым заклубился в холодном воздухе.

— Цена многолетней дружбы — погоны полковника. Но, если отмотать время назад и знать обо всём, что случится наперёд, я бы сделал ровно тот же выбор, — Ершов внимательно, почти пристально посмотрел на меня. — Как и сейчас делаю.

Я тоже внимательно посмотрел на него и кивнул. Я понял. Понял, что сейчас у капитана тоже был выбор: закрыть глаза, забыть о том расследовании, не приходить сюда, не предупреждать меня. После этого он, как и Белоглазов когда-то, возможно, начал бы расти по карьерной лестнице. И всё у него было бы хорошо. Наверное.

Но капитан выбрал другой путь. Путь, который он сам для себя определил как путь закона и справедливости. Ещё не известно, на кого он выйдет в итоге и чем ему это грозит на сей раз. Возможно, он не отделается простым застоем в карьере. В его деле неверный выбор может стоить не только погон, но и свободы, а то и жизни.

— Вот теперь всё, — сказал Ершов, резко вставая на ноги. Качели дёрнулись и заскрипели ещё громче.

Я тоже поднялся.

— Благодарю, — сказал я и протянул капитану руку. Он посмотрел на неё несколько секунд, затем коротко и сильно пожал её. Руки у него были ледяными.

Ершов развернулся и, не сказав больше ни слова, побрёл прочь со двора. Его тёмный силуэт быстро растворился в ночной темноте между серыми громадами домов.

Я в задумчивости пошёл к своему подъезду. Ершов окончательно обозначил свою сторону, рассказав их историю с Белоглазовым. И он дал понять, что его, скорее всего, попросили, а может, и приказали, не лезть в это дело.

Но он, мало того, что не отступил, так ещё и пришёл предупредить меня, тем самым явно нарушив какие-то внутренние правила их ведомства. Снова пошёл на прямой конфликт с бывшим другом, а ныне — могущественным врагом. Что ж, спасибо, капитан. Наш шаткий, вынужденный союз обрёл новую, куда более прочную основу.

Я поднялся на свой этаж, стараясь ступать как можно тише. Ключ бесшумно повернулся в скважине. Я вошёл в прихожую, запер дверь и пошёл в свою комнату.

В голове было тесно от переполнявших меня мыслей. Новый статус отца. Ускоренный выпуск. Экспериментальный отряд. Заговор против отца и Королёва. Белоглазов. Ершов. Наталья… Мне было о чём подумать этой ночью.

Весь следующий день я провёл с Катей. Она всё ещё болела, поэтому из дома мы не выходили. Несмотря на насморк и лёгкое недомогание, Катя была в приподнятом настроении и много говорила. А дело было в некоторых изменениях, которые её ждали в будущем.

Сидя на диване и поджав под себя ноги, она с горящими глазами рассказывала о грядущих переменах.

— Папа говорит, что готовит мне перевод на следующий год, — делилась она, поправляя пучок на голове. — В МВТУ, в Бауманку! На кафедру «Автоматические установки». Вот. А сам он станет заведующим кафедрой там, где я учусь сейчас. Здорово, правда?

Я кивал и говорил, что да, здорово. Это и правда было неплохим движением по карьерной лестнице. Да и для Кати откроются интересные перспективы.

— А во время обучения, — Катя сделала драматическую паузу, — меня ждёт практика в КБ Кузнецова!

В общем, Катя ждала перемены и вся практически светилась от предвкушения. Я же с удовольствием её слушал, наслаждаясь этими часами спокойствия, без подковёрных интриг и заговоров.

С Катей я был просто молодым парнем Сергеем Громовым, общался на обычные темы: учёба, работа, вера в будущее. И, собственно, ради этого и стоило бороться. Мне отчаянно хотелось, чтобы вот такие девчонки и парни, как Катя, сохранили свой огонь и дальше. Без разочарований, без тёмных периодов. Смогу ли я? Не знаю. Ведь один в поле не воин. Но я приложу максимум усилий, чтобы добиться желаемого.

Весь следующий день я готовился к отбытию в училище. Отец, как и обещал, отвёз меня на вокзал. Прощание у нас вышло коротким, без лишних эмоций. Папа — это вам не мама. Да и я не маленький, а всё, что нужно было обсудить касаемо дела, мы обговорили ещё вчера. Поэтому вскоре я уже лежал на своей полке и читал книги, которые мне выдал отец.

По приезде в училище я практически сразу ощутил перемену атмосферы. Новость о моём переводе на ускоренный курс разнеслась быстро среди руководящего состава