Фактор роста - Евгений Викторович Сурмин

прыгнуть на ближайшего пограничника, одновременно отмечая краем сознания, отсутствие хлопка срабатывания капсюля-воспламенителя, после которого до взрыва останется около четырёх секунд.

— Позовите старшего. У меня есть срочная информация для руководства Советского Союза, — отчётливо и совершенно не обращая внимание на пенистую кровь, побежавшую струйкой по щеке к шее, произнёс раненный.

— Я старший, — Зуб наклонился как можно ниже, понимая, что сил у «Благородия» осталось не много.

— Завтра на рассвете Германия… нападёт на Советский Союз.

— Ясно. Назовите себя. Какое у вас было задание?

— Я князь Владимир Касинский… Командир 2-й роты Лейб-гвардии Литовского пол… — «благородие» оказавшийся князем закашлял кровью и Андрею пришлось быстро перевернуть его на бок.

— Короче, Князь! Задание?

— Я не знаю… Задание знает один… Курт, — князь отхаркнул сгусток крови и продолжил, — да это и не важно… Вы понимаете… что я говорю? Завтра будет… война. Рейх навалится… на Советы всеми силами… Передайте там… на верх — завтра война!

Вероятно, эти слова отняли у князя Касинского последние силы и он, захрипев уткнулся лицом в траву.

— И что делать? — замнач заставы растерянно смотрел то на Зуба, то на лежащего ничком князя.

— Носилки быстро! Сбросьте пока этого — старлей указал на раненого радиста.

— У-у-у! Курва москальская! А я говорил! Говорил майору, удавить сучару надо, никакой он не поляк, — завыл, положенный на землю диверсант раненый в бедро, и замолотил кулаком по траве, — Niche, trochę was, bolszewiczki, pozostało panować. Nie Hai wyleją wam Polskie łzy! [Ничё, немного вам, большевички, пановать осталось. Не хай отольются вам польские слёзки!]

— Сам заткнёшься, или мне тебя заткнуть? — поигрывая ножом наклонился над вражиной Андрей.

Под недобрым взглядом Зуба «Радист» моментально затих. Справедливо рассудив, что на его месте надо не провоцировать человека, за несколько секунд положившего всю их группу, а лучше поэкономить силы. К тому же веки и так слипались от потери крови, а сознание становилось всё мутнее.

— Костенко, чего копаешься? Перетянул? — глядя, как, исполняющий роль медика, младший сержант при помощи других бойцов бинтует раненого, осведомился Федин.

— Так точно, тащ лейтенант!

— Джафар, Грицук, взяли бережно и понесли. Выберите двух лошадок поспокойнее и давайте без проволочек на заставу его. Только бережно! Постарайтесь его не растрясти. И так уже у костлявой одолжился. Так, Игорь, а ты бери моего, он порезвее, и стрелой на заставу. Предупреди, что нужна срочная операция.

— Погоди, — Зуб протянул пограничнику записку, — на, скажешь моим, пусть применяют спецсредсва.

— Понял. Разрешите выполнять?

— Давай, бегом!

У старлея вдруг нестерпимо засосало под ложечкой, захотелось упасть на землю, уйти с линии огня. Андрей волевым усилием вял себя в руки, медленно повернулся в сторону границы.

За речкой. Враг.

В июне 1941 года для организации разведывательно-диверсионной и контрразведывательной деятельности против Советского Союза и для руководства этой деятельностью был создан специальный орган Управления «Абвер-заграница» на советско-германском фронте, условно именовавшийся штаб «Валли». Начальником отдела «Валли 2» отвечающем за проведение диверсионной и террористической деятельности в частях и в тылу Советской Армии был майор Зелигер.

— Что скажете, Конрад? — дав немного времени успокоиться, обратился майор к своему более молодому коллеге.

— Это провал, герр майор! Полный провал! И я уверен — тут не обошлось без предательства! — лейтенант Конрад Гац, молодой перспективный сотрудник отдела «Валли 3», занимающегося контрразведкой, еле сдерживался чтобы не перейти на крик.

Группа гауптмана Рассела, замаскированная под обычных диверсантов, должна была передать объекту инструкции и гарантии. Теперь же, учитывая фактор времени, можно сказать, что многомесячная совместная операция абвера и VI управления СД пошла прахом. И без сомнения вскорости полетят чьи-то головы.

— Предательства? — с деланным сомнением переспросил майор Зелигер, — и кого же вы обвиняете в предательстве?

— Думаю, утечка произошла от пограничников, герр майор.

— Ваши аргументы?

— Если бы утечка произошла от нас, то группу ждали бы у объекта. Или на маршрутах. Но не как ни на самой границе. Возможно, большевикам удалось узнать только время перехода и такие засады подготовлены во многих местах. Или же они вычислили самое удобное место.

— А если случайность?

— Вздор! Простите, герр майор. В случайности я не верю. Только не в такие. Гауптман, насколько я знаю, имел прекрасную подготовку и богатый боевой опыт. Да и остальные трое. Если бы они наткнулись на секрет советских пограничников, они бы их просто перебили. А этот один за секунды обезвредил всю группу, причём, если б гауптман не застрелился у них сейчас было бы трое пленных. Это специалист экстра-класса.

— Я склонен согласится с вами, Конрад. Если б они понимали ценность Курта, то любой ценой не дали бы ему застрелить себя.

— Герр майор, смотрите! Они забрали носилки у радиста и кладут на них раненного в грудь! Что он им сказал⁈ Если он раскрыл объекта? Им нужно помешать!

— Успокойтесь, Конрад. Курту уже не поможешь. Это русский аристократ с польскими корнями. Ненавидит большевиков за то, что лишился своих поместий в Прибалтике. Про объект ни он, ни радист не могут знать.

— Почему тогда они так всполошились?

— Думаю, этот аристократ решил обменять возможность выжить на сведения о скором начале Компании.

— И вы так спокойно об этом говорите?

— Вопросы политики далеко превосходят уровень и вашей и моей компетенции, дорогой Конрад. Что может изменить один день? Всё уже предрешено. Мы уже завтра встретимся с этим лесным призраком. Зачем устраивать перестрелку на границе, выдавая себя? Вдруг у них хватит ума задействовать радиста?

Лейтенант Гац промолчал, одновременно выражая своё несогласие и покорность решению старшего по званию.

— Впрочем, если вы настаиваете, дорогой Конрад, давайте обратимся к арбитру. Пусть он решит наш спор. Ты сможешь в него попасть, Гюнтер? — майор обратился к лежащему неподалеку, но не принимающему участия в разговоре, человеку с винтовкой.

— Пятьдесят на пятьдесят. Далековато, река, да и «призрак», как ты его назвал, сливается с травой.

— Решайте, Конрад. Стрелять?

Глава 24

Все выше, и выше, и выше…

21 июня 1941 г. 18:24. 8 километров северо-западнее Волоколамска, аэродром Особого Авиационного Корпуса (ОАК)

Капитан Иван Долгих сидел в кабине истребителя Пе-3 (бывший ВИ-100 модернизированный) с номером один и собственным именем «Змей Горыныч». Чуть подальше на взлётке стояла пешка с номером два, получившая имя «Цербер». Не трудно догадаться, что объединяет греческого пса и славянскую рептилию одно — служба. И тот и другой стерегут проход в царство мёртвых.

Так что имена более чем уместны, эти две машины, можно сказать заново воссозданные на базе высотного истребителя Петлякова, собранные практически вручную, являются единственными советскими перехватчиками