Граф - Роман Валерьевич Злотников

швейного производства,- устало пояснил Даниил.- Модистки-то и на руках всё что надо сошьют, а вот для большого… ну это… тиража, так сказать, то есть производства платьев для женщин средних и чуть выше средних доходов — швейные машинки очень пригодятся.

Эк вы размахнулись,- хмыкнул Николай.- Думаешь будут покупать? Так-то бабы платье себе либо сами шьют… либо у модисток.

— А чего ж не будут?- пожал плечами Даниил, продолжая жевать курицу.- Они ж не просто платье будут покупать, а модное, да ещё от таких мастериц, каковые высший свет одевают. О чём специальная эмблема на платье будет… Лейбл.

— Как?

— Label — это по-английски этикетка,- повторил Даниил и, протянув руку, ухватил со столика кувшин с молоком и отхлебнул прямо из него.- Знак такой специальный, который всем покажет, что платье сие, а так же шляпка, перчатки или ещё что подобное не средней руки модисткой пошито, а в модном доме «Аврора» самой графини Николаевой-Уэлсли. А благодаря швейной машинке стоить оно будет даже дешевле, чем у той же модистки…

Император нахмурился.

— Опять что-то из будущего?

— Ну да,- кивнул Даниил и усмехнулся.- Способ тратить поменьше, а денег брать побольше. Ты ж мне за дорогу сколько лет теперь выплачивать будешь? Десять, двадцать? А так хоть жена на жизнь заработает — будет на что дом содержать.

— Вот не надо мне тут,- сердито дёрнул рукой император,- ты сам хотел эту дорогу построить!

— Хотел,- согласился Даниил.- И построил. Всё одно её строить пришлось бы, причём именно тебе… а так мы эту дорогу на двадцать с лишним лет раньше построили. Чем плохо-то?

— Тем, что денег теперь в казне ни на что нет!- возвысил голос император.- Сам же мне все уши прожужжал и про грамотность, и про медицину, и про реформу налогообложения[2], чтобы была возможность избавить крестьян от крепости… а на какие шиши я тебе должен всё это делать-то? Деньги где брать?

— Так железная дорога деньги, наоборот, преумножать будет,- возвысил голос в ответ Даниил.- Я же тебе говорил…

— Ага, говорил,- сварливо прервал его император,- вот только ты ещё говорил, что эта дорога первые десять лет всё что заработает — всё на себя тратить и будет. Или скажешь не было такого?

— Было,- устало махнул рукой Даниил.- Но я не только те деньги имею ввиду, что сама дорога зарабатывать будет. Вот сам увидишь, как во всех городах и сёлах, что поблизости от дороги располагаются — торговля и производство оживятся… Так что, если хочешь, чтобы и на учебники, и на медицину, и на выкупные платежи хватило — надо дороги строить.

— Посмотрим,- угрюмо буркнул император.- А то говорить-то все горазды… а потом вместо денег — швейные машинки предлагают.

— Так, как наладим производство швейных машинок — так тебе и мундиры солдатские так же станут куда дешевле обходиться. Особенно ежели согласишься полевую форму ввести взамен всей этой попугаистости…

— Военный мундир должен быть красив!- вскинулся Николай.

— Ага-ага, чтобы солдата легче выцеливать было,- в который раз пробурчал привычный аргумент бывший майор. Впрочем, покамест это был не очень-то и аргумент… ну пока на поле боя царствовали гладкие стволы и дымный порох. Но очень скоро ситуация должна была измениться.

— Ну нравятся тебе нынешние мундиры — оставь их в качестве парадной формы. Пусть на парадах да дворцовых караулах блистают… А на поле боя другая форма нужна. Я тебе уже сто раз про то рассказывал!- в конце концов, насколько помнил Даниил, красные мундиры и лохматые медвежьи шапки, в которых несут охрану Букингемского дворца британские королевские гвардейцы даже в XXI веке, тоже, вроде как, из этих времён, из Наполеоновских войн, но повседневная и полевая форма у них — вполне себе современный камуфляж. И чего Николай упирается? Но вот подишь ты…

— Ладно, не заводись,- умиротворяюще произнёс Николай.- Кстати, должен тебе сообщить, что я решил всё-таки не отменять бал. Так что твоя жена блеснёт своим новым платьем…

— О, как! А как же холера?

— Да с холерой, вроде как, проскочили,- махнул рукой император.- С того случая, о котором нам ещё в поезде сообщили, больше пока никто не заболел. Так что рискнём… Заодно и модный дом твоей жены ещё раз прорекламируешь. Мне Сашенька все уши прожужжала про её новое платье. Говорит сама ни за что такое не одела бы!

— Чего это?

— Ну-у-у, говорит — она будто голая в нём,- он хохотнул.- Самому уже не терпится поглядеть…

— Но-но-но,- вскинулся Данька.- Без поползновений — яйца оторву!

— Яйца? Государю⁈- грозно взревел Николай, и они дружно расхохотались.

[1] Бывший майор ошибся. В реальной истории Николай Никитич Демидов умер в 1828 году, а здесь он всё ещё жив. И автор считает подобное развитие событий весьма вероятным. Потому что на продолжительность жизни очень сильно влияет вовлеченность человека в деятельность. То есть человек активно занимающийся некими важными для него и окружающих делами, как правило, живёт дольше. Демидов был увлекающимся человеком и в Италии некоторое время активно занимался благотворительностью — устроил на свои средства во Флоренции музей и картинную галерею, а также приют для сирот, но за несколько лет до смерти резко отошёл от дел. То есть просто пил местное вино и доживал. Здесь же он активно участвует в жизни страны и делах сына…

[2]Освободить крестьян от крепостной зависимости хотела ещё Екатерина II, а Александр I вообще рассматривал аж четыре проекта отмены крепостного права. Причин, почему это не получилось было несколько — и жёсткое сопротивление большинства дворянства, опасавшегося разорения своих поместий в случае отказа от крепостных, и категорическое нежелание крестьян освобождаться без земли («мы — ваши, а землица — наша»)… но одной из важнейших было устройство налоговой системы Российской империи. Например, помещики были обязаны собирать и выплачивать государству все крестьянские налоги, вплоть до подушной подати. Причём отвечали они за их выплату всем своим имуществом.

Глава 3

Музыка смолкла, и они с Евой Авророй остановились в центре зала. На несколько мгновений в зале Московского дворянского собрания установилась полная тишина, а затем… разразилась просто буря аплодисментов. А Даниил и Ева Аврора замерли, ошеломленные обрушившимися на них овациями. И, в первую очередь, они относились именно к жене бывшего майора.

С точки зрения будущего её платье было довольно строгим — длинное, в пол, почти