Сирийский рубеж 3 - Михаил Дорин

Да, товарищ генерал! Уже взлетели… — продолжал Дмитрий докладывать.

Тобольский пожал плечами.

— Впрочем, я это и предполагал. При столь хорошем Ми-28 зачем нужен ещё один боевой вертолёт, — сказал Олег Игоревич.

— Нужен. Его не просто так задумывали. Он ещё сыграет свою…

Я не договорил. Внимание привлёк напряжённый радиообмен со стороны наших лётчиков.

— Понял, понял, понял. Ухожу, — быстро затараторил кто-то в эфир.

— Запретили вам работу! Запретил! Запретил! — звучал звонкий голос оператора Як-44.

Я подошёл ближе, начиная настраиваться на каждое сказанное в эфир слово.

— Уходи! Отстрел, 103-й! Отстрел, 103-й!

— Тяну, тяну!

— 612-й, наблюдаю цель. Выход из зоны. Высокое, режим «Догон». Дальность 30, — начал наведение оператор.

Рядом со мной встал Тобольский. Разговоры на КП вновь затихли. Батыров бросил в сторону трубку и вышел из-за стола.

— 103-й, манёвр!

— Да ухожу, твою ж мать!

Секундная пауза, которая будто растянулась на несколько минут. И в эфире полная тишина.

— 103-й, 103-й! — вновь громко закричал кто-то в эфире.

Ещё одна пауза, которая должна была вот-вот закончиться. В комнате все молчали, а у меня вновь дрянное чувство дежавю.

— Борт 12103, пожар левого двигателя! Пожар правого двигателя! — начала работать РИта, возвестившая о том, что наш самолёт сбит.

— Катапультируйся, 103-й! — опять закричал тот же самый лётчик.

Дальше была самая настоящая «свалка» в эфире. Оператор одновременно и наводил самолёты, и уточнял что со сбитым экипажем. Только через пару минут прозвучал доклад о двух куполах в воздухе.

Но это ещё только начало.

— Тарелочка, 105-му. Они к границе уходят. У нас есть кто-нибудь там?

— 105-й, вас понял, к границе. Будем разбираться.

— Там как бы не наша уже… зона, — задумчиво произнёс в эфир 105-й.

Я повернулся к Батырову, который уже звонил командованию. Мне и каждому в комнате было ясно, что мы ближе всех к зоне боевых действий. И других свободных вертолётов в этом районе сейчас нет.

Время шло, а никаких команд не поступало. С момента катапультирования уже прошло порядка пятнадцати минут. Тут Батырову вновь позвонили.

— Да. Да это район… Конечно, понимаю. И что вы хотите? Нет, у Ми-28 не хватит топлива и они слишком уже далеко. Товарищ генерал, я… — прервался Дима и посмотрел на меня и Тобольского.

Батыров опустил трубку, но пока не вешал её.

— Сказали ждать Ми-28. Передавать им координаты, — тихо сказал Дмитрий.

— У нас в готовности два Ка-50 и Ми-8. Возьмём группу эвакуации. В чём проблема? — спросил я.

— В том, что Ка-50 нельзя использовать.

Я выдохнул, повесил автомат на плечо и надел шлем.

— Тогда на хрен он такой нужен⁈ — сказал и пошёл к выходу.

Следом за мной заспешил и Тобольский. Выходя из комнаты, я услышал, как хлопнула по столу телефонная трубка и послышались быстрые шаги.

— С вами полечу, — обогнал меня Батыров, быстро надевая разгрузку.

Не самое лучшее решение с его стороны. Он не так много летал последние годы. Видимо, штабная работа начинает надоедать Батырову с самого начала.

— Сбили Су-24. Два члена экипажа и местонахождение точно неизвестно есть район поиска. Будем искать.

— Кто экипаж? — спросил я.

Батыров помотал головой и остановился на секунду.

— Сбили экипаж полковника Мулина.

Вот так новость! Такому человеку, как заместитель командира корпуса попадать в плен нельзя никак. Тут есть опасения за важные сведения в случае допросов и пыток. А они точно будут!

Я быстро прыгнул в Ка-50 и начал запускаться. В наушниках продолжались плотные разговоры. Особенно спрашивали, что там с катапультировавшимися. Никто к земле не снижался, поскольку в приграничном районе это весьма опасно. У противника есть комплексы ПЗРК и различные зенитные установки.

Запуск произвёл. Все системы в работе. Вертолёт слегка покачивается, готовясь к взлёту.

— Внимание, 201-й, паре взлёт. Я за вами, — дал команду Батыров.

— Понял, 202-й, внимание! Отрыв! — сказал в эфир Тобольский.

Медленно я поднял рычаг шаг-газ. Ка-50 начал аккуратно отрываться от запылённой площадки, поднимая пылевую завесу. Продолжаю тянуть рычаг, чтобы взлететь чуть выше пыльного облака.

— Разгон, паашли! — скомандовал Тобольский, и я отклонил ручку управления от себя.

Нос наклонился, и вертолёт начал набирать скорость. Весьма быстро, по сравнению с тем, как разгоняется Ми-8.

— Прибор 150. Ждём 115-го.

— Принял, — ответил я Олегу Игоревичу.

Батыров вскоре тоже взлетел и следовал за нами на ощутимом удалении. Первая наша точка — ориентировочное место приземления одного из лётчиков находилось в окрестностях Идлиба.

Про себя я уже подумал, что там сейчас идут бои и некоторые районы ещё могут быть под контролем противника.

— 115-й, Тарелочке, — запросил Батырова оператор Як-44.

— Ответил.

— Район поиска — юго-запад Идлиба. Населённый пункт Хербет-эт-Тин. Есть информация, что там.

— Понял. 201-й, как приняли информацию?

— Подходим к расчётной точке. Пока никого не вижу, — доложил Тобольский.

Мы продолжали идти парой над высохшими землями. Время сейчас обеденное, а значит самая суровая жара. Как ещё в этом районе не наблюдаются боестолкновения, непонятно.

— Вижу внизу! Выполняю вираж, — доложил я, отклоняя ручку управления вправо.

На большом пустыре лежал оранжевые парашют, который всеми силами пытались оттащить двое местных жителей — женщина и мужчина.

— Вижу бой внизу, — оторвался я от наблюдения за парашютом.

Я быстро сориентировался, что нужно разворачиваться. Сделал перекладку и заложил крен почти 45°, продолжая разворачиваться влево. Взгляд направил вперёд в район строений деревни.

В центре деревни были видны поднимающиеся клубы пыли. Похоже, что и правда шёл стрелковый бой. Только совсем неравный.

— 1-й, цель вижу. Два строения со стрелками. Готов работать, — доложил я включая «Главный».

— 202-й, понял. Вижу. И нашего тоже, — ответил мне Олег Игоревич.

Его вертолёт выполнял резвый разворот на горке на другой окраине городка. Будем заходить на цель с разных направлений.

— 115-й, видим нашего. Готовы прикрывать, — доложил Тобольский.

Я переставил тип вооружения на управляемые ракеты. На индикаторе лобового стекла высветилась дальность до цели. Уже даже загорелась команда С о разрешении пуска. На большом экране просматривается изображение цели с символом ТА — включение лазерно-лучевого канала наведения.

— Цель вижу. Готов, — доложил я.

Прицельная марка уже на цели, а дальность до неё 4.7 километров.

«Восьмёрка» Батырова по его же докладу кружилась позади нас в пяти километрах.