Другая жизнь. Назад в СССР-2 - Михаил Васильевич Шелест

Татьяна вскинула в удивлении брови.

— Встречались, — кивнул я головой. — Мимоходом.

— Он прекрасный пропагандистский стенд в школе самолично сделал. Он здорово рисует. Из его картинок уже сейчас можно книжку издавать. Мы думаем над этим, Михаил. Ты ещё поднапрягись в десятом классе. Не оставляй эту стезю… Из тебя может получиться очень хороший художник-карикатурист. Ты уже достоин наград, но возраст… Не привыкли у нас, что дети, могут высказываться на взрослые темы, по взрослому. Кстати, его стенная газета, посвящённая Победе в Великой отечественной войне заняла первое место по стране. Ты представляешь, Таня⁈

— Да? Я не знала. Порисуешь нас? — спросила она меня. — Фотоаппарат — это здорово, но хороший рисунок… Мея нарисуешь?

— Обязательно, — улыбнулся я.

По палатке так и стучал дождь и выглянув из неё, мы спрятались обратно. Даже за кашей под кухонный навес идти не хотелось. МЫ по дороге плотно перекусили и есть пока не хотелось. Я взял гитару и сел в свой уголок, скрестив ноги. Татьяна раздвинула «занавеску» и они сидели с Пырковым, беседуя о чтении им обзорных лекций об международной обстановке, которые, как оказалось были навязаны «туристам» крайкомом партии.

— И тут им нет покоя, — подумал я про себя хмыкнув.

— Ты у меня одна[3], — сказал я. — Словно в ночи луна… Словно в году весна… Словно в степи сосна… Нету другой такой ни за какой рекой, ни за туманами, дальними странами. В инее провода, в сумерках города. Вот и взошла звезда, чтобы светить всегда, чтобы гореть в метель, чтобы стелить постель, чтобы качать всю ночь у колыбели дочь. Вот поворот какой делается с рекой. Можешь отнять покой, можешь махнуть рукой, можешь отдать долги, можешь любить других, можешь совсем уйти, только свети, свети!

Наступила тишина…

— Хорошо то как! — сказала Татьяна.

— Да-а-а, уж… — покрутил головой Пырков. — Ты, Михаил, и музыкант отменный. Как ты душевно исполнил… А что ещё из Визбора знаешь?

— Много чего.

— Про море знаешь?

— Знаю.

Я перебрал струны[4].

Я когда-то состарюсь, память временем смоет.

Если будут подарки мне к тому рубежу —

Не дарите мне берег, подарите мне море,

Я за это, ребята, вам спасибо скажу.

Поплыву я по морю, свою жизнь вспоминая,

Вспоминая свой город, где остались друзья,

Где все улицы в море, словно реки, впадают,

И дома, как баркасы, на приколе стоят.

Что же мне еще надо? Да, пожалуй, и хватит.

Лишь бы старенький дизель безотказно служил,

Лишь бы руки устали на полуночной вахте,

Чтоб почувствовать снова, что пока что ты жив.

Лишь бы я возвращался, знаменитый и старый,

Лишь бы доски причала, проходя, прогибал,

Лишь бы старый товарищ, от работы усталый,

С молчаливой улыбкой руку мне пожимал.

Я когда-то состарюсь, память временем смоет.

Если будут подарки мне к тому рубежу —

Не дарите мне берег, подарите мне море,

Я за это, ребята, вам спасибо скажу.

— Отлично исполнено! — похвалил Пырков.

— Так не честно! — загундел за палаточным пологом Костик. — У вас тут гитара, а мы там под дождём!

— Костик! Ты подслушиваешь⁈ Сейчас как выскочу, как выпрыгну! Полетят клочки по закоулочкам!

— Я убегу! МЫ, кстати, большую палатку собрали. Станислав Куприянович, принимайте работу.

— О! Молодцы! Пошлите посмотрим, — сказал Пырков. — Лидер должен всегда находится с командой.

Мы выбрались под дождь. Я накинул на плечи папин чёрный морской офицерский плащ-накидку и пристроился за Татьяной, тоже накинувшей болоньевый синего цвета плащ.

Палатка была и впрямь огромной. Половина той, в какой мы обитали на военных сборах. Человек на двадцать пять. Это с учётом того, опять же, площадь была рассчитана на раскладушки минимум. Ну, и на проходы между ними, плюс «предбанник» для амуниции и оружия.

— О! — сказал я. — Вот, где я буду жить! Таня, дашь мне свою клеёнку?

— У нас брезент есть специально для этого. Мы здесь всей гурьбой спали раньше. Мальчики налево, девочки направо.

— Правильно, — сказал, хмыкнув Пырков, — каждый имеет право налево.

Мы удивлённо посмотрели на него.

— Так говорят в Одессе, — улыбнулся Станислав Куприянович, нисколько не смутившись.

* * *

[1] https://ok.ru/video/7251832146628

[2] ПСН — плот спасательный надувной.

[3] Ты у меня одна — https://vkvideo.ru/video-228306496_456241720?ref_domain=yastatic.net

[4] Подарите мне море — https://my.mail.ru/mail/iagoru/video/155/6762.html

Глава 6

— С такой гитарой к тебе все переберутся, — скривилась, непонятно почему, Татьяна.

— Не-е-не, — сказал я. — Умерла, так умерла… Эта палатка у нас для мальчиков была предназначена? Мальчики пристроены… Да, мальчики? Вы ведь пристроены?

Костик и Глеб кивнули.

— Ну, вот… Один я не у дел. Значит, — палатка моя. Я тут как раз и своим, э-э-э, рекомендованным мне профессором, спортивно-оздоровительным комплексом буду заниматься.

— В гости хоть можно будет приходить? — спросила Миргородская.

— В гости? — переспросил я. — Не можно, а нужно. Особенно с подарками.

— Как Винипух ходил с горшочком мёда? — спросил Костик. — Это мы могём! Правда Глебушка?

— Не могём, а могем, — поправил Глеб и глубокомысленно добавил. — А то…

— Отлично! Тогда я — за вещами.

Я выскочил из этой палатки и метнулся к другой. Там забрал рюкзак с гитарой и перенёс в свой новый дом. Потом сбегал за матрасом и, обернув в клеёнку,перенёс и его. Вместе с парнями принесли «занавеску» из брезента, которую они мне и помогли повесить. Это оказалось не таким уж и простым делом. Но, оказалось, что на палатке были пришиты специальные петли для верёвки, а на пологе имелись кольца.

К тому времени из палатки все ушли и мы с ребятами, закончив дело, развалились на полу.

— Из иностранного знаешь что-нибудь? — неуверенно спросил Глеб.

— Битлов, в основном. «Джулай монинг» Хипов. Только там орать надо. Не хочется.

— Так, это… Битлов и давай.

— Что?

— Ха! Он ещё спрашивает! Да, что угодно!

— Окей! — сказал я, настраиваясь на «Бритиш Инглиш». — Начинаем концерт по заявкам. Звучит песня из репертуара английской группы Битлз. Э-э-э… А-а-а… Под названием:' Да, что угодно!' Хотя, нет. Не Битлз…

Я ударил по струнам известным всем боем песни «Венера», или по-русски — Шизгара[1] и запел.

A godness on a mountain top

Was burning like