Эффект пробоя - Августин Ангелов

бы через день. Милиции у нас здесь нет, военные заняты обороной от внешних врагов, а порядок внутри общества тоже наводить кому-то надо. Заодно и с местными жителями общаться нужно учиться. Ты же одинокий. Может, с девушкой какой-нибудь красивой из кривичей познакомишься, да современному русскому языку ее научишь. Уже польза будет и тебе и обществу.

Это было необычное предложение. Потому я кивнул и проговорил:

— Ну, если через день, тогда можно.

Так меня и записали в дружинники.

Глава 6

Когда я вышел из парткома, солнце уже клонилось к закату, окрашивая деревянные стены крепости теплым золотистым светом. В голове гудело от потока информации, а в животе — от большой порции щей, которые оказались на удивление сытными, хотя больше ничего, кроме куска черного хлеба к щам в столовой не предложили. Я направился в ту сторону, где должен был находиться мой начальник Штерн, но его нигде найти не удалось, и мой новый коллега Антон Сидоров, который встретился мне, сказал, что Штерн куда-то уехал с военными, а мне просил передать, чтобы я пошел в общежитие получать там койку. И Антон показал мне на еще один барак, стоящий под крепостной стеной.

Уже на подходе я заметил, что Лена, Сергей и Костя ждали меня у входа в эту барачную общагу, сидя на лавочке, прислонившись спинами к бревенчатой стене, нагретой солнцем.

— Ну что, Леша, живой? — спросила Лена, ухмыляясь.

— Пока да, — ответил я, потирая виски. — Записали в дружинники.

Я тоже уселся на лавку.

— О, поздравляю! — Сергей хлопнул меня по плечу. — Теперь ты официально член нашего клуба «попаданцев на службе у советской власти».

— А что, многие из наших здесь так устроились? — поинтересовался я.

— Да все по-разному, — пожал плечами Костя. — Кто с военными, кто в мастерских, как Сергей, кто с учеными. Я вот музыкант. Но, музыкой тут, как видно, не увлекаются, хотя в парткоме мне обещали уже место в агитационном оркестре, как только он соберется. Только пока музыкальных инструментов нету. Так что жду и помогаю грузчикам… Есть у нас здесь даже один журналист из двухтысячного года, который статистикой занимается по заданию Вайсмана, всех расспрашивает, подробно записывает, что-то сопоставляет и изучает общественные мнения. А партком… ну, они просто хотят, чтобы мы все были полезны еще и в свободное от работы время.

— И чем именно я буду заниматься в народной дружине? Кто-нибудь знает? — задал я очередной вопрос.

— Будешь с другими патрулировать окрестности, — пояснила Лена. — Познакомишься с местными жителями. Будешь смотреть, чтобы был порядок, а еще помогать беженцам и поднимать тревогу, если враги появятся большой массой. В общем, ничего сложного.

— Кроме того, что эти «местные» вовсю режут друг друга, хуже, чем на дуэлях в средневековье, — добавил Костя.

— Пошли, сегодня будет твое первое дежурство, — сказал Сергей. — Тебя поставят с кем-то опытным. Я все покажу, где и что. Я сам тоже дружинник, но моя смена завтра. Вот, видишь царапину у меня на щеке? Так это местный один напал с ножом. Зарезать хотел, падла. Да я ножик тот отобрать сумел. И скрутили мы его, да сдали в здешнее СИЗО. Так что не зевай. Ничего страшного, всякое бывает.

Я кивнул. Вроде бы, действительно, ничего особенно страшного не произошло, но после рассказа Сергея на душе стало неспокойно. Ишь ты! С ножами кидаются местные на дружинников, оказывается!

Сергей пошел со мной. И вскоре, благодаря его содействию и замолвленному за меня словечку, я уладил все с койкой в общаге. А то толстая полногрудая комендантша сначала почему-то не нашла в списке мой номер жетона, который заменял тут удостоверение личности, и который я уже успел повесить на шею на длинном шнурке, подаренном мне Леной. Комендантша нашла меня лишь со второй попытки, только тогда, когда Серега на нее прикрикнул и напомнил, что я новый сотрудник Вайсмана.

После этого я захотел взглянуть на свое спальное место, чтобы узнать, куда потом возвращаться поздним вечером после дежурства и не потревожить никого в темноте. Серега показал мне мою кровать. И оказалось, что в комнате спят четыре человека. Хорошо еще, что не на нарах друг над другом, а в ряд. Вот только, никого в это время в помещении не наблюдалось. Видимо, не вернулись еще с работы мои соседи по комнате.

Бытовые условия мне не понравились, но, возмущаться я смысла не видел. Тем более, что Сергей сказал мне, что тоже живет в такой же комнате общаги в бараке рядом. И Костя, оказывается, его сосед по комнате, который спит на ближайшей койке. А вот Лена живет в женском общежитии, которое стоит отдельно от нашего и подальше.

Вместе с Сергеем мы подошли к воротам крепости. Там уже возле караульной будки собрались несколько мужчин с оружием и с красными повязками на рукавах. Серега сразу же представил меня высокому небритому мужику лет тридцати на вид по имени Григорий. Мне он Григория отрекомендовал, как надежного и опытного товарища.

Я не спросил, но, похоже, он был из партизан, судя по потрепанной гимнастерке, гражданским штанам и винтовке с поцарапанным прикладом за плечом. В караульной будке мой номер вписали в список дружинников химическим карандашом. Я расписался в журнале, и мы с Григорием заступили на дежурство. А Сергей пожелал нам удачи и вернулся обратно в крепость, наверное, чтобы побольше пообщаться с Леной в свой свободный вечер. По их переглядываниям и хихиканьям мне сразу показалось, что между ними что-то есть.

— Ну что, новичок, надевай повязку дружинника на левую руку, да пошли к местным знакомиться, помогать мне будешь, ежели чего, — буркнул он, протянув мне красную тряпку, которую я повязал вокруг левой руки, как и у него.

Мы двинулись от крепости сначала по грунтовой дороге, а потом свернули направо по узкой тропе, петляющей между холмов. Вечерний воздух был приятен, пахло прогретой травой. Если бы не винтовка моего спутника и не осознание того, что я провалился во времени сначала в 1941 год, а теперь, в этой каверне, оказался еще дальше, уже в какой-то дикой древности, то можно было подумать, что это просто поход на природу с гидом проводником-охотником.

— Ты откуда сам? — спросил я, чтобы разрядить молчание.

— Из-под Пскова, — коротко ответил Григорий. — Немцы наступали, и я сам в