Новая реальность - Олеся Шеллина

Несколько минут было слышно только негромкое чавканье и стук столовых приборов. Только начав есть, я понял, насколько проголодался. Вообще еда меня устраивала, обилие каш и печеностей вполне усваивалось, так же как и мясо. Правда, сейчас пост Великий шел, но отсутствие мяса меня пока что не сильно напрягало. Больше отсутствие картошки бесило, но завтра я сам ее себе приготовлю. А повара велю к стулу привязать, чтобы смотрел, а потом и пробовал. Каналья, не может элементарного блюда приготовить. Когда первый голод был утолен, я сидел и потягивал кофе, поглядывая на Репнина.

– Ну, чем еще порадуешь? Или на сегодня хватит потрясений? – по его виду сразу стало понятно, что самый смак он приберег напоследок.

– Тут Царен-Дондук и Дондук-Омбо прибыли. Хотят свою проблему на твой суд вынести. Чтобы спор свой попытаться миром разрешить.

– И?.. – я вопросительно посмотрел на Репнина. Внутри все похолодело. Вот только калмыков, которые что-то не поделили, мне здесь не хватало.

– Так известно что, кого из них на ханство к Далай-ламе посылать будешь?

– А почему этот вопрос я должен решать? – очень тихо задал я такой интересный вопрос.

– Ты их сюзерен, кто как не ты? – Репнин задумался. – Только решай быстрее. А то до меня слухи дошли, от армейских моих товарищей, что Дондук-Омбо в сторону Порты посматривает. Да и калмыков за ним стоит немерено…

Черт. Вот только калмыков на стороне османов мне не хватает. А вообще, очень ненадежные товарищи эти калмыки, но Репнин прав, нужно что-то решать. Вот только что? Я же вообще о них ни бум-бум.

– Вижу, что еще новость есть? – я уже боялся его о чем-то спрашивать.

– Есть, сегодня прибыло посольство из Пекина. Император Инь Чжэнь хочет поздравить своего царственного собрата с восшествием на престол. Посланник Тоси вручил сегодня верительные грамоты и теперь ждет момента, когда сможет лицезреть твое величество, дабы лично передать дары от своего господина.

– Ты хочешь сказать, что два калмыцких вожака, претендующих на роль ханов, и представитель цинского правительства Пекина сейчас одновременно находятся в Москве?

Репнин только руками развел.

– Ну ты умеешь новости выдавать, Юра, – я встал из-за стола и бросил Митьке: – Пошли одеваться, а то мне скоро, может быть, еще пожары тушить придется, надо наплясаться напоследок.

Глава 5

Ассамблея, праздник жизни, созданный моим дедом Петром Первым. Деление на комнаты по интересам, красавицы в бальных залах, звуки музыки, звон бокалов, смех до утра, об этом я думал, выходя из своего громоздкого экипажа перед парадным входом во дворец Рейнгольда Густава Левенвольде, назначенного когда-то моим учителем. Учитель из него был так себе, я бы даже сказал, что хреновым учителем он был, но именно ему я обязан знанием трех европейских языков и отдельно матерным немецким. Ну что же посмотрим, насколько хорошим организатором он является, ведь данная ассамблея первая, которую я посещаю официально, после снятия годичного траура по великой княжне и моего полноценного выздоровления. Правда, Бидлоо, каждую неделю осматривая меня, не стесняется мне в лицо тыкать моим здоровьем, утверждая, что я здоров, как молодой жеребец, но ему простительно ворчать, шутка ли – целый месяц в четырех стенах провести, для его деятельной натуры – это очень большое потрясение.

Рядом со мной из экипажа выскочил Петр Шереметев, который постепенно начал входить в ту пятерку допущенных ко мне в любое время дня и ночи людей. Ну что тут поделаешь, друзья всем нужны, так, почему бы мне друга детства не привечать? Тем более что помешанный на армии Шереметев очень сильно помогал мне разбираться именно в этом аспекте. Вместе с ним мы занимались не только делами, но и фехтованием. А еще в последние дни он начал проявлять недюжий интерес к моей мастерской, в которой я пропадал по нескольку часов в день, делая макеты известных мне приборов и размышляя о том, что из этого можно потихоньку внедрять в жизнь.

Из второго экипажа вышли Юдин и Репнин, а также решивший тряхнуть стариной Брюс, который узнал, что Левенвольде мне в угоду пригласил видных ученых, которые тусовались сейчас здесь в Москве, потому что в Петербурге скучно, а тут им целую лабораторию отгрохали, которую можно разнести к чертовой бабашке, главное – это следить, чтобы никто не пострадал. Многие уже заметили, что Петруша взялся за ум и активно начал науками интересоваться. Правда, сам вроде формул не строчил и чертежи не рисовал, как дед бывало делал, но наука получила дополнительное финансирование, а Блюментрост был вызван в Москву и теперь ждал аудиенции, периодически потея, так как не понимал, что именно нужно взбалмошному мальчику-императору.

– Какая чудесная музыка звучит, – Петька расплылся в улыбке, постукивая ногой по ступени.

– Тебя Юдин покусал? – лениво поинтересовался я, наблюдая за игрой света в больших, недавно заново застекленных окнах. Прислушался, музыка и впрямь прекрасная. – Ладно-ладно, не злись, это я Левенвольде на сегодняшний вечер императорский оркестр одолжил.

– Шутки у тебя, государь Петр Алексеевич, дурные, – Шереметев насупился.

Ну да нам можно подкалывать друг друга, мне пятнадцать, ему семнадцать – краса России, мать вашу.

– Ничего, потерпишь, – я кивнул подошедшему к нам Брюсу, уже на ходу начавшему брюзжать по поводу того, что молодежь торчит на холоде и его, пожилого господина, заставляет то же самое делать. Переглянувшись с Шереметевым, я не удержался и прыснул в кулак, а Петька и вовсе заржал аки конь, запрокинув голову, отчего его буйные кудри, тщательно уложенные цирюльником, вмиг растрепались. – Пошли, а то пожилые господа нас заклюют до смерти.

Настроение, несмотря на навалившиеся проблемы, было на высоте, сказывалась молодость и ожидание чего-то волшебного. Ну на дискотеку же парни пришли, надо веселиться! Сильно захотелось взбежать по лестнице с гиканьем, и я не стал отказывать себе в этом маленьком хулиганстве. Петька меня поддержал залихватским свистом, и под неодобрительные высказывания Репнина и Брюса, а также под завистливыми взглядами Юдина, который по возрасту не так и далеко от меня ушел, мы с Шереметевым взлетели к дверям аки птицы. Дверь распахнулась практически сразу, и на пороге нас встретил держащийся за сердце и запыхавшийся Левенвольде.

– Ваше имп… аторское величество, – и он так низко поклонился, что его парик едва не упал. – Я так счастлив видеть вас в моей скромной обители.

– Ну полно, Рейнгольд Герхардович, встаньте, негоже хозяину дома ни перед кем расстилаться. Еще дед наш завещал, что все гости на ассамблеях равны, а кто будет выделять кого званием, тот палками будет бит нещадно, – я поднял вверх указательный палец. – Лучше показывай, где у тебя тут зала бальная, полная девиц-красавиц.

– Так ведь только вас и жд… – под моим насмешливым взглядом он встрепенулся и быстро поправился. – Тебя ждали, говорю. Девица Лисавета уже исстрадалась, полонезом танцы открыть ожидая.

– Ну так и открывали бы, – я пожал плечами. – Ежели память мне не отшибло, хозяин должен к танцам гостей зазвать.

– Так ведь это… никак нельзя мне полонез в первых рядах.

– Это почему еще? – я невольно нахмурился. Левенвольде и при настоящем Петре на волоске находился, сильно почему-то юный император невзлюбил его. Как бы не замыслил чего совместно с братцем и Аннушкой, которая уже вся извелась в Курляндии своей, все приглашение на царствование ждет.

– Так ведь мне еще припозднившихся гостей встречать да до забав провожать, что каждому по нраву…

Ну ладно, выслужиться хочет, это понятно. Засчитаем прогиб, а то всю ночь здесь возле дверей простоим, непонятно что изображая.

Елизавета ждала меня, прохаживаясь у дверей бальной залы.

– Петруша, ну наконец-то, – она всплеснула руками и тут же повисла на мне, прижавшись полуобнаженной грудью к плечу. У меня аж мурашки по коже побежали. Так, пора заканчивать свой целибат, он в таком возрасте до добра точно не доведет.

– Спешил как мог, Лиза, но дела, сама понимаешь, – решительно отодвинул ее от себя. Не нужны мне такие проблемы. Хоть и тетка она мне так, троюродная, но лишний