Союз трёх императоров - Сергей Анатольевич Балакин

бедный «Сы Пин» начал быстро погружаться. Помню сильный дифферент на нос. В этот момент в правое крыло ходового мостика угодил тяжёлый снаряд; взрыв буквально смёл деревянную рубку вместе с окружавшими её баррикадами из мешков. Взрывной волной меня сбросило в воду. На мне был спасательный пояс; наверное, без него я бы не доплыл до берега. Ибо был весь изранен; правая нога была сломана в голени – видишь, вот до сих пор прихрамываю… Но тогда, в воде, оглушённый взрывом, я этого даже не заметил. Адскую боль почувствовал только когда оказался на берегу.

Как я узнал позже, выход из Артурской бухты закупорил именно мой пароход – он затонул чётко поперёк фарватера. Со стороны внешнего рейда подходы также удачно загороди-

ли брандеры «Теодор Киттер» и ещё один – «Мэй Тунг», если не ошибаюсь. Остальные четыре парохода затонули не доходя до цели. Один из них, не помню его название, намотал на винт противолодочную сеть и потерял ход в миле от берега. А восьмой пароход до Порт-Артура вообще не добрался: китайская команда, почуяв опасность, заявила о неполадках в машине. Пароход отстал, а наутро повернул обратно в Чифу.

Заметь: в четвёртом году японцы трижды пытались закупорить брандерами наш флот в Порт-Артуре, но у них ничего не получилось. А нам это удалось с первой попытки! Хотя, конечно, второй попытки у нас и быть не могло… Операция единодушно признана успешной: японцы приступили к расчистке фарватера, но завершить работы до конца осады так и не успели. В результате японская эскадра оказалась в ловушке.

Что ещё тебе рассказать? Наверное, я и взаправду родился в рубашке. Потому что практически все участники нашего авантюрного предприятия, включая Кружиловского, погибли. Если не считать нескольких китайцев из числа машинных и палубных команд, то спаслись только двое – я и мичман Орехов. Оба израненные. Однако выжил я один: у бедного Орехова началась гангрена, и он умер в тюрьме. Я тоже должен был там умереть, но, как видишь, не умер…

Японская тюрьма – это что-то среднее между большой выгребной ямой и братской могилой. Я провёл в ней месяц. Вспоминать не хочется – всё слишком мрачно…

Выжил я чудом. Месяц пролежал в госпитале. Представлен к награде. Назначен на крейсер «Варяг» – да-да, тот самый, о котором сложены песни. Крейсер достался нам в Порт-Артуре в полузатопленном состоянии, сейчас поднят и проходит ремонт. Но мне не хочется идти на это дырявое корыто, которое вряд ли до окончания войны выйдет в море… Я сказал о своём желании государю, ты слышал.

Роман умолк и некоторое время смотрел сквозь своего собеседника куда-то вдаль. Вздохнув, откинулся на спинку кресла:

– Ну, а теперь рассказывай ты!..

Закат «Владычицы морей»

Всё говорило за то, что великий и ужасный Королевский флот – Ройял Нэйви, безраздельно господствовавший на море в течение двух последних столетий, ныне окончательно утратил боеспособность. По мнению адмирала Колчака, не воспользоваться этим было бы непростительной глупостью. Он срочно направил в Санкт-Петербург секретный план захвата Оркнейских островов и главной военно-морской базы Скапа-Флоу. Вот фрагменты его послания:

«По данным разведки, система обороны базы и организация боевой службы полностью нарушены. Расчёты береговых батарей и экипажи кораблей частично покинули место службы, а оставшийся личный состав на дежурство не заступает и вахт не несёт. Между тем в Скапа-Флоу продолжают стоять основные силы Гранд Флита, в том числе все самые мощные дредноуты с 15-дюймовой артиллерией. Внезапная высадка десанта не должна встретить сопротивления, и захват базы вместе с находящимися в ней кораблями может быть осуществлён за несколько часов…

Военно-морская база Скапа-Флоу должна стать российской – это стратегически важно для дальнейшей судьбы Империи. В цепочке Царьград – Родос – Мальта – Бизерта – Танжер – Брест – Романов-на-Мурмане пока есть разрыв, который необходимо ликвидировать. Этого можно достичь только созданием базы в районе Оркнейских или Шетландских островов. И медлить нельзя. Я готов через 48 часов выйти в море, принять на борт расквартированную в Бельгии дивизию генерала Лохвицкого и в течение трёх-четырёх суток можно завершить операцию».

МГШ одобрил план Колчака и представил его на рассмотрение государю императору. Но царь повелел согласовать операцию с Берлином… Этот ответ командующего Атлантическим флотом крайне огорчил. Теперь даже в случае полного успеха ему неизбежно придётся делить славу с немцами. Не исключено даже, что они вообще заберут себе всё – и славу, и базу…

Кстати, в российской столице на закрытом совещании в МГШ по поводу плана адмирала Атлантического флота присутствовал профессор Морской академии генерал-майор Кладо. На следующий день он позвонил в редакцию «Морского сборника» и пригласил к себе сотрудника журнала, которому давно благоволил, – главного морского писателя и журналиста Шлыгина. Угостив Владисвета Вильямовича чаем, сдобренным коньячком, он вкратце поведал о плане операции по захвату Скапа-Флоу, при этом несколько раз повторив, что всё сказанное – информация строго конфиденциальная и никоим образом разглашению не подлежащая.

– Надо написать обстоятельную статью, а ещё лучше книгу, в которой должно быть обосновано историческое право России на Оркнейские острова. Мол, поморы туда плавали, новгородцы при царе Горохе там фактории строили… Ну, что-нибудь в этом роде. Главное, чтобы было убедительно – всё равно никто не проверит. Учти: после захвата Скапа немцы тоже наверняка заявят на острова свои претензии. И твоя вовремя вышедшая книга может стать важным аргументом в споре. Ты представляешь, какая на тебя возлагается ответственность? Дерзай! В случае успеха высокие награды не заставят себя ждать!

Лейтенант Шлыгин вышел из кабинета Кладо в высшей степени возбуждения. Ещё бы: судьба дарит такой шанс! Задача государственной важности! Огромный тираж, всероссийская слава, монаршии милости…

Шлыгин весьма нахально вытребовал у главного редактора «Морского сборника» капитана 2-го ранга Житкова творческий отпуск, заявив, что ему пришло из Адмиралтейства поручение написать очень важный труд, и отбыл домой. Приказав горничной никого к нему не пускать и к телефонному аппарату не звать, он с головой погрузился в работу. На писателя-мариниста снизошло вдохновение, исторические факты и гипотезы одна за одной рождались в его голове и немедленно выплёскивались на бумагу. Шлыгин убедительно доказывал, что не только жители Оркнейских островов, но и вообще население всей Шотландии исторически близки к русским, поскольку все ведут свою родословную от Рюрика и его братьев. Что народными героями шотландского эпоса несомненно были славяне. Например, храбрый рыцарь, чьё имя обессмертил писатель Вальтер Скотт: ведь Ivanhoe, в неряшливом переводе известное нам как Айвенго, на самом деле есть слегка искажённое Ivanov. Согласно Шлыгину, старое шотландское название Эдинбурга – Dunedin – дано князем Олегом (Олафом) в честь своих возлюбленных Дуни и