Союз трёх императоров - Сергей Анатольевич Балакин

старенький китайский сухогруз «Сы Пин». Он был построен в Шотландии более тридцати лет назад и имел вместимость около тысячи ста тонн. Пароход стоял на приколе и находился в крайне запущенном состоянии. Пришлось нанять китайских рабочих и в течение двух недель приводить его в божеский вид. Тогда же сформировался костяк нашей команды. Я был назначен капитаном. Моим помощником и одновременно инженер-механиком стал прапорщик по адмиралтейству Никитин, приехавший в Китай инкогнито вместе с Кружиловским. Третьим посвящённым стал китаец Ли Мун, завербованный нашей разведкой ещё в Харбине. Он сносно говорил по-русски и оказался незаменим как переводчик при общении с местными портовыми властями. Мы с Никитиным звали его Лимоном.

Остальных членов экипажа – пятерых китайцев и двух невесть как оказавшихся в Чифу греков – мы до поры до времени хотели использовать «в тёмную»: наняли их за хорошие деньги, предупредив, что предстоит рискованный рейс, но подробности операции до выхода в море им не раскрывали. Правда, греки оказались редкостными пройдохами: получив аванс, они смылись прямо с рейда, заодно угнав с парохода тузик-двойку. Очень хотелось их догнать и проучить, но задержка грозила срывом всей операции. Пришлось плюнуть и идти без них.

– Меня, прослужившего больше двух лет на Чёрном море, это не удивляет. Ты же знаешь, как с давних пор называют греков в Севастополе? Правильно: пиндосы! Даже детскую считалочку помню:

Дурень-пиндос

Сел на пару колёс,

Повёз в Афины

Гнилые маслины…

В общем, хорошего человека таким словом не обзовут!

– Ну, я бы обобщать не стал. Помнишь нашего однокашника Васюню Каприоти?.. Впрочем, ну их к дьяволу, греков! Мы отвлеклись от темы…

Итак, в два часа пополудни 30-го января наш «Сы Пин» снялся с якоря и взял курс на норд-вест. На борту нас было всего восемь: я, Никитин, Лимон и машинная команда из пяти китайцев. В трюмах парохода находилось полторы тысячи тонн камней и песка – перегруженное судно сидело в воде по самые клюзы. В шесть вечера мы прибыли в точку рандеву с другими пароходами-брандерами; там нас уже поджидали три судна, включая «Лю Чинг» под американским флагом, на котором находился руководитель операции лейтенант Кружиловский. Мы легли в дрейф. До захода солнца к нам подтянулись ещё четыре парохода. В сгустившихся сумерках наша допотопная армада кое-как выстроилась в две кильватерные колонны и взяла курс на Рёдзюн. То есть Порт-Артур по-нашему.

Среди участников нашей авантюры я был единственным, кто знал о действии японских снарядов не понаслышке. Памятуя об огромном количестве осколков, которые давали начинённые шимозой снаряды, попадавшие в наш несчастный «Мур-Мур», я приказал обложить деревянную ходовую рубку нашего парохода снаружи мешками с песком. Баррикада из мешков выросла почти до самой крыши; только на уровне глаз оставались узкие смотровые щели. Я советовал поступить так же капитанам других брандеров, но они мой совет проигнорировали. Как потом выяснилось, напрасно.

Наш пароход шёл вторым в правой колонне, в кильватер флагманскому «Лю Чингу». Левую колонну возглавлял трёхтысячетонный «Теодор Киттер» под норвежским флагом; его вёл мичман Орехов. Когда стемнело, на каждом судне зажглись специальные экранированные фонари, установленные в корме и с одного борта: по ним мы определяли своё место в строю. Со стороны огни были практически не видны.

В полтретьего ночи мы впереди по курсу увидели свет мощного прожектора. Сомнений не оставалось: это Электрический утёс. Мы у цели!

По условному сигналу с «Лю Чинга» мы увеличили обороты машины до максимальных. Знаешь, как билось сердце? – Бух-бух-бух!.. Пока нам всё удавалось. Мы сделали почти невозможное: приобрели целую флотилию судов, набрали экипажи, не вызывая при этом подозрений… Загрузили трюмы песком, камнями и скрытно достигли цели. Но теперь нам предстояло самое главное и самое трудное: прорваться сквозь огневой заслон и заблокировать выход из бухты. Конечно, мы были очень возбуждены. Но была внутренняя уверенность: Господь должен помочь нам и на этот раз.

Китайских матросов мы отпустили. Они сели в шлюпку и некоторое время плыли за кормой на буксире, а затем на вёслах направились к берегу. Пар в котлах был поднят, угля в топках достаточно – в кочегарах и машинистах мы больше не нуждались, и рисковать их жизнями не имело смысла. На борту нас осталось всего трое – я, Никитин и Лимон, то бишь Ли Мун или Ли Мундэ, как его имя звучало по-китайски полностью.

Японцы явно не ожидали атаки с моря. Они обнаружили наши суда, когда до конечной цели – фарватера между рейдами – оставалось не более полутора миль. К освещённым прожекторами головным брандерам приблизился дежуривший на рейде миноносец. Но его командир, видя на пароходах американский и норвежский флаги, долго не решался открыть огонь.

– Вы нарушали международное право? – спросил Казанцев.

– Нет, нисколько! Мы приобрели частные пароходы; в контракте чётко оговаривалось, что порты приписки и, соответственно, флаги на судах остаются прежними. Вообще, по документам наша операция являлась частным предприятием: судовладелец выполнял перевозку груза и его затопление в оговорённой точке для некого заказчика. Ну, а за все риски отвечал исполнитель…

– Хм, интересно! – усмехнулся Казанцев. – А не продать ли нам в частные руки пару линкоров и не отправить ли их потом в рейдерство под уругвайским флагом?

– Зря язвишь! – в голосе барона чувствовалась лёгкая обида. – Во-первых, у нас были грузовые пароходы – старые лапти без малейшего намёка на вооружение. Во-вторых, попал бы ты на борт моего брандера в ту январскую ночь, тебе точно было бы не усмешек.

Итак, буду краток. Когда японцы прочухались, началось сущее светопреставление… Со всех сторон в нас полетели снаряды, головной «Лю Чинг» в придачу получил торпеду с миноносца. Он начал заваливаться на левый борт, я обошёл его справа и полным ходом – вперёд, в проход между Золотой горой и Тигровым Хвостом! Берег кое-как освещали отблески взрывов и пожаров, поэтому ориентировался с трудом. Я находился в рубке вместе с Лимоном; он стоял у штурвала. Никитин нёс вахту внизу. Пароход содрогался от попаданий, но первые снаряды, видимо, были бронебойными: они пробивали обшивку насквозь и улетали прочь, не взрываясь. Но затем один за другим стали рваться фугасы – осколки сыпались градом. Стёкла разбились, на корме вспыхнул пожар. Мешки с песком оказались очень кстати: не будь их, наша рубка наверняка превратилась бы в решето. Несмотря на ураганный огонь, нам удалось дойти до середины фарватера; я в переговорную трубу дал команду Никитину подрывать заряды. Поскольку открывать кингстоны не было времени, мы заранее заложили в подводной части десятифунтовые пироксилиновые шашки. Несколько глухих взрывов, и наш