Куратор 2 - Никита Киров

— это временный кассовый разрыв. Это нормально в бизнесе.

— Сказал, что скоро вернёшь, — голос у матери Толика совсем упал. — Ещё год назад. Это ещё про ту кофейню в Ереване не вспоминала. Так ничего и не заработали на ней.

Кажется, до неё начало доходить. Значит, не всё с ней потеряно.

— То есть денег нет, — я посмотрел на Диму. — Но ты хочешь брать ещё? На какой-то проект, в котором ты не участвуешь документально, за который не платите налоги, и который никак не оформлен? Втюхивая людям какую-то дичь про этот ваш вайб-кодинг? А это что? Чтобы нейросетка вместо тебя работала? Причём бизнес — в кредит на других людей. Хорошо устроился.

— Да это вообще наше дело! — попытался возмутиться Дима и встать, но я положил ему руку на плечо и усадил обратно. — Эти токсичные…

— Не-не-не, посиди. Что-то мне твои курсы не нравятся. Похоже на мошенничество.

— Я же всё верну!

— Конечно, вернёшь, — я не отводил от него взгляда. — А если не вернёшь…

— Это вообще между мной и Светой… — он попытался отстраниться.

— Не-не. Теперь, раз уж ты меня хотел втянуть, теперь это между нами. И пока мы тут разбираемся, или пойдёшь по сто пятьдесят девятой статье УК РФ — мошенничество. Так что больше мне не втирай лекции про всякий чиллинг, абьюзинг и прочую фигню. А думай, как вернуть бабки, Дмитрий Батькович. И в этот раз в Армению не уедешь.

Я показал на лежащий перед ним айфон.

— Вот у тебя телефончик дорогой. Ноутбук ещё. Знаешь, это всё можно спокойно продать, вернуть долг, а потом себе работать, как честный человек.

— Да я всё верну, мне просто надо на встречу ехать, — забормотал он, сгорбившись. — Дела срочные. С инвестором. Света, мы созвонимся…

Я его отпустил, а в прихожей, пока он не свалил, тихо добавил:

— Проверю, как вернёшь. И не думай, что выйдет отмазаться.

Не, это не бандит. С таким справиться попроще.

Спорить он не стал, а просто хотел свалить. Ну и пусть, теперь он у меня на заметке. Я проводил его до двери, проверяя, чтобы этот доморощенный коуч ничего не свистнул по пути, и вернулся в комнату.

Мать сидела в подавленном состоянии в кресле, бабушка её успокаивала.

— Их так учат же на их курсах, — говорила бабушка. — Чтобы подавлять. Вот и становятся такими арбузерами. Да и вообще, давай тебе чая ромашкового заварю.

— Как я не видела? — стонала Светлана.

Зато Фёдор Ильич сидел довольный, что избавились от надоедливого гостя.

— Пройди курс, говоришь, заработаешь, — посмеивался он. — Это было метко.

— Чай ещё горячий, — заметил я, подходя к столу. — Хоть и не ферментированный, но отличный. И жду борщ, ба.

— А ты после аварии совсем другой стал. — мать Толика внимательно посмотрела на меня. — Взрослый такой. Раньше, когда мы здесь жили, он тебе прохода не давал, а сейчас…

— Башкой стукнулся, вот мозги на место встали, — пошутил я. — Да и такие люди больше не пугают.

— Это молодёжь сейчас продвинутая, — бабушка вернулась к плите. — Тогда мошенника вычислил, а теперь — ещё одного.

— Мама! — протянула Светлана.

— А что, не так, что ли? Так и есть. Да и ты когда в последний раз Толю видела? Давно уже, всё забыла, а он сильно вырос. Они быстро сейчас растут, — она открыла крышку кастрюли, выпустив облако пара. — Скоро будет готово.

* * *

Посидел, но недолго, после борща сослался на процедуры и ушёл на очередную съёмную посуточную квартиру. Много времени у бабушки проводить не мог — у матери Толика с каждой минутой может быть всё больше вопросов.

Ну а вечером, почти уже к ночи, я снова пришёл в ресторан и сразу направился в ВИП-зону с караоке.

Публика собралась разношёрстная — и молодёжь, и люди постарше. Одеты по-разному, кто в костюмах и галстуках, кто в пиджаках, кто в ярких шмотках, кто в деловом костюме, кто вообще сидел в шляпе. Кто гладко выбрит, кто носит щетину, а кто и бороды.

Но меня они интересовали мало. Главное, что нет людей, кто знал Толика, ведь он в таких кругах не общался.

Охранник пропустил в закрытый зал без вопросов, молча открыв передо мной дверь. Музыка сразу стала громче.

Дальше освещения было мало, в основном оно шло только от большого экрана, на котором появлялись субтитры песен.

— Бухгалтер, милый мой бухгалтер! Вот он какой, такой простой бухгалтер!

Это орал мужской голос, очень пьяный, с одышкой. На фоне был девичий, но его почти не было слышно.

Чиновник Шустов ходит в военной форме даже здесь. Ещё и на грудь повесил себе медаль. Правда, за какие заслуги ему это выдали, было неизвестно.

В правой руке он держал микрофон, левой тискал за зад смеющуюся девушку лет восемнадцати с ярким макияжем в платье, которое больше открывало, чем прикрывало.

В основном здесь собрались мужики его возраста и девушки возраста Толика. Выпивка лилась рекой, курили прямо внутри, несмотря на запреты.

Ещё здесь был Игнашевич, пьяный от выпитого, а лицо стало в цвет его галстука. Он лапал блондинку с кудряшками за зад, а та весело хихикала. На меня он не смотрел, да и не узнает, он же не чекист.

Трофимов такие места никогда не посещал, но Шустов и Игнашевич, эти Биба и Боба, были на месте.

И был ещё один человек, с которым я хотел поговорить.

Оружейный барон Никитин сидел в стороне, держа в руках стакан с виски. Пьёт вискарик со льдом, курит сигары, считает себя интеллектуалом и эстетом.

Правда, куда ему со своим свиным рылом в калашный ряд?

Я направился в его сторону. Попробуем покачать его, чтобы выяснить что-нибудь.

Глава 4

Рахманов всё никак не мог понять мои манёвры. Но придётся ему терпеть и делать, что я говорю. Конечно, тут я рисковал, что он психанёт или заподозрит что-нибудь, но через какое-то время я крепко подцеплю его на крючок, выдав более серьёзные улики.

Пока же его интересовало только то, что случилось с его братом, и он всё никак не мог разобраться, что я делаю и для чего. Вот и нервничает.

Когда проходит такая вечеринка, то в этом зале отключают камеры видеонаблюдения, как мне сказал сам Рахманов. Да и, судя по дорогим костюмам собравшихся гостей и их на редкость бандитским рожам — здесь собрались первые люди города. И им не очень улыбается, если где-то в интернете всплывёт, как они тут веселятся.

Единственная зацепка насчёт меня,