Ревизор: возвращение в СССР 32 - Серж Винтеркей

уже так загорели, Евгений Семёнович? — удивился я.

— Так целый день на улице и, говорю же, с погодой везёт, — улыбнулся он.

Глава 4

* * *

Москва. Торгово-промышленная палата.

— Кофе, чай? — привёл Андриянов Валерию Николаевну в буфет.

— Чай, пожалуйста, — благосклонно улыбнулась она.

У неё и в мыслях не было, что такой мужчина проявляет к ней какой-то иной интерес, нежели как к коллеге, иллюзий она не имела, но ей льстило его внимание.

— А что к чаю? — продолжил он за ней ухаживать. — Попробуйте наши трубочки с кремом, очень вкусные.

Андриянов сам расплатился за два стакана чая и несколько пирожных. Трубочки оказались, действительно, очень вкусными, с белковым воздушным кремом.

— Расскажите, что у вас за обстановка в отделе, — спросил Андриянов, дав ей спокойно прожевать первую трубочку. — Хотелось бы, знаете ли, заранее знать, с кем и чем придётся иметь дело.

— Это очень правильная позиция, — одобрительно ответила Валерия Николаевна. — Большинство наших сотрудников работают уже очень много лет, кто-то девять, кто-то семь, шесть… Есть одна сотрудница, она пять лет назад к нам пришла. А Галия Ивлева работает с января этого года, самая молодая, но самая деловая. Всё-то она знает, всё-то умеет. Двадцать лет, а уже замужем и детей двое, представляете?

— Шустрая девушка, — хмыкнул Андриянов.

— Ещё какая. Все на субботник собираются, а эта к начальству пошла, не приду и делайте, что хотите.

— Как это так? — удивился Андриянов. — А начальство что?

— Что, что?.. Разрешили ей в обед отработать. Окно у нас в кабинете вымыла…

— Ну, отработала же! Я уж подумал, просто отказалась выходить и всё… А что там за загранкомандировка без книгообмена?

— А! Это всё продолжение той же истории с конкурсом парикмахеров, — небрежно махнула рукой Валерия Николаевна с деланным равнодушием. — Её парикмахер же на всесоюзном конкурсе победил, едет теперь на международный и просит её опять в манекенщицы в Бухарест.

— Понятно… А кто у неё муж, что она так спокойно с начальством спорит? Шишка, что ли, какая-то?

— Да какая шишка? Я вас умоляю! — пренебрежительно поджала она губы. — Студентишка хитрый, в МГУ учится, от университета как-то пролез на радио, выступает теперь в передачах для школьников. Приходится сидеть и слушать всем отделом! Она же специально приёмник погромче делает, чтобы мы все слышали! И начальница моя ей подыгрывает, как будто что-то толковое сопливый студент серьезным состоявшимся людям сказать может.

— Передачи для школьников? — удивлённо поднял брови Андриянов.

— Да! Представляете? — возмущённо схватила последнюю трубочку Валерия Николаевна.

— И что, она из-за того, что муж-студент проник на радио такую свободу чувствует, что начальству перечит? — с сомнением спросил он. — А родители у неё кто?

— Отец у неё пожарный… Она приехала в Москву из какого-то городишки пару лет назад в институт поступать, вышла за такого же. Второй курс сейчас оба заканчивают.

— А мать у неё кто?

— Про мать она что-то и не рассказывает особо… Муж у неё с ней не ладит. Отец с матерью развелись, он уже с другой женщиной живёт…

— Понятно, — задумчиво произнёс Андриянов и начал прощаться. — Очень приятно было с вами побеседовать. Но надо бежать… До встречи в следующий раз.

— До встречи, — улыбнулась ему Валерия Николаевна.

Только когда он ушёл, она сообразила, что слопала все три пирожных, а он так и не попробовал ни одного.

* * *

Калининская область. Городня.

Мы обсудили все вместе ход строительства, есть ли какие трудности, проблемы?

— Тьфу-тьфу-тьфу, — постучал себя Жуков по голове, — Пока нас никто не подводил, но сейчас начнут материалы завозить, арматуру, вязанку, песок, щебень и прочее… Вот и посмотрим.

— Чуть что, сразу звоните, — попросил я.

Мещеряков пошёл проверять своих, а мы с прорабом пошли смотреть, как работают вьетнамцы.

— Издали и не поймёшь, кто это, — заметил я. — Как вы с ними общаетесь? Языковых сложностей не возникает?

— Ой, всяко бывает, — махнул рукой Жуков. — Думал, они все, хоть немного, русский знают, а оказалось, что не все! Я ему что-то объясняю, он улыбается, кивает, ну, думаю, всё понял…

— А он? — заранее начал смеяться я, догадавшись, в чем дело. Приходилось работать в Москве с выходцами из Юго-Восточной Азии. Не сразу я понял, как эффективно с ними взаимодействовать…

— Смотрю, в другую сторону пошёл. Я ему орать, мать-перемать, прибегает их старший. Оказалось, тот вообще не понял, что я ему говорил! А нафига тогда, спрашиваю, кивал?.. Говорит, особенности культуры у них такие. Нельзя начальнику «нет» говорить. Но сейчас они у меня уже все мат понимают.

— Не сомневаюсь, — постарался я сдержать смех, потому что к нам приблизился худой вьетнамец лет сорока. Сразу за ним, но с другой стороны, появился и Мещеряков.

— Здравствуйте, — вполне чётко произнёс вьетнамец, и представился. — Ли Ву.

— Очень приятно, — пожал я его руку. Он постоял с нами какое-то время, но видя, что у нас вопросов к нему нет, вернулся к работе.

— Ли Ву, это имя или фамилия? — спросил Мещеряков.

— Это и имя, и фамилия, — усмехнулся прораб и мы оба рассмеялись.

— Да, — оглядываясь вокруг произнёс я. — Вспоминаю все про клад, что тут археологи нашли. Случайно, причем, что самое смешное. Если тут кто-то что-то и откопает снова случайно, то фиг мы это заметим…

— Заметим, — уверенно ответил Жуков. — И мы тут бдим, и ваши люди…

— А много наших тут?

— Четверо постоянно дежурят.

— Серьёзно Юрич взялся, — заметил я.

Когда Мещеряков выполнил все свои задачи, Жуков пригласил нас на обед. Он снимал комнату в самой Городне и договорился с хозяйкой о полном пансионе, а та и рада…

На обратном пути в Москву поговорили с Мещеряковым, как он видит в будущем охрану музея и всего комплекса в целом? Меня интересовал этот вопрос в свете перевода Ивана Николаева.

— Слушай, у меня каждый человек на счету! Так что я с удовольствием возьму, тем более он с опытом! — заверил меня Юрич.

— А сможет он тут службу продолжить? — спросил я.

— Когда музей заработает, там