Путин и здоровье России. Почему вымирает народ - Игорь Алексеевич Гундаров

Алексеевич, в России создали вакцину. Американцы тут же сказали, что русские все сделали не так. Но что плохого в том, что мы первые ее зарегистрировали?

– Адекватно ли оценили вакцины, чтобы ее регистрировать? Здесь можно сорваться в политическую сферу, потому что два крутых президента, Путин и Трамп, соревнуются, кто круче и кто первый сделает вакцину. Наши опередили.

– Есть еще Си Цзиньпин, тоже крутой президент, в чьей стране вообще заварили эту кашу.

– Мы дали вакцине красивое имя – «Спутник». Ассоциация какая? Первый спутник, Советский Союз – лидер в мировой и космической гонке.

Вакцину уже начинают внедрять в широкую практику. У врачей самый важный принцип: primo non nocere («прежде всего не навреди»), поэтому когда мы слишком активно что-то делаем, не будучи до конца уверены, развиваются ятрогенные болезни, то есть болезни, связанные с ошибкой врачей. Чтобы не было ятрогении при вакцинации, необходимо соблюсти определенные стандарты.

Общество настороженно относится к вакцинации, потому что полоса коронавируса только заканчивается, и мы видели, сколько было ошибок.

Вакцина необходима, если есть большая опасность, а если опасности нет, то и нет смысла разрабатывать вакцину. Например, в нас живет вирус герпеса, но мы не проводим массовую вакцинацию против него, потому что он нормально с нами сосуществует. При коронавирусе были смертельные случаи, но не так уж массово.

COVID очень слабый: по сравнению с предыдущими вспышками ОРЗ смертность за эти месяцы от пневмонии самая низкая.

В чистом виде он ничем не отличается от обычного острого респираторного заболевания. Нужно следить за динамикой смертности от пневмонии. В этом году она намного меньше, чем в прошлом, а в прошлом намного меньше, чем в позапрошлом. Идет тенденция снижения ОРЗ.

Чтобы внедрить вакцину, существует три этапа проверки на безопасность и эффективность. Коронавирус выявил такую массу проблем, что я ему благодарен. Он выявил нашу неготовность к адекватному поведению в реальных эпидемических ситуациях. У нас два центра занимаются вакциной в основном: новосибирский «Вектор», московский центр Гамалеи.

Так вот, на втором этапе в Гамалеи взяли 38 человек, а «Вектор» взял тысячу человек. А сколько должно быть? Кому верить, Гамалеи или «Вектору»?

Новый министр здравоохранения, Михаил Альбертович Мурашко, в интервью сказал, что изготавливать сейчас экстренно вакцину не надо – это орудие проигранной войны, то есть квазиэпидемия COVID пошла на спад, а мы изготовили вакцину. И неизвестно, будет ли коронавирус на следующий год, и может ли он мутировать.

У нас нет независимого экспертного совета. Вместо этого подбирают специалистов по степени лояльности, которые соответствуют представлениям властей о вирусе.

– Анна Попова, глава Роспотребнадзора, врач. Ее мнение авторитетно?

– На вопрос, есть ли опасность, я цитирую Попову из Роспотребнадзора. В «Констатации эпидситуации» в марте-апреле Попова говорит, что эпидпороги не превышены, «эпидемическая ситуация в стране сохраняется нормальной» и перечисляет 10 основных циркулирующих вирусов, там нет SARS-CoV-2. Тогда по поводу чего такая спешка?

Но у Роспотребнадзора классическое раздвоение личности. Попова говорит: «Эпидемическая ситуация нормальная», – и параллельно: «Ужас! Необходимы маски, перчатки и вакцинация!»

– Маски и перчатки – разве это плохо?

– Они не нужны. Появляются экземы, контактные дерматиты, зуд – следствие ношения перчаток. Маски от вируса все равно, что от комара защищаться в деревне, построив забор. Реальной эффективности защиты с помощью маски не доказано. Если ты заболел, надень маску, а лучше сиди дома.

– Игорь Алексеевич, вакцина проверена на небольшом количестве людей, и сейчас готовится третий этап. В Москве записалось 5000 человек на проверку вакцины. Насколько это опасно для них?

– Уважаемые друзья, если вам безразлично ваше здоровье, езжайте, вакцинируйтесь. А если вам здоровье важно, тогда потребуйте от здравоохранения, чтобы провели первый этап. На первом этапе проверяется опасность летального исхода. Я протоколы еще не читал: искал, но не нашел.

На втором этапе нужно оценить степень опасности отсроченных или быстрых патологических реакций:

покраснение,

температура,

аутизм,

аллергические реакции,

анафилактический шок.

Для «Спутника» второй этап провели на 38 людях. Это смешно. Потому что, по законам эпидемиологии, чтобы выявить 1 % осложнений, нужно не менее 100 человек. Представьте, 40 миллионов провакцинировали, тогда 1 % серьезных осложнений – это 400 тысяч, огромная величина. Поэтому нужен не 1 %, а 0,001 %, то есть нужно проверить не менее 100 тысяч людей, чтобы сказать, с какой частотой встречаются осложнения.

Коронавирус и непрофессионалы от власти

Мы умрем не от коронавируса, а от уничтоженного здравоохранения

(интервью И.А. Гундарова для Майи Мамедовой, «Свободная пресса», 30 марта 2020 года)

– Коронавирусов несколько десятков, они появились не вчера и не сегодня, – говорит доктор медицинских наук, профессор, академик РАЕН, специалист в области эпидемиологии и профилактической медицины – Игорь Гундаров. – Изучать коронавирусы стали где-то с 50-х годов. Обнаружили, что существуют разные виды и типы, у них сложные взаимоотношения. В том числе с вирусом гриппа: здесь настоящая конкуренция. Обнаружено, где большая инфицированность гриппом, там мало коронавирусов. Приведу пример, чтобы разобраться, есть ли сегодня у нас эпидемия или, тем более, пандемия. Вот статистика. В 90-х у нас ежегодно вирус гриппа во время эпидемии показывал 4−7 миллионов случаев заболеваемости. Затем приходят нулевые, и вдруг внезапно количество заболеваний уменьшается: 600.000–400.000 – 50.000. Это за 10 лет.

Дальше начинаем смотреть для ориентира, это нам очень важно, потому что сейчас в связи коронавирусом боятся смертности. Но умирают люди не от коронавируса, а от пневмонии. Она может быть вызвана разными агентами микромира. Если посмотреть смертность от пневмонии за те же годы, которые я перечислил, она почти постоянная. У нас ежегодно пневмония уносит 30−35 тысяч жизней. А в Китае сейчас от коронавируса умерли порядка 4.000. Вот и сравните две несовместимые цифры. При этом есть почти исчезновение вируса гриппа, а уровень пневмонии прежний. В чём проблема? Моя гипотеза в том, что мы хорошо боролись с вирусом гриппа и его уничтожили, освободив при этом пространство для других микроорганизмов. Не исключено, что нынешний подъем коронавируса этим и обусловлен. Вспышки атипичной пневмонии, свиного гриппа, куриного гриппа – это ни что иное, как на освобождённое пространство от гриппа ломанулись другие агенты. Возможно, медицина виновата в том, что сейчас коронавирус заполонил это пространство.

«СП»: – Насколько коронавирус опаснее гриппа? При гриппе такой вселенской паники и страха не ощущалось…

– Очень важный вопрос в плане практики, что делать, какие меры принимать? На психологическом уровне срабатывает, такого никогда не было, значит, опасность намного больше, чем была раньше? Здесь есть ещё понятия: способность вируса заражать людей – вирулентность и летальность, то есть количество умирающих