Диего Марадона - Я - эль Диего

Из первого круга сезона-1988/89, моем пятом в Италии, мне особенно запомнились два матча, два воскресенья подряд, которые я не забуду, покуда я жив. Сначала, в шестом туре, 20 ноября 1988 года, мы обыграли «Ювентус» 5:3 в Турине с хет-триком Кареки. И тут же, неделю спустя, 27-го, забили 4 мяча – 4:1 – «Милану» на «Сан-Паоло». Вы представляете себе, какими были болельщики «Наполи»? «Юве» и «Милану» – девять голов в двух матчах! Нашим врагом в том сезоне был «Интер» Рамона Диаса. Во встрече с «Болоньей» я придумал новый способ отмечать голы, танцуя танго… В тот самый день мои предки приехали посмотреть на меня, и я посвятил им этот танец.

И в то же время мы начали свой путь в Кубке УЕФА. Я бы умер ради того, чтобы завоевать международный титул, черт побери, этого мне как раз не хватало!

Когда настали праздники, до меня дошло, что в 1988 году я прошел сквозь все… Тот год я закончил обращением через прессу ко всем аргентинцам, думая о людях из ЮНИСЕФ, которые предложили мне сотрудничество: «Я бы сделал все что угодно для детей всего мира, особенно ради тех, кто больше всего нуждается, мне нравится видеть их довольными и счастливыми. Поэтому я переоделся в клоуна и наряду с остальными принимал участие в представлении в неаполитанском цирке Медрано. Там было больше трех тысяч детей, и среди них моя дочь, Дальмита. Поэтому я хочу сотрудничать с ЮНИСЕФ, чтобы помогать всем тем детям, что голодают и страдают. Я убежден, что это лучший способ закончить этот 1988 год… Поэтому я привез в Неаполь своих родителей, чтобы провести с ними Рождество, так как мы никогда не встречали его порознь, а также встретить с ними Новый Год… Этот 1988-й будет для меня незабываемым. Я пережил огромное разочарование, вызванное неудачей «Наполи» в чемпионате Италии, но радостей было намного больше. С одной стороны, мой лучший сезон здесь, и в то же время – возможность видеть, как растет моя дочь, возможность видеть мою семью собравшейся вместе. Это самое важное, что может быть у Марадоны в жизни… Я не прошу для себя ничего больше в этом 1989 году, который начинается. Как я всегда говорю, я боюсь просить слишком много. Я только хочу, чтобы мой ребенок, который в будущем у меня родится, пришел в лучший мир – без войн, без голода… Этого, в конце концов, я желаю всем. Счастливого 1989 года, Аргентина».

Этого, в конце концов, ожидал и я сам.

Тогда же появилась мысль сменить обстановку. На горизонте возник Бернар Тапи, который предложил мне все, что я хотел, и даже намного больше. Опять в отеле «Брун», где я находился затем, чтобы подписать очередной рекламный контракт, мы сели с ним за стол переговоров. С ним, прилетевшим на частном самолете, с Гильермо и с одним агентом, Сантосом. Тапи мне сказал: «Не будем говорить о цифрах, я даю в два раза больше, чем ты сейчас получаешь в «Наполи»… Я хочу видеть тебя в своей команде!». Смотри, дело ведь было не только в деньгах. Или, точнее говоря, это касалось не только меня, потому что «Наполи» мог получить…25 миллионов долларов! Но имели место некоторые мелочи, которые интересовали меня больше: вилла с парком на 6000 квадратных метров, чтобы там могла резвиться моя дочь, отдыхать моя семья, и бассейном – то, что мне обещали в «Наполи» и никогда не давали; может быть, потому что у них просто не было такой возможности. Мне уже порядком надоело слышать от нее: «Папи, пойдем играть на балкон! Ну пойдем на балкон!». И также – я об этом как-то обмолвился и сейчас признаюсь, что меня привлекало спокойствие, царившее во французском чемпионате плюс месяц отдыха в январе, как раз достаточно для того, чтобы съездить в Аргентину. По мне было бы идеальным вновь начать все с нуля. Но разве кто-нибудь разрешил бы мне уйти из «Наполи»? Неаполитанец, который бы предоставил мне свободу, был бы приговорен на муки вечные, все бы говорили: «Вот этот сукин сын – тот, кто позволил уйти Марадоне».

Тем временем мы довольно успешно выступали в чемпионате Италии и в Кубке УЕФА…. В рамках этого турнира мы были в Мюнхене на ответном полуфинальном матче против «Баварии» 19 апреля 1989 года, и президент «Наполи» подошел ко мне. Мы немного поболтали, и в заключение он мне сказал: «Если мы выиграем Кубок УЕФА, обещаю, что разрешу тебе уйти в «Марсель». Я уже танцевал на одной ноге… Я не хотел причинять боль неаполитанцам, которые меня любили, но думаю, что если бы я ушел не в итальянский клуб, они бы расстроились не так сильно. В итоге мы сыграли вничью и вышли в финал, поскольку в первом матче в Неаполе мы выиграли 2:0. Теперь нас ждал поединок со «Штутгартом» Юргена Клинсманна, и мы чувствовали свою силу, были убеждены в том, что способны выиграть этот трофей. 3 мая мы обыграли их 2:1 в Неаполе, а 17-го сыграли 3:3 в Германии… В последнем, решающем матче мне удалась великолепная передача прямо на голову Ферраре, с которой он забил гол. В той ситуации сделать точный пас головой из-за пределов штрафной площади, да еще и с отскока, было сродни настоящему чуду. Для меня все это слилось воедино – первый европейский трофей «Наполи», который теперь вошел в число победителей еврокубков, и… мой переход!

Но Ферлаино не захотел меня отдавать. Прямо на поле, когда я держал Кубок УЕФА в своих руках, он подошел ко мне, обнял за плечи и сказал на ухо: «Слушай, Диего, давай выполнять условия контракта, ладно? Еще многое нужно сделать». Мне захотелось врезать ему кубком по башке, но я сдержал себя, и сказал лишь следующее: «Президент, сейчас не очень подходящий момент…Я выполнил свое обещание, теперь пришел ваш черед. И он тут же мне ответил: «Нет, нет, нет, Диего. Я тебя не продаю. Я сказал тебе это только для того, чтобы поднять твою мотивацию»…

Вот так началась другая война. На самом деле взорвались бомбы, остававшиеся от предыдущих сражений, которые по каким-то причинам не взорвались раньше, и впереди у меня тоже было минное поле… Когда закончился чемпионат, я отправился в Аргентину, чтобы присоединиться к сборной и сыграть на Кубке Америки, и начал говорить все, что думал… Ферлаино позвонил Копполе в Бразилию, чтобы тот передал мне, что он никуда меня не отпустит. И я уже не мог больше терпеть, не мог! Мне было очень сложно простить Ферлаино – тогда, сейчас я это сделал – за то, что он сомневался во мне, зная меня пять лет. После матча с «Болоньей» 7 мая, в котором я не смог принять участие из-за того, что проклятая спина не давала мне даже ходить, он заявил, что мне не верит… А ведь эту проблему со спиной я испытывал еще со времен «Лос Себольитас»! Я даже выучил научное название этого заболевания: профессиональное артритное люмбаго… Ну, конечно, какой из меня профессионал… Я бы хотел иметь под рукой статистику матчей, которые я сыграл с травмами, на уколах, полумертвый… И я сейчас я бы сделал то же самое! Потому что я хотел играть и выигрывать.

Из Бразилии я отправил им сообщение. Они оскорбляли Гильермо и Клаудию тоже в предпоследнем матче чемпионата против «Пизы» 18 июня, и я уже не мог больше это терпеть: или меня продают или пусть ждут, когда я отгуляю положенный мне отпуск и вернусь, а тогда посмотрим… Вот это я им и сказал. Я всегда был немного бунтарем, нет? И в тот момент я хотел привнести свой мятежный дух в «Наполи», на тот случай, если бы мне пришлось там остаться. К счастью, они уже взяли на место Оттавио Бьянки Альбертино Бигона, который не имел ничего общего с этим хвастуном… Когда они это сделали, я плавал по Неаполитанскому заливу вместе со своей семьей, в Дальмине. У меня в душе остался большой осадок – и остается до сих пор – что Бьянки ушел как победитель; я был зол на то, что когда мы выигрывали, то в этом была только его заслуга, а когда проигрывали, то во всем был виноват Марадона. До сих пор есть люди, считающие, что матчи выигрывают тренеры, но они ошибаются: без игроков не бывает тактики, и думаю, что этот вопрос не стоит даже обсуждать. И я спрашиваю: если Бьянки был таким феноменом, почему он ничего не выиграл с «Комо»? Потому что это слабенькая команда? Такой был «Наполи», когда я только пришел… И в конце-то концов, Бьянки, эта головка члена, если нуждался в совете, кому он звонил? Пассарелле!

Дело в том, что я хотел уйти из «Наполи», но знал, что если это не получится, я останусь и дам бой.

Тогда я устроил себе бесконечные каникулы: после Кубка Америки отправился ловить рыбу в Эскине, в Коррьентес, потом поехал кататься на лыжах в Лас-Леньяс, в Мендосе, и наслаждался, наслаждался, наслаждался своим первым отпуском за многие годы… Кто бы поверил, что впервые такой бардак приключился со мной в «Архентинос Хуниорс», когда там оскорбляли моего отца, потом в «Барселоне», когда в чем меня только не обвиняли… Но наступил предел: они наехали на Гильермо, на Клаудию, на Дальмиту. Казалось, что они внезапно забыли все, что я им дал: скудетто после 60 лет, Кубок Италии, Кубок УЕФА, их первый европейский титул, два вице-чемпионства. Казалось, что они забыли о том, что они платят мне 10 миллионов долларов, а зарабатывают на мне более ста. Я готов был забросать их гранатами.