Диего Марадона - Я - эль Диего

Шел сезон-1987/88, мой четвертый в Италии, и тогда появилась формула Ma-Gi-Ca. Ко мне и с Джордано присоединился, слава Богу, Антонио Карека. Люди уже привыкли к тому, что мы вели борьбу за самые высокие места, и тот сезон не стал исключением; поэтому я готовился к нему изо всех, пожалуй, как никогда ранее.

В октябре 1987 года мне впервые пришлось лечь в клинику доктора Анри Шено в Мерано, Швейцария. Со своего приезда в Италию и до того момента я играл без перерыва, имея за плечами почти двести матчей подряд, включая товарищеские и официальные игры за клуб и сборную Аргентины. Меня очень сильно беспокоили связки, и даже доктор Олива, который был в моих глазах волшебником, не мог предложить мне никакого другого лекарства кроме отдыха. Мне делали уколы, от которых я не мог сдержать слез… Я продолжал играть, держась только на этих уколах. Поэтому, когда я слышу, что футболисты получают слишком много денег, что они живут в роскоши, я отвечаю: а вы не хотели бы испытать состояние, когда иглу всаживают на десять сантиметров вглубь, в голень, в колено, в поясницу? Уверен, что нет…

Именно лечение в той клинике повлияло на мое выступление, но я никогда не смогу понять, почему мы провалились в конце сезона. Любопытно, что тот сезон, вызывающий у меня смешанные чувства, я вспоминаю как один из лучших в своей карьере, потому что физически я был готов как никогда, настоящий снаряд; и в то же время в душе у меня остался большой осадок, так как говорили, что «Наполи» продал чемпионство! Что он сдал его под давлением игроков на тотализаторе.

Но сперва стоит рассказать обо всем хорошем. Все осталось в памяти, в том числе и цифры: я забивал голы в шести матчах подряд – думаю, что в Италии это никому не удавалось со времен Джиджи Ривы, в «Кальяри». Я забил всем командам первого дивизиона, чего также никто не смог сделать, и несколько мячей я отправил в сетку «палкой», своей правой ногой, как например, «Удинезе». В первых 19 турах мы набрали 87 % очков – исторический рекорд! Мы были машиной, настоящей машиной, а моя форма помогла мне убедить Бьянки забыть о своем авторитаризме: на тренировках я работал в основном только с мячом и тренировался не более трех дней в неделю – по пятницам был только массаж и отработка штрафных ударов. Кроме того, наконец-то я забыл о своих страхах: мы все играли в атаке – я рядом с Карекой и Джордано на острие. И я стал лучшим бомбардиром, забив 15 мячей, на счету Кареки было 13…. Оставалось несколько туров до финиша, и наш отрыв от преследователей составлял 5 очков.

Теперь, о плохом… 17 апреля мы проиграли 1:3 «Ювентусу» в Турине. Мы не знали радости побед неделю за неделей, и один результат был хуже другого: сыграли вничью 1:1 с «Вероной», проиграли «Милану» 2:3, уступили 2:3 «Фиорентине» и 1:2 – «Сампдории». В пяти матчах мы набрали всего лишь одно очко! Мы проиграли чемпионат, который не имели права проигрывать, и нас начали называть глупцами.

Я считаю, что решающим был матч против «Милана», на «Сан-Паоло»: мы пропустили гол, затем я сравнял счет ударом со штрафного, который исполнил как никогда ранее, и после этого нас прикончили голами Вирдиса и Ван Бастена. Карека сделал счет 2:3, а затем судья Ло Белло свистнул, сорвав выход Антонио один на один с Галли, вратарем. Этот один из тех случаев, когда, сравняй мы счет… Но дело уже было сделано. Мудак Бьянки начал экспериментировать, оставил в запасе Джордано, и все пошло к чертям собачьим. К тому же я был в полном дерьме, травмированным, на моих пояснице и колене уже не оставалось живого места от уколов, и в двух заключительных турах я даже не смог выйти на поле.

Я не собираюсь искать виновных в том, что произошло… Я думаю, что мои партнеры по команде ошиблись, когда выступили с требованием увольнения тренера, Бьянки, после поражения от «Фиорентины». По сути дела они были правы, поскольку от Бьянки убежала черепаха – такие нелепые решения он принимал. Это была достойная идея Гареллы, Феррарио, Баньи и Джордано, но пришла она им в головы не вовремя. В заявлении говорилось, что Бьянки никогда не вступал с ними в диалог, и это было чистой правдой… Но Бьянки не был виновен во всем, равно как и мы, игроки, как он потом хотел все представить… Я никогда не соглашался с тем, в чем меня обвиняли, и был готов уйти из «Наполи», если бы люди подумали, что среди нас был продажный игрок. Я не принял этого и по сей день. Поэтому я остался в «Наполи» после окончания чемпионата; я хотел дать им всем ответ. Я отправил в Буэнос-Айрес Клаудию и Джаннину на тот случай, если какой-нибудь сукин сын вздумает распустить свои руки. Поэтому я остался и воспользовался возможностью принять участие в прощальном матче Платини: я не собирался играть, так как особого желания у меня не было, и в физическом плане я чувствовал себя мертвым, но француз названивал мне домой по 15 раз в день… Но, прежде всего, я остался, чтобы держать ответ, чтобы поговорить с Ферлаино, чтобы сказать ему в лицо то, что мы должны были сказать. Речь шла о каморре, о черном тотализаторе. И самое невероятное, что о том же самом говорили и год назад! И тогда мы все равно выиграли чемпионат!

С людьми у меня были хорошие отношения. Но если бы они думали, что «скуадра»[25] продалась, если бы они говорили, что Марадона продался… Если бы они в действительности думали так, я хотел бы уйти. В матче против «Сампдории», последнем в чемпионате, люди кричали: «Бьянки, Бьянки, оставайся с нами!». И я подумал: «Хорошо, если бы Бьянки остался». Честно говоря, все это доставляло мне большое беспокойство, потому что желанием команды – хотя я и не поставил свою подпись под тем заявлением – было, чтобы тренер ушел. В момент, когда мы упустили скудетто, Ферлаино должен был сказать ему: «Уходите», и все. Но из того заявления вытекало: «Мы – мученики, мы сделали больше, чем Марадона»… В итоге же с ним незамедлительно продлили контракт.

Это не значит, что я не был согласен с моими партнерами или, наоборот, они со мной. Но получалась так, что во главе всего этого мятежа стоял Марадона. Но якобы Марадона подначивал всех исподтишка! Марадона – и исподтишка! Мне нечего было скрывать от тренера, я не стеснялся в выражениях, когда спорил с ним, порой дело доходило чуть ли не до драки… В чисто футбольном плане все неудачи в заключительных встречах имели место потому, что в середине поля у нас были серьезные проблемы: Романо выглядел разобранным, Баньи был откровенно плох, и Де Наполи, действовавший позади всех, разрывался налево и направо. Впрочем и мы, игроки атакующей линии, им не помогали, а тренер никогда не ставил четырех полузащитников. Когда же он вдруг очухался, мы были уже никакие… И решение внести перемены как раз в решающем матче с «Миланом» лежит на его совести. А наша вина в том, что мы терпели весь чемпионат никчемного Баньи, о чем я заявил в открытую, опираясь на голые цифры: «Если ты посчитаешь, что Марадона забил 15 мячей, Карека – 13, Джордано – 10, тогда… Ты увидел? Невозможно проиграть чемпионат. Но если ты забиваешь 10, а тебе – 12, о чем речь…».

В конце концов я вернулся в Буэнос-Айрес на взводе. Когда мы уходили в отпуск, клуб озвучил свое мнение: он поддержал Бьянки, продлил с ним контракт на год и открыл дверь для того, чтобы дать пинка под зад четырем идеологам бунта: Гарелле, Феррарио, Баньи и Джордано. Для меня же словно ударом по яйцам стало то, что всю заслугу в том, чего мы достигли, руководители клуба отдавали тренеру. Тренеру! Так быстро они обо всем забыли? Я пришел в команду раньше него, боролся с ней за выживание, спорил с Ферлаино, говорил ему, что нужно купить одного игрока, другого… И что теперь? И это еще не все. Я попросил Ферлаино, чтобы он купил Чечо, Серхио Батисту, а он взял и купил бразильца Алемао. И как и во многих других случаях, дал коту молока.

Когда я вернулся в Италию в июле, то попытался фехтовать с пробками на острие. Местечком, выбранным для предсезонки, был Лодроне, и там я отправился к тренеру за разъяснениями, отправился защищать ту четверку «подписантов», попросив всех больше не открывать рта, а то с Бьянки продлят контракт на пять лет… Мы поговорили с ним, я не просил у него прощения или что-то в этом роде, но я понял, что единственным выходом для «Наполи» было продолжать с ним работать. Вот так мы и начали очередной этап.

Из первого круга сезона-1988/89, моем пятом в Италии, мне особенно запомнились два матча, два воскресенья подряд, которые я не забуду, покуда я жив. Сначала, в шестом туре, 20 ноября 1988 года, мы обыграли «Ювентус» 5:3 в Турине с хет-триком Кареки. И тут же, неделю спустя, 27-го, забили 4 мяча – 4:1 – «Милану» на «Сан-Паоло». Вы представляете себе, какими были болельщики «Наполи»? «Юве» и «Милану» – девять голов в двух матчах! Нашим врагом в том сезоне был «Интер» Рамона Диаса. Во встрече с «Болоньей» я придумал новый способ отмечать голы, танцуя танго… В тот самый день мои предки приехали посмотреть на меня, и я посвятил им этот танец.