Шляпу можешь не снимать. Эссе о костюме и культуре - Линор Горалик

«верхней одежды» или прямо поверх нее. Корсеты в качестве топов появляются в дизайнерских коллекциях примерно раз в год; протестные девочки-подростки носили обыкновенные лифчики поверх футболок в начале 1990‑х – очевидно, под влиянием знаменитого бюстье от Жан-Поля Готье, в котором Мадонна выступала в 1990‑м году (этот удивительный артефакт соединил в себе рестриктивную жесткость корсета и коническую форму груди, одновременно угрожающую – и ностальгически отсылающую к белью 1950‑х годов). Дизайнеры, желающие не просто вытащить underwear out, но и обыграть его, крепят к наружной стороне юбок ватные подушечки, при помощи которых викторианские леди увеличивали слишком худые ягодицы, или, как в текущем сезоне, превращают сверхширокие пояса в полноценные корсеты, подпирающие грудь и стягивающие талию поверх свободных платьев, – точно так, как сто с лишним лет назад подпирали грудь и стягивали талию поверх свободной нательной сорочки.

Другим вектором сближения эротической и повседневной одежды становится использование материалов и тканей, на протяжении долгого времени ассоциировавшихся только с приватным гардеробом, для создания повседневного костюма. В течение последних трех-четырех сезонов такая метаморфоза произошла с атласом, с середины 1980‑х шедшим почти исключительно на пижамы. До этого, примерно в середине 1990‑х, произошел «кружевной бум», на короткий срок сделавший кружевные топы, брюки, вставки на джинсах приемлемыми и популярными. В конце 1990‑х латекс и бифлекс, до этого ассоциировавшиеся с эротическим бельем и с костюмами представителей BDSM-культуры, стали распространенным материалом, из которого не шилась разве что обувь. Последний сезон осень – зима легитимизировал винил в качестве сырья для пошива не только пальто, но и топов, брюк и платьев, перекочевавших из секс-шопов на ведущие подиумы мира.

По мере того как человечество налаживает утерянный за много веков контакт с собственной телесностью, грань между «эротическим» и «повседневным» костюмом становится более зыбкой, разделявшая их когда-то стена дает новые бреши с каждым сезоном. Красное пластиковое бюстье, созданное Иссеем Мияке в 1983 году и в точности повторяющее формы женского тела, уже упоминавшийся топ-корсет Мадонны от Жан-Поля Готье, шорты-стринги Алекса Заботто-Бентли не столько демонстрируют нам способность эротической одежды превращаться в одежду повседневную, сколько настоятельно намекают на необходимость пересмотреть саму постановку вопроса, с которого мы начинали наше эссе: действительно ли есть смысл разделять современный костюм на повседневный и эротический, на самом ли деле наша телесность и наша сексуальность требуют такой жесткой маркировки момента, когда социальное «я» подменяется сексуальным «я», и не окажется ли со временем, что для этого существуют куда более тонкие механизмы, чем весь этот маскарад.

Часть III

Но ты, моя любовь, – ты не такая!

Эссе о культуре и обществе

«Фетиш миллиардера» и миллиардер-фетиш: новый канон розового романа и жанр BDSML (на примере новеллы «Фетиш миллиардера» Джордан Сильвер)

«Теория моды: одежда, тело, культура». 2014. № 34

«Он достал с полки несколько стопок и вывалил прямо на стол разноцветную груду сорочек плотного шелка, тончайшего полотна и мягкой фланели, распустившихся на наших глазах диковинными тропическими цветами. Увидев наш восторг и удивление, Гэтсби стал выкладывать дюжины новых и новых сорочек в клетку, крапинку и полоску, с вышитыми темным шелком монограммами и причудливыми узорами; разноцветная гора, вздымавшаяся чуть ли не до самого потолка, расцвечивалась коралловыми, лазоревыми, изумрудными и оранжевыми тонами и полутонами. Глядя на все это великолепие, Дейзи вначале жалобно застонала, а потом разрыдалась по-женски – в голос, – уткнувшись головой в кипу хрустящей мануфактуры. – Какие красивые сорочки! – заливалась она горькими слезами, а мягкая ткань заглушала всхлипывания и стенания. – Простите меня, ради Бога, но я никогда прежде не видела таких чудесных… таких восхитительных сорочек…»

Ф. С. Фицджеральд. Великий Гэтсби [1]

17 сентября 2014 года блог GalleyCat, посвященный новостям книжной индустрии (преимущественно – американской), опубликовал сообщение с заголовком «„Альфа-миллиардер“ возглавил список самоопубликованных бестселлеров»[2]. Речь шла о рейтинге текстов, размещаемых на сайте Amazon.com самими авторами. Практика самопубликации давно перестала быть маргинальной[3], но остается спорной, когда речь идет о книгах, рассчитанных на широкий рынок. Однако в тех случаях, когда успех текста зависит, в первую очередь, от его максимально четкого соответствия требованиям нишевого читателя и, во вторую очередь, от возможности оказаться легко доступным этому читателю, самопубликация на крупнейшем мировом книжном сервере оказывается, по-видимому, в высшей степени эффективным ходом. Это сделало Amazon одним из крупнейших в мире поставщиков электронных книг с эротическим и порнографическим содержанием[4]. Книги с названиями, в которых фигурирует слово «миллиардер», регулярно возглавляют чарты амазоновских продаж – не только продаж эротической литературы, но и продаж электронной литературы вообще. В частности, чарт от 17 сентября представляется вполне показательным: возглавивший его «Альфа-миллиардер» Хелен Купер – эротическая новелла, построенная по типовому сценарию: бедная, но прекрасная танцовщица, непристойное предложение, самонадеянный миллиардер (миллионеры в этом жанре не котируются), его загадочный шофер и слабый раствор D/s-фетишизма («Скажи прямо, меня похитили? <…> Почему Грант не дает мне уйти домой? <…> Если ты будешь шуметь, мне придется приковать тебя наручниками»). «Альфа-миллиардер-2» занимает вторую строчку чарта, а «Альфа-миллиардер-3», на момент публикации чарта еще даже не вышедший в свет, – шестую: попадание в чарт ему обеспечили предзаказы. Из семи оставшихся позиций еще две занимают книги, главный герой которых обозначен как «миллиардер»; еще одну – история из жизни «успешного манхэттенского адвоката, у которого есть все, чего только можно пожелать».

Дамская эротическая новелла и дамский эротический роман, переживающие в последние десятилетия устойчивый подъем[5], представляют собой, на взгляд автора этого эссе, сексуализированную вариацию дамского любовного романа. Большинство из них предлагают читательницам все тот же устойчивый нарратив, построенный на знакомых архетипах[6] и на знакомой мифопоэтической основе, заимствованной у «розового романа». Самой расхожей повествовательной канвой для произведений этого жанра (назовем их «алыми романами») оказывается история золушки (секретарши, танцовщицы, стриптизерши, переехавшей в город деревенской девушки), а двигателем действия – все та же нехватка, которую О. Вайнштейн подробно описывает применительно к «розовым романам» в статье «Розовый роман как машина желаний»[7]. Поправки вполне очевидны. Скажем, если классический «розовый роман» строится на нехватке любви, то «алый роман» выстроен вокруг двойной нехватки – нехватки эмоционального и сексуального проживания этой любви. Другая важная поправка связана с тем, что в розовом и алом романах по-разному устроен обмен ценностями между героями: алый роман, в отличие от розового, не предполагает, что девственность, «невинность» и телесная неприкосновенность героини (для героя) являются важнейшими сокровищами, которые требуется хранить до