Шляпу можешь не снимать. Эссе о костюме и культуре - Линор Горалик

Эротический костюм как инструмент взаимодействия с сексуальным желанием

В предыдущей части эссе мы рассуждали, исходя из предположения, что желания партнеров по сексуальной активности находятся в пределах некоторой условной, плохо поддающейся определению территории, которую без особых надежд на ясность можно попытаться назвать «общепринятой», «нормальной». Более емким (но не менее расплывчатым) можно считать термин «ваниль», изначально использовавшийся в секс-индустрии для обозначения порнофильмов без девиаций какого бы то ни было рода (иными словами – романтичный гетеросексуальный акт между двумя партнерами, в котором основной акцент делается на вагинальную пенетрацию). Однако на практике термины «ваниль», «норма», «конвенциональный секс», разумеется, в равной мере ничего не означают: каждый индивидуум имеет свой спектр сексуальных стимулов и желаний, каждая пара, группа, сообщество, естественно, по-своему рассматривают норму; то, что для одних входит в понятие «конвенционального», для других может оказаться вопиюще неприемлемым, неестественным и извращенным. Демаркационная линия между сексом «конвенциональным» и «неконвенциональным» пролегает в наших умах, по извилистым границам сугубо индивидуальных карт.

Однако вне зависимости от того, какие территории нанесены на карту, каков процент изведанных земель и какими значками размечены те или иные тропы, каждый из нас в идеале представляет (а в реальности – далеко не всегда), где именно располагается минное поле его индивидуальных запретов. И если составить еще одну карту – не карту дозволенных передвижений, но карту желаний, – естественно, выяснится, что минное поле представляет собой особый, зачастую непреодолимый интерес для каждого из нас.

Как известно, взаимодействие с запретными желаниями, какого бы рода они ни были, – один из самых сложных аспектов человеческой сексуальности. В равной мере мучительным оказывается противодействие и сугубо индивидуальным табу, и табу социальным. В последнем случае ловушка оказывается по-настоящему опасной: поделиться с партнером правдой о собственном сексуальном интересе к, скажем, представителям своего гендера, людям с нетривиальными телесными характеристиками, насилию, тем или иным обычно объектам, не сексуализируемым в рамках общепринятого канона (скажем, к определенным игрушкам, пищевым продуктам, предметам одежды), к особым точкам пространства или особым телесным практикам зачастую означает высокий риск потерять его, породить слухи, поставить под угрозу свою репутацию – и так далее и тому подобное. Еще более сложная ситуация – часто возникающая необходимость отдавать отчет в нетривиальности собственных сексуальных пристрастий не своему партнеру, но самому себе. Особенно серьезны случаи, когда желания индивидуума (например, стремление к сексуальному насилию или интерес к несовершеннолетним) идут вразрез не только с понятиями нормы, но и с буквой закона.

Иногда человек узнает способ получать «то, что нельзя, но очень хочется» – пусть в урезанной и ущемленной, но все-таки хоть в какой-то мере, – еще ребенком; нередко, погружаясь в серьезную взрослую жизнь, люди продолжают использовать этот метод удовлетворения собственных желаний, но уже не готовы заявлять о нем вслух, да и сами не всегда понимают, что именно делают. Этот метод называется «понарошку». Если мы не готовы позволить себе осуществлять или провоцировать сексуальное насилие, если нам претит собственный интерес к сексу с животными или инопланетянами, если нам кажется, что здоровый человек не должен предаваться фантазиям о занятиях любовью с пленившей его дикаркой в пещере, застеленной шкурами мамонта, мы и не обязаны признаваться в таких желаниях ни себе, ни тем более партнерам: мы просто можем осуществлять их «понарошку». Возможно, эротическая игра – это «метод разнообразить отношения», как любят утверждать авторы глянцевых журналов; однако на практике волшебной пылью, способной намертво соединить распадающуюся пару, оказывается эффективная сублимация запретного желания, достигаемая в той или иной мере при эротической игре. И поскольку обычно табу или фетиш имеют вполне описываемые характеристики – будь то инфантильность образа партнера или двенадцатисантиметровые каблуки на шпильках, – эротический костюм является ценнейшим техническим средством для того, чтобы получить хоть малую долю запретного (или просто «странного») желаемого – естественно, понарошку.

Не существует широко распространенного табу или широко распространенного фетиша, который не был бы отражен в современном эротическом костюме. Существуют бесчисленные варианты костюма школьницы ценой от 20 до 400 долларов – и не менее бесчисленные варианты костюмов кошечки, лисички, волка и быка с прорезями для гениталий. Приобретение эротического костюма (если он не предназначен для сугубо аутоэротической игры) является безопасным методом коммуникаций с партнером на темы запретного: если партнер доволен и принимает игру – нам повезло, если недоволен и отшатывается в сторону – ситуацию можно свести к шутке, вернув отношения в безопасную точку. Эротический костюм, возможно, используется здесь как метод склонить партнера на свою сторону, убедить его поиграть в интересующую нас игру, даже если сам он не разделяет в полной мере наших вкусов и фетишей: он ведь не обязан так же серьезно, как мы, относиться к тому, что делается «понарошку».

Еще эффективнее та же система, возможно, действует, когда речь идет не о коммуникации с другими, а об элементарной рефлексии. Скажем, далеко не всякий готов признать, что его до дрожи возбуждают больничная обстановка и медицинские процедуры. Игра же «в доктора» или «в медсестру» – просто игра, и масштаб этого «просто» напрямую зависит от конкретных характеристик костюма: чем он наивней и утрированней, чем грубее выполнены его детали, чем условнее производимое впечатление – тем больше работы приходится на фантазию человека с «медицинским фетишем», тем меньшее удовольствие он, возможно, получает, – но тем безопаснее территория, на которой он находится. На протяжении многих лет цензура Соединенных Штатов соглашалась, что сексуальная сцена в том или ином фильме не является порнографической, если каждый из ее участников держит хотя бы одну ногу на полу[22]. Для кого-то эротический костюм в таких ситуациях может быть методом «держать одну ногу на полу», обводить вокруг пальца внутренних цензоров – своего и партнера.

Эта техника подмены подлинных фетишей условно-приемлемыми эротическими костюмами особенно остро касается уже упоминавшихся ситуаций, когда запретное желание противоречит закону. Одна из самых непростых тем здесь – тема сексуального насилия. Фантазии о сексуальном насилии, в которых фантазирующий является объектом, субъектом или, реже, сторонним наблюдателем, считается самой распространенной – и при этом одной из самых табуированных сексуальных фантазий[23]. В силу этого напряженного соотношения между популярностью и запретом вся область эротического костюма и аксессуаров, связанных с темой насилия, поражает разнообразием, причем не только в воплощении тех или иных атрибутов, но и в самом подходе к теме. Можно проследить градации от максимально «искусственного» – то есть наиболее «понарошечного» – подхода, представленного такими костюмами, как «пациентка психбольницы» или «средневековая хозяйка замка, готовая расстегнуть свой пояс верности перед смельчаком, сумевшим вырвать у