Шляпу можешь не снимать. Эссе о костюме и культуре - Линор Горалик

you put on a sexy costume, you may find yourself effortlessly acting as a siren or a seducer)[11]. Самым важным в этой цитате мне видится слово may. Оно дает читательнице надежду: попробуй облачить в новый наряд не свое обычное «я», а свое сексуальное «я» – и, возможно, произойдет подлинное перевоплощение, возможно, второе действительно заступит на место первого и окружающие, пусть и не зная подлинных причин метаморфозы, почувствуют ее и сумеют воспринять тебя в этом новом качестве, в этой новой идентичности. Но в то же время слово may подчеркивает, что метаморфоза, не приведи Бог, не окажется вне области нашего контроля, что наше сексуальное «я» не вырвется наружу; этот парадоксальный феномен осуществления контроля над собственной сексуальностью при помощи ношения эротического костюма мы еще рассмотрим в дальнейшем.

Здесь отлично виден один из ценнейших механизмов, запускаемых при надевании эротического костюма, – механизм аутоэротизации, аутофетишизации, механизм, позволяющий воспринимать себя как сексуальное существо. Очень значительный процент моих собеседников (в первую очередь женщин) подчеркивал, что их партнер, или партнеры, или, – в более категоричных формах, – «мужчины вообще» совершенно равнодушны к тому, что на них надето во время эротических и сексуальных контактов, но они покупают сексуальное белье «для себя»: «меня заводит», «я сразу становлюсь такой шлюховатой, мне нравится». Оставив в стороне тезис о том, что безразлично или небезразлично сексуальным партнерам, переформулируем общий посыл: многим, возможно, нравится быть в контакте со своим сексуальным «я» – по крайней мере, в тех ситуациях, которые легитимизируют и регламентируют этот контакт. Эротический костюм, по видимости, является для кого-то одновременно таким легитимизирующим механизмом – и маркером границ, средством позволить себе сексуальное поведение – и успокаивающим обещанием, что мы способны снять с себя наше сексуальное «я», как только пожелаем.

Сексуальное «я» как социальное «я»: бытование эротического костюма в социальных ситуациях

Одна из незнакомых мне лично участниц устроенного мной небольшого опроса заметила: «По-моему, эротическое белье и пояса для чулок надеваются на вечеринки из разряда „вдруг дадут“. Вы понимаете, что я утрирую. Но я имею в виду – для случайного секса с малознакомым участником». Ситуация обнажения перед совершенно посторонним человеком – это ситуация, в которой мы знакомим его с нашим сексуальным «я», снимая социальное «я», представлявшее нашу персону на вечеринке, вместе с верхним слоем костюма. Это – ситуация второго первого знакомства: при первом первом знакомстве наше «я» – одетое по всем правилам приличия – было признано привлекательным, принято, оценено положительно. Теперь наше второе «я» – точно так же как и второе «я» нашего партнера – выставляется на оценку; и, как известно, нам редко представляется второй шанс произвести первое впечатление.

Ситуация первого сексуального контакта между партнерами – познакомившимися за десять минут до этого, или прилежно прошедшими первые два свидания и добравшимися до третьего, или возобновляющими сексуальную связь, угасшую на несколько лет, – иногда подразумевает (в отличие, быть может, от более поздних сексуальных контактов той же пары) некоторое соблюдение формальностей. Эти формальности могут диктоваться не только социальной нормой, но и чувством собственной безопасности: оба партнера оберегают, например, свое эго, свои сексуальные репутации и, возможно, свои шансы на развитие начавшихся отношений. Формальности такого рода касаются непосредственно сексуального поведения, поведения до и после интимной фазы, необходимых высказываний – и дресс-кода.

Любой дресс-код – офисный, бальный, дресс-код слета фанатов сериала StarTrek или дресс-код BDSM-вечеринки – призван среди прочего сообщать всем участникам социального действа чувство безопасности. Соответствие костюма дресс-коду означает, что носитель данного костюма знает правила игры и готов их соблюдать; его поведение в рамках игры предсказуемо, его взгляды на саму игру совпадают со взглядами остальных игроков. Нарушение дресс-кода может давать смельчаку определенные преимущества, но при этом, безусловно, подвергает его довольно значительным рискам. Большинство из нас на эти риски не идет, особенно если игра ведется с незнакомым или малознакомым партнером, чьи взгляды на вопросы костюма нам неизвестны. Дресс-код – метод снизить уровень этой неизвестности, безмолвно соблюсти минимальные правила, обеспечить себе уверенность в том, что, по крайней мере, твоя личность не будет обсуждаться (и осуждаться) на основании выбранного тобой костюма.

Дресс-код, каким бы он ни был, обязательно подразумевает крайнюю стереотипичность костюма в рамках заданного контекста. Собственно, само слово «код» – «кодекс»[12] – означает неукоснительное соблюдение некоторого свода правил, трактуемых максимально широко. Кажется, нередко хороший способ «попасть» в дресс-код в не вполне знакомой тебе социальной ситуации, той, в которой мы полагаем, что нас среди прочего будут оценивать по одежке, – выбрать максимально стереотипичный костюм, костюм, который будет квинтэссенцией общепринятого мнения о том, кто такой «панк», или «юрист», или «джедай». Если нам удастся пройти первый этап, этап вхождения в новую социальную связь, и мы захотим остаться в ней дальше, мы сможем позволять себе бо́льшую свободу костюма – в рамках того, что нравится реципиентам и нам самим; наша безопасность будет обеспечиваться взаимным доверием, наша костюмная экстравагантность – и наши костюмные ошибки – будут сходить нам с рук благодаря кредиту этого доверия.

Ситуация первого же сексуального контакта, подразумевающего раздевание, возможно, требует, в общепринятом понимании, такого же соблюдения дресс-кода, какого требует первое появление на ужине с потенциальными деловыми партнерами. Этот дресс-код, этот «костюмный минимум» – не в смысле количества одежды, а в смысле ее соответствия социальным требованиям – отличается от эротического костюма, который партнеры могут использовать при дальнейшем, более доверительном знакомстве, той же установкой на усредненность, на соблюдение универсальных стереотипов, а не на конкретные специфические (и еще неизвестные нам) предпочтения партнера.

Из чего складывается этот стереотипичный костюм – с учетом того важнейшего факта, что, как уже обсуждалось, мы толком ничего не знаем о подлинном бытовании эротического костюма в среде таких же обычных людей, как мы? Когда нам надо сойти за адвоката или бизнес-леди, мы не сомневаемся, что наш партнер уже не раз видел адвокатов и бизнес-леди; мы и сами, возможно, навидались их достаточно; если мы пройдем по проторенной дорожке и будем подражать остальным, мы убережем себя от ошибок, способных вызвать разочарование, напряженность или смех у нашего собеседника. Но когда речь идет об эротическом костюме, мы зачастую можем ориентироваться только на свой опыт (субъективный, как любой персональный опыт) и на медийные образы, сообщающие нам, как именно должно выглядеть наше сексуальное «я» – в одежде или без нее. Источниками для построения эротического дресс-кода оказываются уже перечислявшиеся рекламы белья, витрины и полки секс-шопов, порнофильмы, эротические сцены в массовом кино и одежда, которую носят секс-работницы и экзотические танцовщицы. В результате