Память тела - Михаил Наумович Эпштейн

границ желания и чувственного экстрима. И на этом пути нас тоже вдохновляет охлаждённо-страстная поэзия Пушкина.

Подкралась уборщица, неодобрительно взглянула на них и сурово подмела пол, пытаясь разглядеть на нём пятна. Но всё было чисто и непорочно, следы вдохновения остались только на бумаге и на мониторе.

– Странно, – сказал он. – Сколько споров и нервов было вчера. А теперь, оказывается, у нас общий стиль. Нейтральный, без пафоса, несколько заторможенный.

– Ну а как ещё писать о холоде? – отозвалась она. – Холодно!

– Не снять ли некоторые повторы?

– Повторение – мать наслаждения. – Она засмеялась, и в её глазах промелькнул то ли знак вопроса, то ли многоточие.

– Предлагаю интригующее заглавие: «Загадка холодного эроса: игры власти, фригидность и неизведанный путь к наслаждению».

– Отлично! А в письме в редакцию укажем: статья написана на основе экспериментальных данных.

Он засмеялся:

– Вопрос в том, достаточно ли этих экспериментальных данных?

– Для чистоты эксперимента нужно сменить роли, – решительно сказала она. – Надоело фригидничать! Теперь твоя очередь. «Смирись, гордый человек!»

Он в знак смирения лёг на пол и прикрыл глаза, а она бережно подложила ему под голову всё ту же подушку – и пустилась во весь опор. Он еле шевелился в ответ – и вдруг задумчиво произнёс, скользя взглядом по потолку:

– А ведь это не просто наша первая совместная проба пера, не просто статья для журнала… Подымай выше! Это – будущая международная конференция! Даже конгресс! Бросим клич всему научному сообществу, созовём самых холодных – и зададим им жару! «Поцелуй на морозе. Новые горизонты желания». Каково?

Крылатый эрос пускался в новый полёт – уже над всем миром, над полярными льдами, над дыханием стужи – чтобы и там зацвела жизнь!

Волшебство

Волшебные руки

Много лет назад меня пригласили на один семестр преподавать в северной европейской стране. Балтийское море. Маленький университетский городок на берегу живописного залива. Для купания холодно, но в самый раз для прогулок по песчаным, телесного цвета дюнам.

Там я познакомился с местной преподавательницей, которой было поручено опекать гостя. Точнее, я возобновил давнее знакомство с ней. Выяснилось, что в Москве мы уже встречались по какому-то не очень значительному поводу, вроде выступления в клубе, и она даже заходила ко мне домой, чтобы всё обсудить. Я вспомнил, как она стояла у книжного шкафа, скрестив руки на груди, – и как я ни старался, всё время попадал взглядом на её руки и грудь. Красивая, степенная, с лёгкой осанкой, плавной походкой. Это воспоминание сразу сблизило нас: оказывается, мы знакомы уже не пять минут, а десять лет…

Её муж преподавал язык и литературу в нескольких часах езды отсюда. Когда-то он занимался наукой, был в курсе новейших тенденций, общался с крупнейшими учёными и сам подавал большие надежды. Диалог культур, знаковые системы, миф, интертекстуальность, коммуникация, вероятностные методы… Но его профессиональная судьба не сложилась, он преподавал в школе, правда элитной. Я надеялся на долгие разговоры с ним, тем более что в университет я был приглашён по его инициативе. Но он редко приезжал к жене и оказался не слишком расположен к общению. Она призналась, что у него давнишняя меланхолия, и его склонность к молчанию и одиночеству вызывает тревогу.

Она приходила на мои семинары, потом мы с ней подолгу гуляли, и наши разговоры становились всё откровеннее. Когда она познакомилась с мужем, он шёл в гору, был сильным, надёжным, мыслящим. А она была чувственной… Тут прозвучало её признание, которое запомнилось мне навсегда.

– Когда я достигаю определённого состояния, уже на пределе, – она понизила голос, – я начинаю видеть ярко-фиолетовый цвет, он как будто слепит меня. Жгучий, раскалённый. А потом бывает и так, что я плачу навзрыд и теряю сознание.

У меня в ответ на эту исповедь всё дрогнуло внутри. Представилось, что я сам мог бы стать источником такого фиолетового экстаза. Счастливый муж! Владеть женщиной, которая настолько глубоко и самозабвенно переживает близость!

Вскоре после этого она собралась навестить мужа и предложила мне поехать вместе – развеяться, побродить по городу. Остановиться – на одну ночь – в их квартире. Мы ехали автобусом, поездом – и за время этой поездки по живописным местам ещё больше сблизились. Правда, последующий разговор за ужином между всеми тремя, хотя и скользил вокруг любимых литературных и исторических тем, получился вялый.

Признаться, мне плохо спалось в эту ночь в их маленькой квартире, где меня отделяла от супружеской спальни только тоненькая дверь. Я воображал фиолетовую вспышку – супруги не виделись недели три. Я напряжённо вслушивался и сам себя не понимал: не был влюблён, но с ревностью воспринимал страсть этой женщины к другому, пусть даже к мужу. Однако стонов, рыданий или шума от обморока не было слышно – никаких звуков вообще. Сначала приглушённые реплики, а потом провал в полную тишину. Когда мы возвращались, я спросил её о состоянии мужа, она только пожала плечами.

Теперь я приступаю к главному. Она занималась словесностью, но по призванию, как оказалось, была целительницей. Быть может, энергия, которая невольно скапливалась в ней, искала иного выхода. Она верила, что может лечить ею, передавать её другим. В этой быстро растущей сфере народной медицины было много направлений, целителей, магов, кудесников, даже дипломированных врачей, которые шли своими непроторенными путями, вступая в сложные отношения с официальной наукой. Она давала читать мне тонкие брошюры доктора Петрова, терапевта Иванова и народного целителя Сидорова – имён их не упомню. Чтение вызывало у меня не то что скуку, но недоумение, поскольку все эти техники не имели никакого отношения лично ко мне, к моему телу: оно жило само по себе и не страдало от нехватки энергий. А для моей коллеги это было не просто любопытство или любительство: она проходила стадии подготовки в одной из самых признанных и популярных методик – рэйки и каждый год получала дипломы об очередной степени посвящённости.

Я не понимал, почему наши разговоры всё больше переходят на рэйки, на изумительные возможности не только целительства, но и душевно-телесной гармонизации вполне здоровых людей. Срок моего семинара подходил к концу, до отъезда оставалось дня три. И вдруг она предложила провести со мной сеанс этого самого рэйки.

– Что мы с вами всё время говорим об этом, только изнуряя ум. Это всё равно как показывать цветы в темноте. Нужно включить внутренний свет, тогда сами всё увидите.

Тут я вспомнил фиолетовую вспышку…

И вот на следующий день она включила свет, точнее,